Георгий Шах - Нет повести печальнее на свете…
— Доскональное знание своего предмета повсюду в почете, — вежливо возразил Тропинин.
— Не сочтите за похвальбу, но мы сумели достичь совершенства на этом пути.
— Поздравляю, однако и у нас на Земле весьма ценится профессионализм.
— На Гермесе все до единого профессионалы, — торжественно объявил Уланфу.
— В какой-то мере то же самое можно сказать обо всех обществах, достигших высокого уровня развития, — отпарировал Тропинин. Его забавляло это соревнование, а, кроме того, подзуживая собеседника, он надеялся вытянуть из него как можно больше полезных для себя сведений.
— Я вам еще не сообщил самого важного, — сказал Уланфу с видом человека, наносящего сопернику решающий удар. — Специализация у нас достигла столь высокого уровня, что произошло обособление профессиональных языков. Конечно, это породило некоторые неудобства — как я уже сказал, и нам приходится использовать переводные устройства. Но они с лихвой возмещаются грандиозным прогрессом в развитии производительных сил. Впрочем, у вас будет возможность убедиться в этом лично.
Тропинин не смог скрыть своего удивления.
— То есть как, вы хотите сказать, что люди разных профессий вообще перестали понимать друг друга?
— Ну почему же, мы отлично взаимодействуем при помощи автоматического переводчика. Причем если вас снабдили переносной моделью, то каждому гермеситу миниатюрный ап вшивается в годовалом возрасте под ключицу, и мы можем включать и выключать его соответствующим мозговым импульсом. Так что хлопот с ним никаких, мы просто забываем о его существовании. Что касается вашего апа, то в него введена дополнительная программа, рассчитанная на перевод с любого земного языка.
Тропинин хотел было продолжить свои расспросы, но передумал. В таких ситуациях не следовало проявлять поспешности и настораживать хозяев. Нет сомнений, что Уланфу скрупулезно доложит все, что им говорилось, да и в экомобиле, как ему назвали их экипаж, наверняка имеется записывающее устройство. Поразительно: профессиональные языки! Конечно, у специалистов повсюду своя терминология, свой жаргон, понятный только посвященным. Но ведь, кроме производственных интересов, есть сфера быта, личной и общественной жизни, просто человеческих коммуникаций, символика которой едина для всех. Наконец, должно же у них быть искусство, или и его ухитрились разобрать по профессиям: математики слушают алгебраические фуги, биологи читают генетические романы, а химики смотрят на театре периодическую систему Менделеева.
Тропинин улыбнулся. Искоса наблюдавший за ним Уланфу принял это на свой счет.
— Вы не верите, что гермеситы легко общаются между собой? Уверяю вас, между кланами нет никаких перегородок и они прекрасно сотрудничают.
— Какими кланами? — спросил Тропинин. Еще новость! Поистине на Гермесе скучать ему не придется.
— Разумеется, профессиональными.
— Так у вас есть еще и кланы?
— Это логический результат доведенной до совершенства специализации. Знаете, логика, особенно математическая, жесткая вещь. Если вы довели значения левой части уравнения до бесконечности, то вам по неизбежности приходится искать аналогичное выражение для правой.
— Иначе говоря, абсолютный профессионализм в труде и культуре равняется кланам в социальном устройстве?
— Вот именно! — сказал Уланфу с энтузиазмом.
— Интересно, очень интересно. — Тропинин решил сменить тактику: комплименты развязывают языки не хуже, чем скепсис. — И какие же у вас сложились кланы?
— Их насчитывается девять: маты, физы, химы, билы, филы, исты, агры, техн.
— Вы назвали восемь, — сказал Тропинин, загибавший пальцы.
— Разве? Что же я упустил… исты были?
— Были.
Уланфу начал пересчитывать заново, бормоча названия себе под нос.
— Ах да, я забыл юров.
— Это, очевидно, юридический клан?
Уланфу кивнул.
— А билы, несомненно, биологи?
— Да, как видите, названия легко расшифровываются.
— Но, честно говоря, я не нахожу в вашем перечне некоторых важных родов деятельности.
— Пусть это вас не смущает, синьор. Речь ведь идет об основных кланах, в их составе немало различных подкланов, объединяющих специалистов в отдельных сферах.
— И у них также свои языки?
— Этого нельзя сказать, скорее диалекты, нечто вроде местных наречий, не мешающих им общаться без помощи апов… Специализация не зашла настолько далеко, — добавил Уланфу, как показалось Тропинину, с известным сожалением.
