Евгения Хамуляк - Рассказы
И всю ночь летели креатуры безобразные в лоно матери, их породившей, звезд и неба не видно стало. А к утру разрослась Явидь Радужная Волшебница Лучезарная Гадина Поганая до размеров превеликих, сама с холм тот стала, что выше вышнего возвышался.
Огромная, монолитная, чешуйчатая фигура ее с ликом змеиным безобразным до ужаса страшным с пастью чудовищной в рыке разинутом предстала перед людом человеческом во всей красе своей.
Вот какую монстру Земля-матушка породила первой – старшую дочь свою премудрую Явидь Лучезарную.
* * *И как собрала все грехи свои Явидь, как воедино капелька к капельке соединилась, разделилась голова ее престрашная на пять частей, и каждая в поклоне к матушке родной обратилась голосом своим, зловещим для уха человеческого, прося:
– Здравствуй, мать моя Земля-родица. Это я обращаюсь к тебе, дочь твоя старшая. Родила ты меня самой умною, самой красивой, одарила по-щедрому, все секреты раскрыла мне, да я их опоганила… Думала, умней тебя буду, найду свое и без твоей помощи, выше тебя стану. Что не нужна ты мне. Да ошиблась. Пришла-вернулась к тебе после дороги долгой, безуспешной – ничего у меня не вышло, матушка. Все, что имела, все растеряла. Зря ты меня породила, зря кровь свою на меня потратила. Одно зло с меня ядом капает. И сама знаю, что вина вся на мне.
И заплакала змея слезами горькими, а те в воздухе стали в камни прозрачные превращаться да оземь, на пыль сверкающую рассыпаться, людям в руки звездами оседая.
– Прости меня, глупую дочь твою. Знаю, не вернуть то время радостное, не вернуть те связи прежние, не возвратиться участие твое благостное. А без него мне этот свет не мил.
И увидели люди, глядючи на змею окаянную, что вместо образа монстры драконовой, сидит девушка преклоненная, голову отчаянно склоня и плача неистово, руками лицо закрывая, раскаиваясь.
– И хоть братьев своих не увижу я, забери меня к себе назад, матушка. Пожалуйста. Нет мне больше места на свете белом. Кровь мою черную разнеси по миру: всем кому зла от меня досталось – пусть им удачу и достаток принесет. Иду к тебе!
И головой великанша взметнула, золотые волосы могучие оземь черной жижей ударились, и реками-змейками по траве загустились, в разные веси заструились, меж лесов и полей во все стороны, на ходу все живое облагораживая.
И вся помаленьку потихонечку растворилась с холма в водопаде животворящей черной влагой Явидь…
* * *Долго ли коротко ли, вздымился холм каменный белым дымом, затрясся изнутри, оживая.
Ахнули люди честные, неужели дождалися?
Дрогнуло капище, затрясся пуп земли и, словно по волшебству, вылетели из него четыре громадных яра, на воздухе вольном превращаясь в братьев-великанов, в древних богов, от которых человечество себя считать стало.
Первым старший брат появился, великан по пояс с торсом человеческим, а вместо головы – башка Орлиная Белоголовая. Распрямился и на ноги встал средний брат, по пояс тоже молодец, да с головой Медведища Бурого. За ним силищей скрипнув, вспрыгнули два остальных с ликами Тигра чудесного да Коня знатного.
Увидели друг друга, обнялись крепко после разлуки долгой, сели наземь и давай радоваться вновь жизни полной, изменениям чудесным, роду людскому.
Люди от мига счастливого, себя не помня, к богам на поклон пошли, обступили, будто муравьи великанов, детей Матушки-земли, не могли насмотреться благородству их дивному, лику расчудесному да сходству верному. Четыре брата тоже диву людскому давались да премудрости матушкиной, что разрешило потомство иметь да семьей плодиться мурашкам.
Да только встал Орел, первый из братьев, и давай Сестру Старшую кликать. Кликал-кликал – не ответила. Взлетел высоко в небо, облетел землю, не нашел Явидь Лучезарную.
Рассказали люди богам свои росным, что случилось, да как жизнь текла тысячу лет, пока они спали.
И от услышанного впала в раздумье братия.
Посовещались, встали на ноги и обратились к Матушке да к людям:
– Время наше волшебное ушло. Не та уже земля, не те уже времена. Да и зло навеки покинуло эти края. И тут Сестра Старшая узрела раньше, опередила нас. Без нее милой жизнь – не жизнь, ведь, как говорено было, счастье наше только в совместном проживании, ибо никого нет родней.
Забери и нас тогда, Матушка, к себе в лоно твое дивное. Забери и навеки упокой в объятиях материнских. Ну, а кровь подари потомкам человеческим, пусть во благо пойдет да на процветание.
