Виталий Вавикин - Мир, где приносят в жертву планеты
– Почему нет?
– Ну не знаю… – Джуд заглянула Келлеру в глаза. – А кто будет писать Феликсу саундрек к фильму?
– Незаменимых нет. К тому же я сейчас с вами только потому, что дружил с Феликсом, когда мы были детьми.
– Ты хороший музыкант, Йона. Я видела многих и знаю, о чем говорю.
– А ты хорошая актриса, хотя с другими я почти и не знаком.
– Это типа у тебя такая лесть? – Джуд фальшиво надулась, ткнула его кулаком в бок, замолчала, заглядывая в глаза. – Почему ты не звонил мне после той ночи? – спросила она серьезно, чувствуя, как мир начинает вдруг сжиматься вокруг.
– Ты хотела, чтобы я тебе позвонил? – спросил Келлер.
– Конечно, – сказала Джуд, но голос прозвучал так неуверенно, что даже ребенок уличил бы ее во лжи. Джуд увидела, как улыбнулся Келлер, и тихо выругалась. – Ну может, тогда и не хотела, но… – она замолчала, отвернулась и снова тихо выругалась. – Сегодня Мэри и Алекс устраивают для любовницы Абидеми вечеринку, – решила бесцеремонно сменить тему разговора Джуд. – Думаю, это будет нечто. Эта девочка, моя героиня, – она ведь ничего не знает о фильме. Считает меня своей подругой. Мы все играем в ее присутствии. Не хочешь посмотреть на это шоу?
– Удивлен, что наш абсорбер согласился на это.
– Думаю, он подсознательно уже решился.
– Решился на что?
– Либо все рассказать Субире Боне, либо бросить ее. – Джуд несколько раз недовольно покосилась на сигарету в руке Келлера, поморщилась, а затем забрала у него окурок и жадно затянулась несколько раз. – И не смей ничего говорить! – цыкнула она на Келлера, увидела, как он пожал плечами, и снова спросила о предстоящей вечеринке. – Мишель ведь все равно сейчас с Феликсом.
– Хочешь заставить меня ревновать?
– А это реально? Я имею в виду… Забудь.
– Уже забыл.
– Вот и отлично. – Джуд затушила окурок и отщелкнула его подальше от лестницы.
Она ушла не оборачиваясь, но уже спустя час начала искать новой встречи с Келлером, находившимся сейчас здесь, рядом, и без Мишель, с которой у него, возможно, впервые в жизни все серьезно. При этой мысли Джуд спросила себя, способна ли она сама на серьезные отношения? Не с Келлером, конечно, нет, но…
«А почему, черт возьми, не с Келлером? – подумала она. – Потому что он третьесортный музыкант? Потому что его отец был садовником у Феликса? Потому что он выращивает свое «Северное сияние», которым потом соблазняет девушек на озере за домом Феликса?»
Джуд услышала далекий незнакомый мотив. Вернее, знакомый, но незаконченный. Келлер работал над ним уже больше месяца, после того как Феликс показал ему черновую режиссерскую версию первой половины своего фильма. И эта музыка… «Почему она такая грустная, черт возьми? – гневно подумала Джуд. – Почему фильм должен быть трагедией? Неужели нельзя закончить все хорошо? Зачем эти россыпи страданий? Эти слезливые удары пальцев Келлера по клавишам?»
Джуд не знала, на кого злится больше: на Феликса, мечтавшего устроить в конце фильма апокалипсис человеческих чувств, или же на Келлера, взявшегося написать для этого коллапса музыку. «Наверное, на обоих», – решила она, слушая, как Мэри Свон и Алекс Донов спорят с помощником режиссера по имени Августин Когуш, обсуждая слова предстоящей сцены супружеского скандала. Джуд нахмурилась, уловив, что во время спора Мэри и Алекс называют друг друга не настоящими именами, а именами своих героев.
«Если съемки продлятся еще несколько месяцев, то мы все окончательно спятим, – подумала Джуд. – Трагедия будет не на экране, как мечтает Феликс, а прямо на съемочной площадке».
Воображение вспыхнуло, рисуя фатальные сцены среди прожекторов и незаконченных декораций. «Мэри и Алекс были любовниками в реальной жизни, – подумала Джуд. – Сейчас на экране они муж и жена. Сейчас на экране я – любовница Алекса. На экране Алекс любит Мэри и любит меня. Но в жизни он, кажется, не испытывает любви даже к себе. В жизни Мэри ненавидит своего мужа, находящегося сейчас в тюрьме. Но Феликс заставил ее любить мужа на экране. Феликс, верящий, что испытывает ко мне какие-то чувства в реальной жизни. А я ищу встречи с Келлером, в которого влюблена Мишель Ренни. А сам Келлер, кажется, влюблен во всех. Кроме Безима Фрашери, конечно. Того самого Безима Фрашери, который влюблен в Феликса… Нет, к черту. Либо к концу съемок мы поубиваем друг друга, либо займемся групповым сексом. Потому что только так можно выбраться из этого любовного многоугольника. Вот такая вот драма. – Джуд прищурилась, изучая лицо Келлера, пользуясь тем, что он не замечает этого. – Почему бы тебе не написать музыку к нашей трагедии, друг? – подумала она. – Почему бы тебе сейчас не обернуться и не посмотреть на меня?»
