Филип Дик - Короткая счастливая жизнь коричневого тапка (Сборник)
— А я Конгер, — пробормотал он.
— Конгер? Это имя или фамилия?
— Имя или фамилия? — переспросил Конгер. — Фамилия. Полностью меня зовут Омар Конгер.
— Омар? — рассмеялась Лора. — Прямо как поэт, Омар Хайям!
— Не знаю такого. Я вообще поэтов мало читал. Мы восстановили только небольшую часть достояний искусства. Обычно ими церковь интересуется… — Тут он осекся. Лора смотрела на него во все глаза, и Конгер покраснел. — Церковь… ну, там, где я родился.
— Любопытная у вас церковь. Чья она?
— Просто церковь, — смущенно ответил Конгер.
Подоспел шоколад, и он, благодарно кивнув, принялся прихлебывать горячий напиток.
— Вы и сами необычный, — заметила Лора. — Правда, Биллу не понравились. Но он вообще не любит все необычное. Он такой… прозаичный. Вам не кажется, что с возрастом человек должен бы расширять свои горизонты, мировоззрение?
Конгер кивнул.
— Билл говорит, чужакам тут не место, пусть сидят по домам. Но вы-то не чужак. Билл про восточных людей так высказывается. Ну, вы понимаете.
Конгер снова кивнул.
Позади них отворилась дверь-ширма, и вошел Билл. Уставившись на Лору и Конгера, он произнес:
— Ну и ну.
— Привет, — обернулся Конгер.
— Ну и ну, — повторил юноша, присаживаясь за стойку. — Привет, Лора, — сказал он девушке и обратился к Конгеру: — А вас я тут не ожидал увидеть.
Конгер напрягся. От мальчишки прямо-таки разило агрессией.
— Есть проблемы?
— Нет, все нормально.
Повисла неловкая пауза, которую нарушил Билл.
— Лора, собирайся, уходим.
— Уходим? — удивилась Лора. — Почему?
— Просто уходим! — Юноша схватил ее за руку. — Идем! Машина снаружи.
— Что я вижу, Билл Уиллет! — сказала вдруг Лора. — Ты ревнуешь!
— Кто этот тип? — завелся Билл. — Ты не знаешь о нем ничего. И на бороду его посмотри…
— И что? — вспыхнула Лора. — Что с того, что он не ездит на «паккарде» и ходит в Купер-Крик пешком?!
Оценив комплекцию Билла, Конгер решил: такой здоровяк наверняка работает на гражданскую службу контроля.
— Простите, — сказал Конгер. — Я сам уйду.
— Что вам надо в городе? — спросил Билл. — Вы зачем приехали? И чего третесь вокруг Лоры?
Посмотрев на девушку, Конгер пожал плечами.
— Просто так приехал. До встречи.
Он развернулся… и замер. Билл пошел за ним следом. Рука Конгера метнулась к поясу. «Вполсилы, — сказал себе охотник. — Вполсилы, не больше».
И стиснул руку на поясе. Комната будто подпрыгнула. Сам Конгер носил защиту — пластиковый каркас под костюмом, так что его не задело ударом.
— Боже мой… — простонала Лора, хватаясь за голову.
Черт, и ее зацепило. Ну да ладно, пройдет. Удар вполсилы последствий не вызывает, только простое покалывание.
А еще — временный паралич.
Конгер вышел из кафе и двинулся прочь, не оглядываясь. Лишь на углу он обернулся — Билл выбрался на улицу, держась за стену, словно пьяный.
Ночью Конгер шел один по улице, и тут впереди выросла тень. Конгер встал, не смея дышать.
— Стой, кто идет? — спросили впереди.
Конгер хранил напряженное молчание.
— Кто вы? — повторил голос. В руке у человека что-то щелкнуло, и в сторону Конгера ударил луч света.
— Это я, — ответил Конгер, попятившись.
— Кто — я?
— Меня зовут Конгер. Остановился на квартире у Эпплтонов. А вы кто?
Человек медленно приблизился. На нем была кожаная куртка, на поясе — пистолет.
— Я шериф Дафф. Похоже, вы тот, кого я искал. Надо потолковать. Вы сегодня были в «Блумсе» около трех часов?
— В «Блумсе»?
— Кафе, там ребятишки зависают.
Дафф подошел совсем близко, светя фонариком Конгеру прямо в лицо.
— Уберите фонарь, — жмурясь, попросил Конгер.
Помолчав, шериф согласился:
— Ладно, — и отвел луч фонаря в сторону. — Значит, вы там были? И повздорили с парнишкой Уиллетом, верно? Из-за его девицы…
— Мы просто разговаривали, — осторожно сказал Конгер.
— Тогда что же случилось?
— А в чем дело?
— Интересуюсь вот. Ребята говорят, вы какой-то номер откололи.
— Номер отколол? И какой же?
— Не знаю и потому спрашиваю. Говорят, сверкнула вспышка, и вроде как что-то случилось. У всех померкло в глазах, наступил паралич.
