Давид Дар - Господин Гориллиус
К сему приложил лапу вожак и верховный горилла,
господин Гориллиус (Хромой)».
Второй декрет сообщал:
«Только гориллья кровь благословенна. Правом занятия государственных должностей обладают лишь те из людей, которые не умеют читать и писать, не имеют никаких талантов, в чьих жилах течет не меньше 85 процентов обезьяньей крови. Для определения процента содержания обезьяньей крови будет выработана особая инструкция.
Лица с содержанием обезьяньей крови ниже 50 процентов, к которым относятся все люди, занимающиеся умственным трудом, кастрируются. Лица же с содержанием обезьяньей крови ниже 30 процентов, к которым относятся все люди, обладающие какими-либо человеческими талантами — физически уничтожаются посредством растерзания с проломлением черепа».
Третьим был подписан декрет о переустройстве страны. Он начинался так:
«Подлежат немедленному уничтожению все города, университеты, театры, школы, кинотеатры, издательства и прочие человеческие учреждения. Подлежат немедленному уничтожению все создания человеческих рук, кроме тех, которые служат для войны и нападения.
Объявляется план скорейшего превращения нашей страны в дикие и девственные джунгли. Согласно этому плану, наряду с разрушением городов проводятся грандиозные работы по заболачиванию местностей и насаждению деревьев, трав и кустов. В целях населения джунглей дикими зверями — приказываю раскрыть клетки всех зоологических садов и выпустить на волю всех содержащихся в них диких зверей.
В целях улучшения человеческой породы и наибольшего приближения ее к зверям — приказываю: раскрыть двери всех тюрем для уголовников и выпустить на волю приговоренных за убийства, грабежи, насилия, растление малолетних, кровосмешение и проч. и проч.
Я призываю горилл к тому, чтобы в кратчайший срок полностью превратить нашу страну в джунгли — это является планом-минимум. Наш план-максимум — превратить в джунгли все захваченные людишками земли».
Декреты были опубликованы и с большим энтузиазмом встречены всеми гориллами и гориллоподобными.
Все, еще чувствовавшие себя людьми, были брошены в тюрьмы и в особые лагеря или убиты. Наиболее трусливые молчали о том, что они еще чувствуют себя людьми, и старались хоть внешне напоминать горилл. Кто хотел почитать книгу, уцелевшую от обыска и уничтожения, — делал это тайком, поздно ночью, занавешивая окна. Кто хотел послушать музыку или поиграть на скрипке — уходил далеко в лес, и только убедившись, что поблизости никого нет, тихо водил смычком по струнам. А некоторые играли в кровати, под одеялом. Стоило звукам музыки достигнуть чьего-нибудь слуха, как музыканту грозило растерзание.
Горилльи власти запрещали людям любить друг друга, произносить речи, думать, учить детей чему-нибудь иному, кроме приемов борьбы. О чтении и письме и говорить не приходится. Эти проступки карались как государственное преступление.
Специальные комиссии определяли процент обезьяньей крови, текущей в жилах каждого человека. Элизабет Пиккеринг, например, удалось доказать, что еще ее дедушка страдал кретинизмом, а отец был даже неспособен окончить школу. Так же, как Элизабет, и все другие последователи горилл искали в своих предках признаки зверств и дегенеративности.
День, когда новые декреты вступили в силу, был последним днем человеческого прогресса и первым днем превращения цивилизованных стран в джунгли.
Рано утром был разрушен старинный собор, представлявший собой замечательный памятник древней архитектуры и хранилище старинных высокохудожественных фресок. Две бомбы, сброшенные с самолета, разрушили здание до фундамента.
Самолеты полетели дальше. Восторженными криками приветствовала толпа гориллоподобных разрушение консерватории. Как только одна стена здания обрушилась под действием сброшенной бомбы, в то время как туча пыли и дыма вырвалась из расколотого здания наружу, — внутрь, на развалины, бросилась туча коричневых людей и стала доламывать то, что еще уцелело.
Пока шло разрушение города, громадная толпа горилл и гориллоподобных собралась в зоологическом саду. Ровно в полдень к воротам зверинца подъехала вереница автомобилей. Из первой машины вышел господин Гориллиус с Элизабет, малюткой Гансом и отчаянным Фрицем. Они прошли мимо клеток и взобрались на трибуну, специально приготовленную для торжества. Затем Гориллиус, который уже начал несколько привыкать к произнесению речей, коротко, но выразительно прорычал:
— Звери! Кончилась власть людей! Вы свободны! Людей вам больше бояться нечего. Пусть теперь люди боятся вас. Но остерегайтесь горилл! Вы видите, что гориллы покорили людей. Это значит, что мы являемся самыми сильными, грозными и яростными зверями на свете.