— Однако тенденция идет в таком направлении, насколько я понимаю?
— Боюсь, что не смогу ответить на этот вопрос, вам лучше дождаться встречи со специалистами.
— Ну а как обстоит дело в количественном отношении? Видимо, численность кланов неоднозначна?
— Естественно. Самые большие кланы — техов и агров, а меньше всего нас, матов. Впрочем, есть точные статистические подсчеты, с которыми вы получите возможность ознакомиться.
Тропинин кивнул и откинулся на сиденье, давая понять, что больше не станет пытать своего сопровождающего. Теперь уже мимо них проносились не отдельные строения, а кварталы и архитектурные комплексы. Заметно увеличился поток машин в обоих направлениях. Через ветровое стекло можно было видеть вырастающую на горизонте сплошную громаду высотных зданий, над нею, однако, не стелилась дымка, которая обычно сопутствует мегаполисам, воздух был чист и прозрачен, — видимо, гермеситы добились больших успехов в защите среды. Не случайно их экипаж именуется экомобилем. Вероятно, он движется электрической энергией.
— Скажите, Уланфу, по какому принципу устроен двигатель нашей машины?
Уланфу покраснел.
— Это не моя сфера, пусть вам ответит водитель.
Не отрывая глаз от дороги, водитель лаконично пояснил:
— Мотор водородный.
— Разве вы сами, Уланфу, не управляете машиной? — спросил Тропинин.
— Почему же, у нас обучаются вождению в школе. Однако нет нужды забивать себе голову излишними сведениями, это отвлекало бы от глубокого освоения своего дела.
Тропинин изобразил на лице понимание и одобрение.
Наконец они въехали в городскую черту, движение резко замедлилось. Впереди возвышалась грандиозная арка, над нею парило панно с девятикратно повторенной надписью. Насколько успел уловить Тропинин, шрифт во всех случаях был различный и ему совершенно незнакомый, хотя начертание отдельных знаков напоминало латинские буквы, китайские иероглифы, арабскую вязь и другие земные письмена. Буквы перемежались цифрами и формулами.
«Рим — столица Гермеса», — прочитал с гордостью Уланфу.
Через несколько минут экомобиль подкатил к небольшому, но весьма импозантному зданию в стиле дворцовых сооружений XVIII века. У гостеприимно распахнутых дверей их встречала группа людей во главе с маленьким невзрачным гермеситом; единственной достопримечательной чертой его наружности была роскошная черная борода. Тропинин про себя так сразу его и окрестил: бородач.
— Разрешите приветствовать вас, синьор легат[1], в нашей столице и выразить уверенность, что ваша историческая миссия завершится полным успехом. — Он приложил руку к сердцу и изысканным жестом вручил Тропинину букет свежих роз. — Меня зовут Мендесона, я начальник канцелярии Сената этой планеты.
— Благодарю за теплый прием и добрые пожелания, — ответил Тропинин в соответствии с дипломатическим ритуалом.
— Позднее мы обсудим программу вашего пребывания. Сейчас управляющий этим зданием покажет отведенные вам апартаменты, вы сможете привести себя в порядок после дороги. Часа будет достаточно?
Тропинин кивнул.
— Прекрасно. Не предлагаю закусить, поскольку вам предстоит обедать в другом месте. — Бородач сделал паузу и, придав своему голосу патетическое звучание, объявил: — Вы приглашены, легат, нанести визит для первого знакомства Великому математику.
2
«Странно, — размышлял Тропинин, стоя под горячим душем, — ведь до самого последнего времени мы почти ничего не знали об устройстве гермеситского общества. На протяжении многих столетий гермеситы вообще не давали о себе знать, и все попытки установить с ними связь заканчивались неудачей. Было немало предложений направить сюда экспедицию, чтобы выяснить, что приключилось с нашими собратьями, но дело это постоянно откладывалось. То недоставало средств — шутка ли, каких затрат стоит путешествие в такой отдаленный от Земли уголок Галактики! То возникали другие, более неотложные проблемы, связанные с планетами Великого кольца, с которыми у нас давние и добрые отношения. Когда пришлось выручать население одного из спутников альфы Эридана, которому грозила гибель в результате форсированного затухания тамошнего солнца, на это были брошены все ресурсы космоплавания и чуть ли не на два века отменены всякие другие проекты. Потом объявились щепетильные умники, утверждавшие, что неэтично без спроса соваться в чужие дела, надо ждать, пока гермеситы сами не запросятся на контакт. А если они все там вымерли? Неважно, главное — соблюсти деликатность.