— И как дети?
— С ними все хорошо.
Конгер не ответил.
— Ну? — надавил шериф. — Так что случилось? Вы бомбу взорвали?
— Бомбу? — Конгер расхохотался. — Нет, просто у меня зажигалка потекла, и бензин загорелся.
— А вырубились все почему?
— От газов.
Пока шериф молча переваривал сказанное, Конгер неуютно переступил с ноги на ногу. Пальцы сами собой медленно потянулись к поясу… Дафф глянул вниз и крякнул.
— Ну, даже коли так, — сказал он, — все равно никому вреда вы не причинили. — Он отступил, давая Конгеру пройти. — А Уиллет тот еще склочник.
— Ну что ж, доброй ночи вам, — сказал Конгер, проходя мимо.
— Один момент, мистер Конгер, — вспомнил шериф. — Пока вы не ушли, позвольте взглянуть на ваше удостоверение личности.
— Да, конечно, сейчас. — Конгер вынул из кармана бумажник и передал шерифу.
Тот посветил себе фонариком и стал разглядывать содержимое, над которым специалистам из времени Конгера пришлось потрудиться: изучить документы и образцы этой эпохи, реликты, бумаги…
Конгер от волнения дышал мелко и часто, пока Дафф наконец не вернул документы.
— Все в порядке. Простите за беспокойство. — Шериф убрал фонарик.
Когда Конгер вернулся на квартиру Эпплтонов, хозяева сидели перед телевизором. На жильца они даже не взглянули. Конгер задержался у двери и спросил у миссис Эпплтон:
— Могу я задать вопрос?
Миссис Эпплтон медленно обернулась.
— Какой сегодня день?
— День? — уставилась на него женщина. — Первое декабря.
— Как — первое декабря? Ведь был же ноябрь!
На него уставились две пары удивленных глаз. И только тогда Конгер вспомнил: в двадцатом веке люди все еще делили год на двенадцать месяцев. Ноябрь переходил сразу в декабрь, и между ними не было квартамбря.
Конгер судорожно вздохнул. Значит, завтра. Завтра наступит второе декабря! Прямо завтра!
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо.
Конгер поднялся к себе. Дурак, ну дурак! Как мог забыть о календарной разнице? Завтра Основателя схватят, если верить газетам. Завтра, через двенадцать часов Основатель выступит с единственной речью перед народом и его арестуют.
День выдался солнечный и теплый. Башмаки Конгера хрустели по насту, пока охотник шел между деревьями, ветки которых сгибались под тяжестью снега. Взобравшись на холм, Конгер, скользя, спустился с него по другую сторону.
Остановившись, он огляделся. Никого. Тогда Конгер снял с пояса тонкий жезл и повернул рукоять вокруг оси. Какое-то время ничего не происходило, а потом воздух замерцал.
Материализовавшись, кристальная сфера мягко опустилась на снег. Конгер вздохнул с облегчением, — ведь это единственный путь домой.
Поднялся на гребень холма и, уперев руки в бока, осмотрелся. Отлично. Долина Хадсонз-Филд раскинулась перед ним как на ладони, до самого начала города. Она была совершенно открытая и ровная, присыпанная тонким слоем снега.
Сюда придет Основатель. Здесь обратится к народу. И здесь его арестуют власти.
Вот только увести его не успеют — Основатель умрет прежде. Умрет, так и не успев заговорить.
Открыв дверцу кристальной сферы, Конгер вошел внутрь и взял с полки пистолет. Передернул затвор. Оружие готово — готово выстрелить и убить. Может, взять его с собой прямо сейчас?
Нет, Основатель появится только через несколько часов. Что, если до этого Конгера станут обыскивать? Сначала Конгер увидит, как Основатель подходит к полю, и только затем вооружится.
Взглянув на полку еще раз, Конгер заметил там небольшой пакет. Взял его и развернул.
Череп Основателя. Держа его, Конгер невольно ощутил неприятный холодок. Ведь это череп человека, который все еще жив и ходит по земле. Который придет сегодня сюда и станет говорить с народом всего в пятидесяти ярдах от того места, где стоит Конгер.
Что, если основатель увидит свой череп? Прямо сегодня? Эту старую кость возрастом в два столетия? Станет он тогда говорить? Увидит оскал пожелтевших зубов, и какие слова придут ему в голову? С каким посланием он обратится к народу?
Какой человек не задумается о тщетности всех своих действий, взглянув на собственный пожелтевший от времени череп? Он поймет, что лучше жить, пока живется.
Человек, взявший в руки собственный череп, уже не поверит ни в какое дело, ни в какое движение. Он лишь станет проповедовать от обратного…
С улицы донесся какой-то звук, и Конгер отложил череп на полку. Схватил пистолет. Снаружи кто-то шагал. Конгер метнулся к двери, чувствуя, как бешено колотится сердце. Может, это он пришел, Основатель? Хочет выбрать место, подумать над словами, отрепетировать речь?
