Вадим Кошелев - Круговорот

— Так ты говоришь, что можешь сделать прочный и легкий меч? — спросил он.

— Только если ты мне в этом поможешь. — Саня решил немного польстить Стрикеру. Иначе упрямец вряд ли бы согласился отдать лавры первенства своему подмастерью.

— Расскажи.

— Дело в том, что твои мечи однородны. Поэтому содержат много металла, — принялся объяснять Саня. — В противном случае, они будут или гнуться или ломаться. Я предлагаю тебе сделать многослойный меч

— сварить меж собой три легкие пластины. Та пластина, что в середине должна быть выкована из мягкой стали, а две наружные — из прочной.

— В этом что-то есть, — задумчиво произнес кузнец. — Меч не сломается, потому что будет иметь гибкую сердцевину, а прочная оболочка не даст ему погнуться.

— Именно, — удовлетворенно кивнул Саня.

— Давай попробуем. — Стрикер загорелся. — Иди отжигать заготовки. Всю ночь над спящим поселением арийшей раздавались удары молота. И скорее всего, обыватели не раз вспомнили добрым слово непредсказуемого, своенравного кузнеца, которого, почему-то, никто не мог поставить на место. А Стрикеру было глубоко плевать на мнения соплеменников. Он со своим подручным работал ночь напролет. К утру уже были прокованы все три пластины, их осталось лишь сварить между собой, после чего придать мечу форму. Саня предложил сделать ее слегка выгнутой.

Стрикер согласился. К вечеру они закончили начатое дело. Клинок получился легким и прочным по типу изогнутой самурайской катаны. Он мог запросто сбривать деревья толщиной с руку Брена и не тупился даже при ударе о мягкую сталь. К тому же меч имел длинную, удобную рукоять, которая позволяла держать оружие как двумя, так и одной рукой. Стрикер ходил этаким гоголем и снизошел до того, что прилюдно похвалил своего ученика, назвав всех остальных присутствующих бездельниками.

— Жаль, убьют тебя скоро, — сказал кузнец Сане. — Сгубил ты себя, парень, ни за грош.

— А не спеши ты меня хоронить, — горько улыбнулся Пряхин. — Лучше помоги материально.

— Что?

— Мне бы еще щит… Только легкий.

— Будет тебе щит, — пообещал кузнец.

Глава 11

Солнечные дни сменились осенней хмарью. Небо затянули низкие свинцовые тучи. На улице непрестанно лил дождь. В пустом бараке стояла промозглая сырость. Крыша текла, отчего земляной пол превратился в грязное месиво. Закрывающие выход шкуры насквозь пропитались водой и отяжелели. Их то и дело хлестал завывающий ветер, норовящий ворваться вовнутрь. Саня сидел у разведенного в углу огня, вытянув к нему закоченелые кисти рук: нужно было как-то разогреться перед Поединком. Меч и небольшой медный щит лежали рядом. Глядя на них, все еще не верилось, что это оружие будет пущено вход против живого человека.

