Сергей Рублёв - Проснуться среди звезд
00.38. «Предварительное распределение целей… завершено. Пошли дальше…» — первая человеческая мысль. Тут же отброшена.
00.41. «Режим диалога с киборг-системами… Вызов. Вызов». Робоскафы десантников застыли, разлетаясь конусом охвата — стандартная тактика прямой лучевой атаки. Работа «по горячему» — без разведки. «Опоздал… Ч-черт». Диафрагмы лазеров уже начинали спиральный путь к осям прицеливания; кибердвойники десантников, не дожидаясь приказа, открывали первый тайм игры в солдатики. Зеленоватый зайчик на экране подрагивает все заметнее…
01.03. «Мастер Нил — начало общей координации… Расчетчик загружен». На экране замелькали стилизованные фигурки десантников — отработка вариантов боя. Шахматные часы запущены.
01.20. «Режим сметания… Упырь — предварительная готовность». Картина меркла — контуры скафов превращались в тени, сливались с фиолетовым мраком, пропадали. Зайчик на экране трепыхался, словно пойманный. «Рассинхронизация… Переход, переход». В последнюю секунду он успел пропихнуть в неподатливо-упругую тьму входа команду на подсоединение к Нилу — штурм-мастеру. План всего боя — его забота. «Хронометраж закончен».
01.22. Тишина. «Ну, Упырь, ну — не подведи…» Толчок и тьма.
Они пришли к цели одновременно — лес изогнутых стальных стволов, взметнувшихся в темноте сферического зала, озарился нестерпимым сиянием лучевых ударов и принял жар плазменных струй; услышал проклятия и стоны на всех языках Федерации и Лиги… Ничего этого Антор не увидел, в беспамятстве повиснув на растяжках биоконтактов. Когда он открыл глаза, все было кончено — вишнево-раскаленные пятна на стенах тускло освещали груду сожженных тел. Кто-то из защитников корабля еще полз, тонко поскуливая, волоча за собой обугленные остатки ног, потом затих — стало слышно только потрескивание остывающего металла. И в этот самый момент, совсем некстати, Антор испытал ни с чем не сравнимое ощущение ликующего торжества! Это было так нелепо, что он сначала испугался за свой рассудок — и, только испугавшись, понял, что это не его чувство. Сила и внезапность неведомого мыслепульса были подобны шквалу — придя в себя, он сразу глянул на инфор. Пеленга не было. Он в растерянности огляделся — десантники стояли неподвижной цепью, напоминая уродливые статуи, и словно глядели на дело рук своих… Обычная перекличка после боя. Хоннийца поразило то, что никто из них ничего не заметил… Миг спустя он удивлялся уже своему удивлению.
…Десантники действовали как один идеально отлаженный механизм — мелкие группы периферийного прикрытия уже исчезали в боковых проходах, у остальных задача одна — вверх! Теперь — наперегонки со временем. Каждая просроченная секунда угрожала смертью… Синхронно, как на параде, взметнулись стволы метателей — и нестерпимое белое пламя аннигиляции залило все кругом. Антор невольно прищурился — отблеск адского пламени, многократно ослабленный телезрением, плясал в его зрачках… Началось.
Ничто не может остановить штурмовую пехоту — пути назад для нее отрезаны. И абордаж вместил в себя всю жестокость, проявляемую для защиты собственной жизни. Под кипятком антиразрядов сверхпрочные металлокерамитовые перекрытия превращались в тающие лохмотья; люки проходов, ведущих наверх, вспучивались и лопались от жара лучевых ударов — шагая по лужам расплавленной стали, зеркальные фигуры, страшные в своей безликости, с нечеловеческим упорством лезли и лезли вперед, безжалостно уничтожаемые из засад и в свою очередь безжалостно уничтожая обороняющихся, использую все возможные обходные пути, технические коммуникации, вентиляцию, в жуткой тесноте сталкиваясь там с врагами и сплетаясь с ними в дрожащих багровых сполохах коротких схваток… Освобожденная ярость билась в лабиринтах коридоров, сотрясая корабль. И, как свет в фокусе линзы, она собиралась в центре полыхающей яркой точкой.