И с этими словами он дал знак прислужникам раскрывать клетки. Все люди разбежались кто куда. Не составили исключения и Элизабет с Гансом и Фрицем. Они забрались в одну из пустых клеток с табличкой «Макаки» и следили оттуда, из-за железных прутьев, за тем, как звери воспримут неожиданную свободу.
Звери же, завидев, что клетки их открыты, сначала недоверчиво прижались к прутьям, потом выскочили, и сразу же тигр остановился, изогнув спину и грозно зарычав. Лев приготовился к прыжку. Но и гориллы не зевали. Они столпились вокруг Гориллиуса, и тот прорычал:
— Будет дело, будет забава. Эй, гориллушки, обезьянушки, не подкачайте!
Затем он издал грозное воинственное рычание. С яростным ревом гориллы напали на диких зверей, и звери, после долгой неволи утратив свою былую ловкость, силу, находчивость, не смогли выдержать этой яростной битвы и в страхе разбежались, поджав хвосты, как простые собачонки или котята.
Несколько дней после этого в самых неожиданных местах люди встречали то тигра, то медведя. Столица еще не успела сравняться с землей. И странно было видеть, как по проспекту через трамвайные пути шествовал неуклюжий медведь. У одной бедной женщины, жившей на втором этаже, жирафа стащила из открытого окна ее скромный ужин. Ночью то здесь, то там раздавался звериный рык и слышались предсмертные вопли людей.
Эти ночи были очень страшными. Люди боялись выходить из дому. Город был погружен в темноту. В темноте бродили по остаткам улиц дикие звери, выпущенные из зоологического сада, да бандиты, убийцы, насильники, выпущенные из тюрем В воздухе пахло дымом. Отблески пожаров озаряли небо.
На этом кончается история завоевания господином Гориллиусом власти и начинается другая история, которая, собственно говоря, и составляет предмет моего описания.
Глава шестая. ДЖУНГЛИ
На всех биржах мира была паника. Рынки сбыта катастрофически сокращались. Акции целого ряда предприятий катастрофически падали. Зато росли акции военно-промышленных предприятий.
Бумаги предприятий господина Хруппа стали чуть ли не самыми ценными. На них наживались, создавая миллионные капиталы.
Паника охватывала страну за страной, континент за континентом. Паника охватывала города и села. Возникали легенды о коричневой чуме, которая воцарилась в одном из наиболее культурных государств и распространяется во все стороны.
Из страны, которая стала называться Центральными Джунглями, за границу поступали лишь самые скудные сведения.
Большинство иностранных корреспондентов не пожелали отказаться от своих человеческих предков и традиций и были изгнаны из страны. Все местные жители, умеющие хорошо писать, были сочтены непригодными для проживания в джунглях и также подверглись гонению: изгнанию — в лучшем случае, растерзанию — в худшем.
Остались в стране только такие журналисты, которые надели коричневые рубашки. Но эти существа, согласно горилльим законам, усиленно старались разучиться читать и писать.
Короче говоря, писать за границу о положении в джунглях было почти некому. Поэтому за границу проникали лишь небольшие и сухо изложенные заметки, такого, примерно, содержания:
«В долине бывшей Манбургской провинции закончено разрушение трех небольших городов, тридцати двух сел и шести больниц. Сейчас в этой долине из восемнадцати городов остался только один, который подвергнется разрушению в ближайшие дни».
«Гориллоподобный, бывший господин Грохт, изобрел новый способ разбивания головы камнем. Способ этот заключается в том, что нападающий подбегает вплотную к своей жертве и не бросает камень, а просто ударяет камнем по ее голове».
«Сегодня на холме бывшего города Мейнц на Гарне закончено разрушение последнего здания — городского морга. Больше город не существует… На месте бывшего города бродят дикие звери и озверевшие люди».
Надо признаться, что эти лаконичные заметки в основном довольно верно передавали суть жизни в джунглях. Один за другим разрушались города, страна покрывалась густыми, труднопроходимыми лесами, которых никто не вырубал, не расчищал и не культивировал. На месте прежних городов отдельными стадами и стаями жили гориллы и гориллоподобные, устраивая себе логова на ветвях деревьев, питаясь плодами и свежим мясом задранных жертв.
