Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Ну, с этими все, — сказал один из группы, вытирая заросшее лицо, мокрое от дождя и пота. — Пошли отсюда.

Карев думал теперь только об Афине. — А что с женщинами?

— С ними мы не связываемся. Обычно они добровольно являются в какой-нибудь медицинский центр Объединенных Наций. Решение за ними.

— Ах, так, — Карев спрятал пистолет в сумку. — Значит, они не в счет.

— Кто говорит; что не в счет? Просто они ни на кого не нападают.

— Смотрите, какие здесь все благородные, — сказал Карев, глядя, как остальные собираются уходить в том направлении, куда ушли Шторх и его группа. — Одну минутку. Я хотел бы поговорить с туземцем, который первым получил укол.

— Не советую тебе этого, новичок.

Карев тоже чувствовал, что поступает неразумно, но для него туземец, который так сопротивлялся уколу, был его собственным отражением. Правда, с той разницей, что чернокожему не впрыскивали в кровь дозы Е.80, и значит, настоящий Карев имел над ним преимущество. Осторожно обойдя глазеющих мужчин и детей, он прошел через площадь и приблизился к хижине, где со склоненной головой стоял грязный туземец. Заметив его, женщина отступила в хижину.

— Ты понимаешь по-английски? — неуверенно спросил Карев. Туземец поднял голову и пронзил его взглядом, отделенный от него стеной мрачной враждебности, а затем отвернулся лицом к стене.

— Прости, — ни с того, ни с сего сказал Карев. Он уже хотел вернуться к своим, когда из хижины с устрашающей быстротой выскочила женщина. Она подбежала к нему, блеснув сталью в руке, и — отступила. Некоторое время он смотрел на ее торжествующее лицо, затем перевел взгляд на торчащий у себя в груди нож.

Когда к нему подбежали члены группы Объединенных Наций, он лежал в грязи, недоуменно покачивая головой.

Глава ДЕВЯТАЯ

— Нож был очень стар, — сказал Шторх, — и это вас спасло. Карев спокойно смотрел в потолок фургона, в котором лежал.

— Что со мной? — спросил он.

— Вы выкарабкаетесь. Нож был так сточен от долгого употребления, что походил на тонкую иглу, а это не самое действенное оружие.

— Я ни на что не жалуюсь.

Поскольку у него ничего не болело, Карев попытался сесть.

— Не так быстро, — удержал его Шторх, хватая за плечо и укладывая обратно. — Вам прокололи легкое, врач вынужден был сделать коллапс.

— Коллапс легкого? Что это значит?..

— Это временное явление. Чтобы легкое отдохнуло, не больше, — Шторх оглянулся на кого-то, находившегося вне поля зрения Карева. — Так ведь, доктор?

— Конечно, — ответил мужской голос. — Нет причин для беспокойства, мистер Карев. Ваше легкое немного кровоточило, но мы остановили и свернули кровь. Сейчас нужно только дать ему отдохнуть.

— Понимаю.

Карев почувствовал тошноту при мысли, что одно легкое в его груди свернулось. Дыша, он сосредоточился на своих внутренних ощущениях, и впервые в жизни заметил, что вдох начинается не в легких, а в мышцах грудной клетки. Ребра поднимаются, растягивая прикрепленные к ним живые мешки, благодаря чему через рот и нос воздух попадает в освободившееся пространство. В его случае функционировало только одно легкое. Ожидая, что ему не будет хватать воздуха во время переноса на носилках из фургона в машину, он старался дышать размеренно.

По возвращении на базу его перенесли в средних размеров купол, где располагался пункт медицинской помощи. В одной-единственной палатке кроме его кровати стояли еще три свободные, обстановка была тиха и спокойна. Каждые полчаса к нему заглядывала медсестра, дважды заглянул врач по фамилии Реддинг, чтобы справиться, о его самочувствии и сообщить, что завтра его отсюда увезут. Оба относились к нему с профессиональной вежливостью, что вызвало у него уныние и чувство бессилия. Общеизвестно было, что бригады антинатуристов во всем мире испытывают нехватку желающих служить в них и редко отказываются от добровольцев. Он же с самого начала чувствовал, что старожилы считают себя профессионалами, вынужденными время от времени мириться с присутствием любителей. Кенди называл это синдромом Beau Geste. Карев понятия не имел, кто такой Beau Geste, но чувствовал, что вечерком за кружкой пива его утренний поступок вызовет взрыв смеха в огромном круглом баре клуба Объединенных Наций. Надеясь, что ему приснится Афина и старые добрые времена, он сдался одолевавшей его сонливости…

Вечером, когда о стекла бились белые бабочки, через его палату прошла процессия гостей, среди которых были Кенди, Парма и несколько других, которых он помнил, как в тумане. Похоже, только Парма искренне выразил сожаление о его завтрашнем отъезде, с торжественным и серьезным выражением на посеребренном щетиной лице, предложив ему притащить из бара в госпиталь немного пива для прощального приема. Карев вежливо поблагодарил и после его ухода попросил у сиделки что-нибудь успокаивающее. Проглотив слоистую капсулу и ожидая, пока она подействует, он со стоическим спокойствием разглядывал потолок.