Нужно быть демоном, чтобы безоглядно броситься в эту хищно оскаленную пасть — они стали демонами. Подстегнутые взрывающими мозг стимуляторами, они воплощали сейчас одну страсть — разрушение. Не дожидаясь, пока остынет металл, десантники завывающей стаей ворвались в центральные шахты; осиянные огнем двигателей, они возносились сквозь все уровни и перекрытия, не защищенные от подстерегающей смерти ничем, кроме ограниченных ресурсов энергонакачки брони да собственной реакции; уповая на скорость — только скорость спасет их от беспощадно чувствительных датчиков — и они приносили в жертву скорости все, превращая заграждающие путь подъемники в огненные брызги и убиваемые ими, падающими в закрученном поле искусственной гравитации… Они приближались неотвратимо — до дрожи ясным ощущением холодного стального лезвия, проникающего к позвоночнику — ударом, вспарывающим живот, снизу вверх…
…Антор шел в головной группе, поднимаясь по одной из шахт — ее изогнутые стены озарялись свистящим белым пламенем двигателей. Нейтринные импульсы извещали о ходе штурма — они шли отовсюду, подбадривая, словно опора на могучее плечо. Как всегда, сенс был на острие удара…
Им повезло — шахта безопорной транспортировки хоть и узка, но зато без загромождающих путь механизмов. «Везение», конечно, было хорошо подготовлено — светящаяся надпись из лигийских слогобукв обеспечила Антору правильный выбор. Хорошее знание общелигийского, считавшееся на Хонне признаком образованности, а на суде — важной уликой в пользу обвинения, пригодилось.
…Они вырвались далеко вперед, когда везение кончилось. Изогнувшись под немыслимым углом, труба шахты уходила в сторону — может быть, для того, чтобы, по лигийской манере, стать где-то трубопроводом или воздуховодом. Лигийские инженеры очень не любили прерывать коммуникации, предпочитая прихотливо переплетать их — совершенно немыслимое для людей искусство. В результате их корабли больше всего походили на клубок макарон, где каждая макаронина выполняя сразу несколько ролей, нередко замыкаясь сама на себе. Зато разветвлений было хоть отбавляй!
— Обследовать три последние развилки! — повинуясь громыхнувшему приказу, три скафа отделились от общей группы и со свистом скрылись во тьме. Дополнительные разъяснения не требовались — искать надо или продолжение пути наверх, или выход на палубу. Через минуту пришел первый сигнал — тупик. Еще через несколько секунд два других словно продублировали его — тупик, тупик… Антор зябко поежился в своем теплом коконе — до сих пор они поднимались так быстро, что их не засекли, но сейчас… С каждой секундой вероятность из обнаружения возрастала, а в этой ловушке их можно покрошить в два счета…
— Нюхач, характер целей?
Антор сдержал нервную дрожь — побочное действие страха, так помогавшего ему:
— Цели прямо по оси — агрессивны…
Вероятность атаки росла — он просто физически чувствовал чей-то взгляд, методично осматривающий сектор за сектором. Штурм-мастер принял решение мгновенно:
— Уходим по первому ответвлению — нюхачу докладывать об агрессивности целей по ходу…
Спустя секунду цепочка грохочущих факелов ухнула вниз, быстро пропав из виду за изгибами трубы…
…Очень, очень много было этих огоньков — экран испещрили светящиеся точки. Но они излучали только страх.
— Здесь! — решил мастер. С оглушительным скворчанием плазменный резак вспорол оболочку — не давая себе опомниться, десантники сквозь фонтаны искр выметнулись наверх… и остановились. Воевать было не с кем. Антор оцепенело уставился на подавшуюся в страхе толпу… Отсек был буквально забит людьми. «Лигийцами», — поправил себя разведчик, осторожно ступая меж разбросанных по палубе тюков, сумок, одеял, каких-то пакетов… С первого взгляда на эти испуганные лица с голубоватой кожей, на женщин, судорожно прижимающих к себе плачущих ребятишек, на весь этот небрежно сваленный скарб становилось ясно, что сорвало их с места — война. «Беженцы…» — хонниец лихорадочно прощупал отсеки вокруг — везде то же самое. «Транспорт с беженцами… Но зачем?» Зачем против транспорта с беженцами снарядили галактический крейсер, способный расправиться с целой планетой?
— Бего-ом! — команда отрезвила. Грохоча стальными подошвами, пехотинцы вырвались из отсека в плавно поднимающийся спиральный коридор. Антор мгновенно забыл обо всем — лихорадка боя вытеснила посторонние мысли. Впереди находилась рубка управления — сердце и мозг корабля, и от них сейчас зависел успех всей операции.
…Путь наверх слился в один нескончаемый кошмар. В памяти вспыхивали лишь отдельные яркие куски… Вдруг взорвавшийся робоскаф впереди идущего, обсыпавший их горящими осколками… Перекошенное синее лицо, в которое ударила плазменная струя — оно обуглилось в доли секунды, сохранив на мгновенье страшный негатив ухмылки, а затем осыпалось летучим пеплом… Неожиданно их поддержала с тыла какая-то прорвавшаяся периферийная группа, отвлекая на себя часть сил обороняющихся… Но все это время, несмотря на рабочее состояние ужаса, обеспечивающее точную привязку целей, в голове билась едва осознанная мысль — зачем?
