Яна Дубинянская - H2O
Пурпурные и огненные осколки — снаружи, на снежной площади.
* * *Какого черта?!
Боковая улочка, потом еще коротенький перешеек между стенами, дорога вниз, другая, та, с которой не видно моего дома. Придерживаться тропинок, не оставлять следов. Дальше, быстрее. Конечно, о том, чтобы сбежать, скрыться с места происшествия, уйти от погони, не могло быть и речи во всем поселке не найти человека, который ориентировался бы здесь хуже меня. Но они, кажется, не догадались, что должны догонять. Что есть кого.
Олег остановился, перевел дыхание. Какого черта меня вообще туда понесло? Зачем?! Не зная даже, к какой они относятся конфессии, как вести себя в этой церкви, что делать и говорить, — все-таки поперся. Даже при самом благоприятном раскладе выглядел бы и чувствовал бы себя полным идиотом. А после того, что случилось… Да меня линчевали бы на месте, если б обнаружили. И поделом.
Пошел дальше, уже медленнее, спокойнее. Все равно они там разойдутся нескоро. Любопытно вообще-то, что это было. Какая-нибудь авария в органных трубах? Это насколько же сильным должен быть резонанс, чтобы вылетело окно… Именно в тот момент, когда я открыл дверь — совпадение? Или я действительно нарушил некое соотношение, баланс сил, о которых не имею ни малейшего представления? Возможно, у них строго-настрого запрещено открывать дверь, когда играет орган, и тому есть реальные, объяснимые с точки зрения физики причины.
Причины и пояснения есть всегда и всему. И если я вправду виноват, лучше оплатить разбитый витраж, чем нарваться на обвинения в колдовстве. Конечно, меня вроде бы никто не видел… во-первых, нельзя быть уверенным на все сто, а во-вторых, мое отсутствие в церкви и присутствие в поселке тоже легко укладываются в цепочку оригинальной, но прогнозируемой логики. Надежда лишь на то, что они не додумаются. Что я слишком малозначительная фигура в жизни поселка… Хлипкая, да и не очень-то лестная для самосознания надежда.
И что делать, если они, допустим, явятся ко мне требовать объяснений? Представил себе эдакую депутацию хмурых мордатых рыбаков во главе с субтильным миротворцем Йоной. Все отрицать: сижу, мол, работаю, ничего не слышал и не знаю, близко не подхожу к вашей церкви или о чем вы там вообще говорите? А может, сразу в контрнаступление: окна били, шины резали, в лавке хамили, так призову к порядку, натравлю полицию, попробуй только сунься ко мне — с моими грандиозными возможностями и космическими связями… Бред какой-то. Черт, и как могло случиться, что человек, которому ничего не нужно, кроме независимости и свободы, вынужден прокручивать один за другим сценарии никчемных, абсурдных самооправданий?!
Будем надеяться, что они не понадобятся. Однако до чего ж оно слабо, шатко, унизительно — надеяться…
Так или иначе, нужно поскорее добраться к себе. Праздношатающаяся по улицам фигура в то время, как все жители поселка объединены общей катастрофой, — как минимум подозрительна. Меня могут увидеть в окно: какой-нибудь оставленный дома с простудой ребенок или парализованная старуха. Домой. Как можно быстрее.
Олег прибавил шагу и вышел на пляж в стороне от дома. Прямой дороги, протоптанной в нужном направлении, не было, коммуникативная система тропинок предлагала совершить приличную петлю чуть ли не до линии прилива. Срезая путь, зашагал напрямик по снегу. Провалился по колено, а на следующем шагу выше, чертыхнулся, решил было вернуться на тропинку — но разворачиваться не хотелось, и он сделал еще шаг…
Что-либо твердое ушло из-под ног. Потеряв равновесие, взмахнул руками, вспахивая снег, оказавшийся вокруг и всюду: на лице, на ладонях, в рукавах, за воротником, во рту. Опоры не было ни локтям, ни коленям, он трепыхался в белой каше сугроба, словно муха в кефире, и одолевала смутная досада: как нелепо, как смешно… Ни капли смысла звать на помощь: весь поселок там, перед церковью, у разбитого витража, никакому крику не пробиться сквозь их разноголосый сумбур. Снег попал уже и в глаза, сквозь двойную призму талой воды и слез поплыли полосами море, небо, скалы, сосны, Ильма…
Бессмысленно. Она меня не видит и не слышит тоже.
…Выбрался на тропинку, облепленный снегом от подошв до ушей, мокрый, пропотевший и промерзший, злой. Скорее всего, это была траншея для мусора, не иначе. Полметра в ширину и максимум метр в глубину, не считая содержимого. И ведь успел, успел проститься с жизнью!.. черт. Следующий шаг — утонуть в луже между камнями, море нам совершенно ни к чему.