По прошествии долгого времени он пришел в себя с чувством странного беспокойства. Взглянув на запястье, он с минуту разглядывал гладкую кожу, пока не сообразил, что район Нувель Анверс расположен слишком далеко от передатчика времени, чтобы его часы действовали. Возле кровати послышались чьи-то шаги. Молодой человек с неестественной белой кожей, одетый в белый халат, подал ему стакан воды и светло-голубую таблетку.

— Простите, что беспокою вас, мистер Карев, — тихо сказал он, — но пора принять тонизирующее.

— А зачем? — сонно спросил Карев.

— Доктор Реддинг предпочитает не рисковать: в здешнем климате раны опасны.

— Ну, тогда… — Карев оперся на локоть и взял стакан воды. Без единого слова он принял таблетку и уже подносил ее к губам, когда заметил, что у незнакомца черные каемки под ногтями. Приглядевшись, он в слабом свете разглядел на тыльной стороне его ладони въевшуюся сетку грязи.

— Минуточку, — сказал он, с огромным трудом стряхивая сонливость, вызванную успокаивающим средством. — Вы уверены, что доктор Реддинг велел мне принять это лекарство?

— Абсолютно.

— А если я откажусь, что тогда?

— Мистер Карев, — сказал незнакомец с легким нетерпением, — не осложняйте нам жизнь и примите лекарство, хорошо?

— Я его приму, но после разговора с доктором Реддингом, — ответил Карев, пытаясь разглядеть лицо незнакомца, но его плечи и голова находились за пределами конуса света от лампы.

— Как хотите, мистер Карев, я не собираюсь с вами ругаться. Незнакомец протянул руку, и Карев положил таблетку ему на ладонь. В ту же секунду он был прижат к кровати тяжестью тела в белом халате, а рот его закрыла сильная рука. Таблетка скрипнула о его зубы. Совершенно не сомневаясь, что умрет, если таблетка окажется на его языке, Карев попытался сбросить с себя нападающего, но ноги его запутались в простыне. Твердая рука зажала ему нос, лишая доступа воздуха, а это означало, что он выдержит всего несколько секунд. Перед глазами уже поплыли красные круги, когда он вдруг понял, что держит в руках гладкий предмет — стакан с водой. Держа его за дно, он нанес удар, целясь в маячившее перед глазами лицо. Стекло разлетелось на куски, по руке потекла вода, и Карев почувствовал, что снова может дышать. Незнакомец со стоном отскочил в сторону, одной рукой держась за пораненную щеку, а другой вытаскивая нож. Карев, как безумный, откинул одеяло, скатился с кровати на другую сторону, вскочил и, не задерживаясь, рванулся к двери, слыша за собой догоняющие шаги. Что-то хлюпало у него в груди, как мокрая тряпка, он мельком подумал, что это бездействующее легкое, но основное внимание сосредоточил на том, чтобы уйти от удара ножом в спину. Он проскочил сквозь маятниковую дверь, увидел следующую, ведущую в служебное помещение, и навалился на нее плечом. Внутри не было никого. Он схватил стоящую на столе резную эбеновую фигурку и повернулся, приняв защитную позу, но нападающий исчез. Слышен был только скрип колышущихся не в такт створок дверей. Соблюдая осторожность, Карев вышел в холл в тот момент, когда в черном прямоугольнике входных дверей показалась одетая в белое фигура. Он поднял свою палицу, но оказалось, что это сиделка, которая присматривала за ним. — Вы не должны вставать, мистер Карев, — сказала она, подозрительно глядя на деревянную фигурку. — Что здесь происходит?

— Кто-то напал на меня и хотел убить, — ответил он. — У вас просто был кошмар. Вернитесь в постель.

— Я вовсе не спал, а глазам своим я доверяю, — сказал Карев, вручая ей статуэтку. — Вы не видели, отсюда никто не выбегал? И вообще, почему вы выходили?

— Я никого не видела, а если вы обязательно хотите знать, почему я выходила, то меня вызвали по телефону в отдел связи.