Елена Хотулева - Обретая Бога
— Потому что я сразу заметил, что ты, если так можно выразиться, влюбился в эту Алину. А теперь насмотрелся снов и решил с ней встретиться. И зачем ты рассказываешь сказки? Сказал бы прямо, дай, мол, мне ее телефон.
— Так он у тебя есть? — затаился Иван Петрович.
— Есть, дед, все есть. Завтра дам. А теперь ложись спать. И лучше без браслета, а то к утру решишь на ней жениться.
Алекс ушел, оставив профессора строить планы и продумывать разговор с Алиной, к которой он действительно был неравнодушен.
4
Утром Иван Петрович еле дождался, когда несносные дети выползут из своей спальни. Лучше бы они оба уехали куда-нибудь подальше от квартиры и «Пси-фактора», чтобы Алекс не дай Бог не включил систему слежения и не продолжил свои эксперименты.
— Какие планы? — профессор посмотрел на них поверх очков.
— Дед, я… — Алекс опустился возле кресла, оставив Аню стоять посреди комнаты. — Мы решили, что… Короче, я знаю, как ты не любишь меня отпускать… И тебе было вчера плохо… Но мы хотим слетать на курорт. Деньги у меня теперь есть. И мы можем себе позволить, так сказать, предсвадебное путешествие… — он повернулся к Ане. — Будь добра, свари нам кофе и приготовь что-нибудь, — он сделал паузу и зашептал. — Понимаешь, «Пси-фактор» работает, она меня боготворит, но… Ты же знаешь, она первая женщина в моей жизни… И я хочу разобраться в своих чувствах. Как я могу делать это, разрываясь между ней и работой? Ну ты согласен, что мне просто необходимо познать себя, не вмешивая сюда никакую электронику?
Иван Петрович возликовал, отчего стал бурно выражать свои эмоции:
— Ну, разумеется, ты прав, дорогой внук! Поезжайте, причем немедленно! И я буду очень рад, если ты поймешь, что она тебе подходит! Потому что… Ты как Пигмалион создал себе идеал, и было бы обидно терять такое сокровище!
— Отлично! — Алекс улыбнулся. — Как я рад, что ты снова на моей стороне! Это такое счастье. Итак, мы скоро уедем, а ты тут не скучай. Вот тебе телефон Алины, — он записал цифры на закладке, которая выглядывала из молитвенника. — Потом расскажешь, как прошла ваша дискуссия на тему сравнительного богословия.
Через два часа, когда Алекс и Аня покинули квартиру, профессор стал лихорадочно набирать телефонный номер. Лишь бы она не уехала в свои Татры или еще куда-нибудь.
— Алина, здравствуйте, это говорит Иван Петрович… Вы были у нас по поводу…
Она прервала его звонким смехом:
— Так вот значит, как работает ваша система слежения… Я ждала этого звонка гораздо раньше, а потом и вовсе бросила эту затею… Хотите встретиться и поговорить?
Иван Петрович в очередной раз с грустью подумал о несозданном эликсире молодости. Эта женщина понимала его с полуслова. Проклятая старость! Хотя это не старость, это — древность. А древность не дает права даже на мечты.
— Да, Алина. Мне нужно задать вам несколько важных вопросов. Но поскольку я не очень мобилен…
— Хотите, я приеду через час?
— Буду счастлив принять такую гостью…
5
— Итак, трансляция прервалась на том месте, когда я должна была доложить Халиду о своем вероисповедании? Это поразительно! — Алина, будто зная вкусы профессора, нарядилась в длинное темно-синее платье в белых хризантемах. — И теперь вы тоже хотите узнать, кто же я — католичка или православная?
Иван Петрович улыбнулся, подумав, как много он бы хотел узнать у нее, если бы на дворе стоял другой год и другой век. Но все это было бессмысленно. Да и вообще, надо было спасать Алекса, а вместе с ним и потенциальных сектантов, которых он мог создать. Поэтому профессор взял себя в руки:
— Конечно. Так скажите, наконец, таблетка и правда перестала действовать?
Алина улыбнулась:
— Да. Я полностью вернулась в то самое состояние, в котором пришла к вам в тот день. Опять были эти терзания, метания… А потом, я прочитала книгу по сравнительному богословию… И знаете, она меня просто обновила. Странно, да? Обычная книга, почти энциклопедия. В ней не было никаких оценочных суждений автора — только сухие факты и цитаты из разных источников. Но отчего-то после прочтения мне стал как-то понятнее весь мир. Я начала видеть его более справедливым. И… Вы, наверное, думаете, кто же я теперь? Так вот, скажу вам. Я осталась православной, однако не могу отказаться от идей экуменизма, хотя мода на него давно прошла. Но, Иван Петрович, вы же пригласили меня не только из-за этого? Правда? Что случилось? Я чувствую, вы чем-то обеспокоены.