18
День истины. Абидеми не готовился к этому заранее, просто пришел с Субирой на вечеринку, устроенную Алексом и Мэри, и решил, что расскажет своей любовнице обо всем. Решил после того, как Феликс отвел его в сторону и заверил, что агент сыскного бюро не смог отыскать прямой связи Субиры с одним из клиентов Абидеми.
– Кажется, это действительно любовь, – широко улыбаясь сказал Феликс.
Абидеми смерил его хмурым взглядом и предпочел промолчать. Он не нервничал, но и не мог радоваться предстоящему моменту. Субира все узнает сегодня: о нем, о его работе, о фильме Феликса. Может быть, он расскажет ей о своей жене, хотя жену и детей можно будет оставить и на потом. Не нужно добивать девушку сразу.
– Если хочешь, то я могу поговорить с Субирой вместо тебя, – предложил Феликс.
– Почему ты? – спокойно, почти монотонно спросил Абидеми.
– Ну… – Феликс огляделся, словно ища поддержки у стен. – Я ведь режиссер, верно? Я снимаю фильмы. Я знаю многие вещи о трагедии и чувствах, которые ты даже не представляешь…
– Я видел столько вещей в чужих воспоминаниях, что тебе не хватит жизни, чтобы испытать все это.
– Тоже верно, – Феликс улыбнулся и беззаботно пожал плечами. – Значит, расскажешь обо всем сам? – он предложил абсорберу выпить для смелости, но тот отказался.
Оставалось смотреть и ждать, чем закончится все это. Главное – выбрать удобное место, чтобы не упустить деталей. Феликс подумал, что если сцена признания затянется, то нужно будет запастись выпивкой.
– Что происходит, черт возьми? – спросила Джуд Келлера, указывая глазами на Феликса и Абидеми. Спросила, потому что Мишель Ренни задерживалась на работе, и Келлер был один. А разве может быть Келлер один? – Что они делают, Йона? Посмотри на Феликса. Он возбужден, как ребенок. Не нравится мне, когда у него такой взгляд. И Абидеми… Он так целеустремлен… – Джуд увидела, как абсорбер берет любовницу за руку, отводит к окну, где их никто не побеспокоит, и выругалась. – Он хочет ей во всем признаться! – сказала Джуд, с трудом сдержавшись, чтобы не объявить во всеуслышание.
– Не думаю, что это наше дело, – осторожно сказал Келлер.
– Правда? – Джуд чувствовала его близость. Он стоял так рядом, что она не знала, что волнует ее больше: наблюдение за драмой Абидеми или же плечо Келлера, которое прижимается к ее плечу. – А он смелый, правда? – спросила Джуд, не сводя глаз с абсорбера и его любовницы, хотя все чувства были сосредоточены на месте, где ее тело соприкасалось с телом Келлера.
– Я думаю, что Субира сейчас уйдет, если узнает правду, – почти шепотом сказал Келлер.
– Я бы на ее месте не ушла.
– Хочешь быть на ее месте?
– Абидеми любит ее. Это очень льстит.
– А еще он любит свою жену.
– Я не собственник. – Джуд обернулась и заглянула Келлеру в глаза. Мир замер. Мир Джуд – жизнь остального мира продолжила свое прежнее течение. Джуд показалось, что она может вот так смотреть в глаза Келлера целую вечность. – Ты никогда не думал, что мы могли бы… Ну… Ты и я…
– Уйти сейчас куда-нибудь?
– Да… То есть… Ну… – Джуд вздрогнула, услышав крик Субиры. Далекий крик. Крик из другого мира, который, казалось, не имеет отношения к этому застывшему мгновению. Она, возможно, пропустила бы этот крик мимо ушей (какое ей дело до этого?), если бы взгляд Келлера не устремился куда-то прочь от ее глаз, за спину.
– Так ты один из этих мутантов? – гневно громыхала Субира, заставив всех вокруг смолкнуть, насторожиться. – Ты должен был сказать мне об этом! Должен!
Звук пощечины звонко разнесся по застывшей атмосфере помещения, наэлектризовав воздух. Абсорбер не пытался увернуться. Просто стоял и смотрел на девушку, которую уже видел второй женой. Смотрел, как щеки ее покрываются румянцем, как она разворачивается, уходит.
– Здесь не поймать такси в такой час, – соврал ей Феликс.
Субира сверкнула на него гневными глазами, словно сейчас и ему влепит пощечину, хотела что-то сказать, сделала несколько глубоких вдохов, поджала губы и неожиданно расплакалась. Феликс обнял ее. Джуд видела, как он уводит девушку в свободную комнату. Мир снова начал вращаться в нормальном ритме – мир Джуд.