Идем к тебе!
И как давеча Сестра Старшая, обернулись братья божественными ручьями, оземь ударяясь, в анналы материнские уходя. Теперича навсегда.
* * *Долго еще люди не расходились, долго думали про себя, про богов росных, про Матушку-землю, про горе, про радость, про счастье, про заметы священные. Да только счастье да работа ждать не будут, да и детишек кормить-поить надобно.
Стали расходиться, к новому миру и порядку привыкая.
Собрались волхвы с четой князей на самом пупе земли, откуда мир появился, поклониться в последний раз и идти законы с делами творить, коим их боги научили.
Поклонились, условились каждый раз Новый год здесь справлять, чтоб не забыть Былицы этой сказочной, но по правде произошедшей.
Уходили с сердцем, полным радости и умиротворения, лишь княгиня, обернувшись в последний раз, вдруг заметила, что из самой из расщелины, что размером малым, дымок белый пошел. А в другой миг показалась головка с кудрями золотыми девичьими. А в третий миг услышала чудесное – голос дочери своей маленькой:
– Матушка!
А за ней мальчиковый послышался:
– Мамушка!
И вторая голова показалася, парнишки золотоволосого.
Побежали ребятишки, голося, в распахнутые объятия материнские.
– Мамка! – кричал малый, что третьим лез из расщелины, и тоже топтыжкой посеменил к родителям.
Расплакалась матушка-княгиня, растрогался отец-князь. Неисчерпаемы пределы Земли, безграничны подарки ее, обильна и щедра любовь к детям своим. Счастье бесконечное…
– Мама! – завопил еще трепетный голосок, пухлые щеки выпячивая из-под камня.
Ну, а за последним лезть пришлось, что годовалым «Ma» позвал.
– Спасибо тебе, матушка, спасибо за доверие твое, – поклонились родители, – обещаем, воспитаем детей твоих, всю любовь и силу даря, уму разуму уча, чтоб знали только хорошее и добром добру платили всем и каждому.
Конец
Сказка про мишку
Жил-был на свете один мишка. Обычный бурый мишка в обычном лесу. Как водится, и нечему тут удивляться, подстрелили охотники его мамку, и пришлось ему несладко. Долго он бегал по лесам, сначала ее, родимую, искал, потом понял, что нет его кормилицы, и стал искать пропитание. В лесу еды полно, в особенности летом, да только ее ж уметь собирать надо. Мамка-то все соберет или носом ткнет во вкусное. А тут сам.
Но ничего, пообвыкся: где вкусно пахнет, там и еда. Пару раз, правда, плохо очень было по неведению, но тоже не смертельно. Покрутило-покрутило да отпустило.
Где другими медведями пахло, те места обходил, а вообще старался не высовываться: поест ягод, поест корешков да травок, и в норку. Облюбовал он одну норку, жил в ней до него кто-то, запах не медвежий, но по росту кто-то большой. Главное, места хватало и страшно не было. Жил и жил, не хорошо и не плохо; мишки, они же такие – живут и живут, ну и ладно.
Только однажды беда случилась. Лежал мишка у себя, лежал, никого не трогал, и вдруг в нос сильный запах чужой! Запах такой он уже встречал раньше, да стороной обходил, от греха подальше. Странный запах. А тут прямо в нос! Как будто лапой по морде! Затаился мишка, а запах часа два не исчезал, стоял перед норкой; потом вроде сошел на нет да и совсем пропал. Пришла, видно, ему пора уходить с облюбованного места. Думал-думал он и решил: завтра уйду.
На следующий день уж и забыл мишка про зверя, а тот опять пришел, да опять запах резкий в нос, но уже не так страшно. Непонятно, в общем. И рад бы убежать, да запах этот встал перед входом в норку и не уходит. Правда, и в бой не рвется, ждет чего-то.
Мишка думал-думал, может, на задние лапы встать? Если лиса какая – испугается, убежит. С другой стороны, если зверь покрупнее, увидит его – порвет на тряпочки. Но почему тот не двигается? В общем, решил мишка, если жив останется, бежать из этих мест и скитаться, как в прежние времена. Однако запах постоял-постоял и опять исчез. То ли зверь, то ли еще кто какие-то игры в прятки с ним затеял.
Мишка умный был, не зря он сам сообразил, что малинку кушать можно, а те ягоды, что в три листика растут, не надо, от них потом все нутро жжет. Вот и сейчас решил он ночку не в норке переночевать, а рядом за бугром, да и денек, на всякий случай, посидеть там, покараулить. Специально загодя побольше листиков наелся, чтоб подольше в дозоре высидеть.