В ботинках чавкало, пальцев рук, растопыренных и покрасневших, он уже совсем не чувствовал. Побрел в сторону моря по протоптанному кругу. По кругу — оно гораздо надежнее. Всегда.
Впереди выбежала на пляж Ульфа, по брюхо загрузая в снегу и помахивая хвостом, ее обогнал почти невидимый в снежных брызгах песик из соседнего дома, собаки затеяли возню. Неужели их хозяева уже откололись от сборища у церкви? Олег прикинул на глаз расстояние: далеко. Если постараться, можно свернуть за гаражи раньше, чем пересекутся воображаемые траектории, избегнув встречи. С кем бы то ни было.
Выйдя на прямую дорогу к дому, издали он заметил просто яркое пятно — настолько яркое, что детали оставались за пределами внимания. Пятно угнездилось у входа в дом с двухэтажной стороны, возле наглухо и навсегда закрытых дверей. С поправкой на незваных гостей, уточнил Олег. Прищурился, присмотрелся.
Пятно поднялось ему навстречу, обретая стройные формы в лыжном костюме цвета моря, неба и апельсинов, рыжие волосы из-под красной шапки, блики на темных очках, слепящую улыбку. К стене были прислонены красно-синие лыжи, на снегу валялся зеленый рюкзак.
— Привет, — сказала Дагмар. — Я тебе всю неделю пыталась дозвониться… Ой, что с тобой такое?!
От яркости и пестроты рябило в глазах. Олег сморгнул, отвернулся. Провел пятерней по волосам, смахивая мокрые куски снега.
— Привет. Ничего. У меня, кажется, батарея разрядилась.
* * *— До объездной у санатория уже ходит автобус. А дальше на лыжах, тут километров семь-восемь, и дорога все время вниз.
А обратно — все время вверх, усмехнулся Олег. Но, похоже, никто и не собирается обратно.
— Тебе же завтра на работу.
— Позвоню и скажу, что заболела, — уверенно откликнулась Дагмар; разумеется, это она продумала в первую очередь. — Как зайдем, поставь мобилку заряжаться, не забудь.
— А можно сначала переодеться?
Она засмеялась. Разноцветная захватчица с бликами на очках, гордая собой и уже уверенная в победе: не сделал козью морду, не набросился с упреками, даже, ей должно казаться, обрадовался. Не спросил, зачем она сюда заявилась. Спросил, как.
Они обогнули дом, поднимаясь к действующей двери. Олег мельком глянул на машину: пора сбрасывать с нее снежный саркофаг и отгонять в гараж. Как только расчистят оставшийся участок дороги до поселка, завезу Дагмар обратно в город, и это так же незыблемо, как столетние сосны у беседки, которые вряд ли когда-нибудь полетят. А пока — пускай радуется. Пускай погостит на моей территории, каковая не перестанет от этого быть моей.
— Так что с тобой все-таки стряслось?
— Ничего особенного. Погулял под снегом.
— Провалился в сугроб, что ли?
— Ты догадливая.
Сняв с плеча, поставил у двери ее красно-синие лыжи. Пластиковые, с металлическими пластинами и креплениями, раза в два тяжелее тех, что принес Йона. Сама Дагмар карабкалась вверх по утоптанной дорожке, неловко переставляя ноги в лыжных ботинках, похожая на яркого робота из витрины игрушек.
В рюкзаке у нее, конечно, есть во что переобуться. А еще зубная щетка, расческа, несколько кружевных трусиков и баночек с шампунями-лосьонами. А вот домашней одежды может и не оказаться, с расчетом на дефиле в моих футболках. Женщины невероятно предсказуемы, по крайней мере такие, как она. Поэтому с ними легко. Запросто совместить: никаких конфликтов и никаких уступок.
— Тебе надо сразу залезть в ванну. Горячая вода есть?
— Да вроде бы.
— Согреешься, а я заварю чаю. Только покажи, где у тебя что.
— Разумеется.
И, пожалуй, будет лучше, если возможная депутация от местных жителей по поводу церковного витража застанет у меня женщину. Городскую, чужую. Как доказательство того, что и я им бесконечно чужой, слишком, чтобы предъявлять мне какие-либо претензии.
Карман был полон снежной каши, и Олег забеспокоился, не потерял ли ключи. Нашел, открыл дверь и отступил в сторону.
Дагмар вошла.
Присела на корточки, чтобы расстегнуть лыжные ботинки, и в то же время устремила круглый подбородок вверх, разглядывая неторопливой панорамой внутренность жилища. Оценивая будущие владения. Проводя рекогносцировку перед решающим боем.
Не буду мешать. Олег разулся, прошел в ванную и включил бойлер. Пока не шумела вода, он слышал, раздеваясь, как Дагмар ходит по этажу, поочередно открывая двери кабинета, кладовки, кухни. Скрипнула ступенька лестницы: спускается вниз. Нет, передумала, вернулась.
