Влада Воронова - Ратоборцы
— Это был последний раз, — твёрдо сказал человек. — Мне твои «проверки на вшивость» надоели. И ментальные, и ситуативные, вроде Охоты.
— Приехали, — буркнул вампир.
На станции человек огляделся, подумал.
— Нам лучше перейти вон там, — показал он на подсобный туннель.
— И куда мы выйдем?
Под Срединным Гавром нет подземных коммуникаций. И даже катакомб, как под Срединным Парижем, нет. Гавр — город исключительно наземный.
— В «Подземелья Готлиба».
О полуподвальном центре развлечений вампир забыл, не нравились ему тамошние заведения, в Гавре хватает весёлых местечек и получше. Но большинство гаврцев так не считали, за последние годы Готлиб значительно расширил, точнее — углубил свой бизнес. Да, из метро как раз можно выйти на задворки стрипт-бара или казино.
— А с поверхности перейти нельзя?
— Можно. Только дыру ещё найти надо, а я устал.
— Ладно, пошли к Готлибу, — со снисходительной усмешкой сказал Франциск. Было бы от чего уставать. Человек…
Дыру перехода вампир не видел, но сгусток насыщенного электричеством воздуха — как перед сильной грозой, запах озона почувствовал и выпустил крылья, так переход даётся легче. Электричество вампиры не любят, к электромагнитному излучению они гораздо чувствительнее людей — щипет кожу, ломит крылья.
— Постой, — задержался Славян. — Дай мне рюкзак.
— Зачем?
— Тебе ведь надо обереги зарядить. Если в тамбуре задержаться на три минуты, защитная сила у них будет гораздо выше. Мне-то всё равно.
Ростом Славян немного повыше, но лямки рюкзака всё равно оказались длинноваты, вампиры носят его так, чтобы не мешал крыльям. Славян недовольно повёл плечами.
— Неудобно.
Вампира опять взяла досада: ему-то ходочанином никогда не быть. И опять захотелось вывести человека из себя, не напугать, так разозлить.
— Не тяжело? — с ехидным сочувствием спросил он. — Всё-таки сто тысяч ожерелий. На всю общину. Не считая детей.
— Это много или мало? У вас большая община?
— Обыкновенная. По численности они все примерно одинаковы.
— То есть ты хочешь сказать, что вампиров примерно десять миллионов. А человеков только на Срединной стороне пять миллиардов. Если ты ждёшь возмущения или соболезнования, то ничего этого не будет. Ваша численность — ваши проблемы.
Такого Франциск не ожидал. Для большинства человеков слова «десять миллионов вампиров» звучат как смертный приговор их расе. Да скажет проклятый ходочанин хоть раз то, что от него ожидают?
— Вампиров меньше десяти миллионов. Считают по числу общинников, а там примерно четверть жителей иных рас. Гоблины, гномы, а в основном — человеки.
— Серьёзно? — удивился Славян. — Я думал, вы человекам не настолько доверяете, чтобы позволить селиться в своей общине.
— И ты не спросишь, пьём ли мы их кровь? Не держим ли силой?
— Нет. Как бы не обстояли дела с кровью, человеков в общинах не обижают, иначе зачем бы им там жить? А на счёт удерживать силой — пленников за жителей общины никогда не считают.
С ума с ним сойдёшь. Франциск растерялся, такого изощрённого враля, такого непрошибаемого самообладания он никогда не видел. Или Славян не врёт? Невозможно врать вампиру целых два дня и ни разу ни в чём, ни в единой мелочи не проколоться. Чтобы человек — не гоблин, не гном — относился к вампирам как людям? Быть не может. Надо разобраться. Он прикоснулся к его разуму…
…Вампиру и в голову не приходило, что мосластый доходяга может врезать с такой силой. В скулу словно конь брыкнул. И совершенно неожиданный удар, обычно человеки сначала подумают, и только потом бьют. А Славян — как профессиональный боец, думает не головой, а кулаком. Но Франциск готов поклясться, что бойцовской подготовке взяться неоткуда, в армии он не служил, спортивными единоборствами тоже не занимался.
— Ты покойник, — сказал Франциск, поднимаясь. — Руками порву.
— Может, после перехода? — ехидно сказал человек.
Ну всё, ходочанин достал до печёнки. Вампир схватил его за глотку и легко вздёрнул на полметра над полом.
Не боится.
А чего бояться, когда смерть с младенчества в груди сидит, во всём своём безобразии? Когда до старости всё равно не дожить? И когда ты не нужен никому — такого одиночества Франциск и вообразить не мог.
Вампир отпустил человека осторожно, словно хрустальную статуэтку.
— Франц, а сколько тебе лет?
* * *Вампир ответил, сосредоточенно рассматривая пол:
— Двадцать два.