Предстоящий Поединок казался каким-то нереальным действом — первобытной дикостью, которой нет места в мире цивилизованных людей. Ударил набат, зазывающий жителей на ристалище. Пора! Саня оголился до пояса. Крепко приторочил щит к левому предплечью и, взяв меч, вышел наружу, попав под холодные струи дождя. Арена находилась недалеко от дома Брена. Там уже скопилась толпа зрителей. Они стояли в несколько рядов, окружая довольно приличный пятачок, усыпанный бурой галькой, и проливной дождь не казался им помехой. На подходе к ристалищу Саню встретили Буглар с Ноем. Они помогли растолкать плотный строй жаждущих зрелищ зевак и вывели своего подопечного в круг Арены. Оголенный до пояса Брагар уже стоял готовый к бою и время от времени пробовал длинный двуручный меч, рассекая воздух короткими ударами крест-накрест. По его лицу и мощному торсу струилась вода. Мокрые косицы висели бесформенными сосульками. А ниспадающие на плечи темные волосы облепили бычью шею. На Саню дикарь смотрел, как на пустое место. Создавалось такое впечатление, что Брагар просто не понимает, где его соперник. Откуда-то донесся голос глашатая, объявивший о начале Поединка, то бишь суда богов. Толпа взорвалась воплями. Бой начался. Брагар сразу ринулся в атаку и был хорош: вертел тяжелый меч, как игрушку. Бил от пояса, начиная нескончаемую серию ударов, способных искрошить в мелкую капусту десяток Пряхиных. Рубил сверху, перенося всю тяжесть своего тела на выставленную вперед ногу. Закручивал замысловатый финт из-за головы. Саня, ощутивший всю мощь его ударов, ушел в глубокую оборону, и пока берег силы, не предпринимая попыток к нападению. Он крутился волчком, чудом уклоняясь от смертоносной стали. Ловко работал уже изрядно помятым щитом. Перекатывался и кувыркался, заставляя Брагара идти за собой, тратить силы на преследование и новые удары. Весь расчет молодого человека строился на том, что уверовавший в свою непобедимость дикарь не будет долго затягивать драку и выложиться сразу. Сане стоило лишь продержаться до тех пор, пока Брагар не устанет крутить своей тяжелой железкой. Другое дело, что о выносливости и силе наследного берегона ходили всякого рода слухи, наделяющие его просто нечеловеческими способностями. И, следовало признать, что эти слухи имели под собой некое основание. Брагар казался просто двужильным. Прошло немало времени, прежде чем натиск дикаря стал ослабевать. По лицу, залитому потом и по часто вырывающимся из необъятной груди хрипам, стало заметно, что давно уже немолодой воин наконец-то начал выдыхаться. Саня открылся, опустил руки, дразня противника презрительной улыбкой. Толпа просто взбесилась, подначивая соплеменника раздавить чужака. Тот послушно закрутил новую серию ударов, но уже без должной быстроты. Саня как-то ловко поднырнул под просвистевший над головой меч. Затем кувырнулся по мокрой гальке и, в то самое время, нанес свой первый за бой рубящий удар мечом, отделив безразмерную ступню Брагара от его толстой ноги. Колос споткнулся и припал на колено. В пылу схватки он еще не успел ощутить боль и удивленно смотрел на красные ручейки, разбегающиеся от его обрубка во все стороны. Вмиг наступило молчание. И в этой гробовой тишине было отчетливо слышно, как лязгнула сталь выбитого из ослабевших рук меча. Далее последовал сильный хрустящий удар ногой по голове. От такого, выполненного в лучших традициях дзюдзюцу, удара, потерявший всякие ориентиры Брагар тяжко повалился на пропитанную свежей кровью гальку Арены. Саня остался стоять над поверженным соперником. Он резко воткнул в землю свой клинок и, переведя дух, обратился к примолкшей толпе:

— Я не хочу убивать вашего воина. Я вообще не хочу никого убивать. Верните мне Дэю и оставьте нас в покое. Пряхин обвел кричащим взглядом стоявших в полном молчании людей.

Но в этой серой толпе он не смог обнаружить даже маломальского отображения своих простых человеческих желаний. Его не понимали или не хотели понять. Чувство безысходности овладело разумом молодого человека. Триумф победы над одним из величайших бойцов арийшей, уже не вызывал должного удовлетворения. Все шло прахом. Опустошенный и раздавленный дикостью всего происходящего, он направился прочь. Перед ним расступились — дали пройти. Вслед послышался женский выкрик, посылающий проклятия на голову «голощекого» чужака. Саня прекрасно знал, кто может так неистово его проклинать. Этот идущий от сердца бабий вопль разбудил толпу — раздосадованные воины заспорили, зашумели. Средь их голосов можно было разобрать властные окрики Буглара, и злобное рычание Бреса, который твердил какую-то чушь о подлом коварстве пришлого. Ему, как ни странно, возражали. Саня не оборачивался. Он шел, не разбирая дороги — месил сапогами грязь. Непрекращающийся дождь хлестал по оголенному торсу, смывая кровь поверженного соперника. Ноги сами вынесли бредущего в некой прострации Пряхина к Роще друидов. И только он к ней приблизился, как из чащи полетели стрелы.

Чей-то властный голос велел остановиться и не думать приближаться к деревьям.

— Я прошел суд ваших богов. Боги признали мою правду. Теперь отпустите девушку, канальи, — заорал Саня. — Прекратите издеваться над ней. Из Рощи вышел давний знакомый с разветвленным посохом. Он приблизился к одиноко стоящему под дождем молодому человеку и произнес:

— Девушка останется с нами. Так будет лучше всем и ей в первую очередь.

— Да не хочет она жить в вашем гребаном лесу, — зло выкрикнул Саня.

— Ей придется, — категорично сказал старец. — И забудь о ней.

Дочь Брагара никогда не станет твоей, безродный чужак. Пусть даже мы и отпустим ее. То, что не станет — это уже было и ежу понятно. Кичливый щеголь, приезжавший на праздник стоял первым в списке возможных претендентов на руку знатной дамы. Брагар не отдал за него дочь, потому что не хотел ссориться со жрецами. Тем самым он испортил отношения с кем-то из своих союзников.

— Почему вы не убили меня тогда? — зло спросил старика Саня.

— За тебя заступились.