И тогда он стал рассказывать ей обо всем, что произошло за последние месяцы. Про убитых собак, про Аню, про ужасные планы внука и даже про то, как обретали веру остальные испытуемые, включая Рекса. Они с Алиной говорили так, будто их не разделяла пропасть в пять десятилетий. По странному недоразумению судьбы, эта женщина родилась лет на сорок позже, чем хотелось бы профессору, но даже несмотря на это, они поразительно чувствовали и понимали друг друга. Теперь они были заодно, и ей также, как и ему хотелось поставить крест на истории с «Пси-фактором».
— Значит, нам нужно каким-то образом заставить Алекса проглотить антидот? — сказала она, крутя в руках браслет системы слежения.
— Но, Алина… — профессор, все время ловил себя на мысли, что любуется ей как произведением искусства. — Вы говорите так, будто у вас дома фабрика по их изготовлению. Насколько я понимаю, для успеха нашего дела, вам надо поехать к Халиду и уговорить его создать это противоядие. Или я не прав?
Она рассмеялась.
— Иван Петрович, если вы и правда видели насквозь мои мысли, то не можете не знать, что Халид немного ясновидящий. В тот день, когда он аннулировал во мне действие «Пси-фактора», он создал несколько таких антидотов. Он сказал тогда, что однажды они непременно мне понадобятся. Вот, посмотрите, — она вытащила из сумочки бумажный пакетик и высыпала на стол несколько белых кругляшей.
— Гениально! — профессор потрогал пальцем одну из таблеток. На вид это была не более, чем капля простого парафина. — Я был уверен, что лишь мой внук способен на такое…
— Не преуменьшайте его заслуги, — она собрала таблетки и положила их обратно в пакет. — Халид сделал это, отталкиваясь от уже созданного электронного биочипа. Ему никогда не удалось бы с нуля сотворить таблетки для обретения веры. Впрочем, ему бы такое и в голову не пришло — у него очень строгое отношение к религии. Однако… Вернемся к основной проблеме. Куда поместить этот антидот, чтобы Алекс ни о чем не догадался?
Профессор задумался, прокручивая в голове различные варианты.
— Ане он подсунул чип в кремовой розочке на пирожном. Как уж так получилось, что она ничего не заметила, я не знаю. Но с ним такой номер не пройдет.
— А он вообще принимает какие-нибудь препараты, ну, когда болеет, например?
Иван Петрович обреченно махнул рукой:
— Эти дети… Думают, что стали взрослыми, а у самих в голове кавардак… Мой внук считает, что любая болезнь должна проходить сама. Поэтому единственные таблетки, к помощи которых он изредка прибегает, это активированный уголь. Но в него, понятное дело, кусок парафина не запихнешь.
— А знаете, — Алина встала и подошла к окну. — Недавно я купила активированный уголь в капсулах. Таких странных, из черного желатина. Так вот, если эту капсулу открыть, заменить уголь нашим парафином, а потом поместить обратно в упаковку, то возможно Алекс и попадется на крючок. Только зачем ему пить этот уголь? Не можем же мы его специально отравить какой-нибудь тухлой рыбой, а потом дружно спасать.
— Значит, активированный уголь… — теперь профессор любовался ее профилем. — Мой внук плохо переносит дыню. После нее он как раз и принимает эти таблетки.
— А зачем он вообще ее ест? — Алина повернулась и вдруг как Алекс присела на корточки возле кресла Ивана Петровича. — Зачем? Так любит, что не может устоять?
Профессору показалось, что в ее последних словах таился скрытый смысл. Но нет, конечно… Это бред старческого воображения. И все же… Так любит, что не может устоять? И зачем она села здесь возле кресла и смотрит на него так, будто на дворе конец 1960-х годов? Какое-то странное искушение. Хотя, в чем искушение, если он так стар, что еле ходит? Пытаясь скинуть с себя наваждение, он помотал головой. А может, это тоже проделки «Пси-фактора»? Раз он теперь человек верующий, то его вполне могут искушать бесы, подсовывая в голову всякую чертовщину.
— Вам плохо? — Алина, провела рукой по его плечу. — Вы как-то странно ушли в себя. Может быть вас утомил наш разговор? Хотите, я приеду завтра к вечеру. Мы подумаем и про дыню, и про уголь, который я принесу…
— Да, наверное, вы правы. Я видимо разволновался. Когда вас ждать?
— Думаю, часов в восемь. Поеду к вам сразу после работы. Так что, не скучайте. До завтра. На прощание она крепко сжала его руку и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