— Сколько?!
— Сколько слышал. Или ты думал, если волшебные расы живут подолгу, то и детство у нас по триста лет?
— Ну… — покраснел Славян. — Да.
— Спёрлось оно, такое детство. Совершеннолетие у нас у всех в восемнадцать.
— Так ты уже четыре года, как взрослый, — улыбнулся Славян.
Теперь многое стало понятным. И постоянная настороженность вампирского мальчишки, и глупые проверки, и ехидная сверхсерьёзность. Стесняется юности, хочет выглядеть посолиднее.
— Я уже четыре года как промысловик, — огрызнулся вампир. — Тебе самому-то сколько? Двадцать хоть есть? Чего ржёшь?
— Угадал, как раз двадцать, — сквозь смех ответил Славян.
— Ну и нечего ржать, не анекдоты травят. Веди лучше.
— Пошли. Глаза закрой.
Славян взял вампира за руку и шагнул в туманный прямоугольник, почему-то сквозь щели в межсторонних перегородках можно проходить, только если их видишь. Или не видишь их невидимости. В первый раз Славян перешёл на другую сторону, когда пятился спиной, попалась забавная уличная сценка, хотелось и досмотреть, и задерживаться было некогда.
— Иди, — легонько толкнул он вампира. — И подожди меня. Франц, всё, ты уже на Срединнице, можешь открывать глаза.
Вампир испуганно дёрнулся, говорить с голосом из ниоткуда всегда страшновато.
В межстороннем тамбуре довольно сумрачно, на циферблат наручных часов пришлось светить фонариком. Славян выждал три минуты и вышел на Срединницу, к Франциску, со вздохом облечения сбросил рюкзак.
— Проводить тебя? — спросил Франциск.
— Не заблужусь. До свиданья.
— Постой.
Вампир шевельнул крыльями и принялся рассматривать трещины на асфальте.
— У тебя зеркало есть? — спросил он.
— Только связное.
— Пойдёт и связное, лишь бы хоть что-нибудь отражало.
— Зачем? Нечисти тут нет, да и не боится она отражающей поверхности.
— Отражающая поверхность мне нужна. Когда синяк видишь, его можно залечить за пару секунд. Как я дарулу с такой мордой покажусь? — Франциск прикоснулся к лиловой скуле. — Здорово бьёшь.
— Сам напросился.
— А я что, спорю?
Славян улыбнулся неуклюжему извинению и дал зеркало.
— Здесь освещение плохое.
— Да уж, — Франциск недовольно глянул на привешенную к высоченному бетонному потолку пыльную сорокаваттную лампочку, единственную на весь обширный задний двор какого-то заведения. — Хорошо, что вампиры видят даже в темноте, — сказал он, пытаясь углядеть синяк в мутном голубоватом стекле.
— Одно дело в темноте, другое — при этой коптилке Ильича.
— Вообще-то да. (Синяк у вампира исчез). А кто такой Ильич? Колбасник?
— До некоторой степени, — хихикнул Славян. — В своё время такие дела заколбасил…
Вампир вернул зеркало.
— Спасибо. Славян, кроме шуток, машешься ты неплохо. С годик поднатаскать, и получится первоклассный боец. Где учился?
— Нигде. И какой из меня боец, ты хоть думай, что говоришь.
— Очень способный. — Франциск надел рюкзак. — Для человека достать вампира очень тяжело, на войне вы всегда предпочитали избегать рукопашной, надеялись на стрелы и пулемёты. Ты правда никогда не учился бою?
— Нет.
С заднего двора одного заведения они перешли на задний двор другого.
— Смотри, — показал Славян, — это лестница наверх, не надо на центральную площадь выходить.
— Для уборщиков.
— Ну и что?
— Ничего, — ответил Франциск. — Только два парня с трёхобъёмным рюкзаком на чёрной лестнице очень похожи на воров. Если кто заметит…
— Не заметит, днём тут народу мало, «Подземелья» — заведение ночное.
Франциск немного подумал и кивнул.
— Пойдём. Ты что на выходные делаешь? — спросил он.
— Не знаю. Ничего особенного. Хотел с Эрвином на дискотеку сходить, но теперь ему не до танцев. А что?
— По выходным в общинах есть что посмотреть — показательные бои стражей границы, состязания кулинаров, да и вообще неплохо отдохнуть можно. Приедешь?
— А меня пустят?
— Со мной — да. И Эрвин даст поручительство. Как раз два вампира. Наш дарул откроет визу. Так вечером я за тобой зайду?
— Спасибо. — Славян поморщился от слишком яркого света неожиданно солнечного дня, глаза успели привыкнуть к полумраку. У вампира зрение перестроилось мгновенно. — Заходи, конечно. — Славян и вампир пошли к автобусной остановке.
