Лев Успенский - Шальмугоровое яблоко
– Прибежали за мной. Я туда: бог его знает – товар-то откуда прибывает, как за них поручишься? Может быть, там ОВ какое-нибудь?!
Там ужас что творится: эти самые овощи всюду валяются… Войско мое бегает, знаете, – носы кто чем зажал, – их собирает. Клавочка, счетовод наш, на топчане в сторонке, как рыбка, брюшком кверху воздух ртом ловит, без памяти… А вместе с тем, смотрю, – никакого ОВ. Плоды, сразу видно, в полной сохранности, только дух от них такой, что… Что за произведения природы? Уложены в ящик со всей аккуратностью, в бумажках…
И тут пришла мне в голову мысль: «Да кто же у нас теперь по всяким тропическим делам крупнейший спец? Конечно, Андрюша! Даже, помнится, он мне что-то про какие-то вонючие фрукты тамошние рассказывал…»
Ну, снимаю трубку – к нему! «Давай срочно сюда!» Он, конечно: «В чем дело?» Сказать? Не поедет! «Нужен, – говорю, – во! Аллюр – три креста!»
Жду его. Из пакгауза все ушли, потому что никакого терпения, говорят, нет. А я как-то принюхался, что ли; мне это благоухание начинает даже казаться вроде как и ничего… Даже как будто аппетит вызывает…
Сижу – и вдруг вспомнил, что у меня брюки со вчерашнего дня не отутюжены, а мне ведь потом сразу же к начальству ехать! Выношу решение: свободное время использовать на сто процентов… Как Наполеон, знаете… Кликнул там одного своего, брюки отдал: «Выгладить!» Жара страшная, особенно в пакгаузах: крыши железные накалены… Китель у меня уже давно снят; сел я в одних трусах на весовой стол, ноги калачиком; сижу покуриваю. И жду Андрюшу, пока мне обмундирование в порядок приводят…
И вот, знаете ли, вошел он и встал в дверях, точно его на ходу оглушило чем-то.
Ну, я не удивился. Дух, знаете, вокруг меня от этих плодов земных крепкий. Да еще, как всегда, в порту канатом пахнет, дегтем, масляной краской, невесть чем… Я сижу нагишом, яблоки эти по полу катаются… Но впечатление-то от этого на него уж больно сильное! Стоит и смотрит на меня, прикрыв глаза рукой, точно я не я, а кит гренландский какой-нибудь… Точно он сам себе не верит и меня не узнает… И рубит при этом черт те что:
– Ты О-Ванг, Ваня, – говорит. – Теперь все кончено! Ты вестник, я понимаю… Ты О-Ванг, или О-Банг, – как-то так? – среди изобилия и плодов дуриана!.. Иван Саввич, не мучь меня, – говорит. – Скажи мне, откуда они у тебя?
И нагибается, и поднимает одно такое яблоко, и берет у меня со стола ножик перочинный, и разрезает… И начинает харчить его. Да с такой жадностью, с таким удовольствием…
Ему не надо было договаривать: и Мария Венедиктовна и Светочка уже рыдали друг у друга в объятиях. Им было ясно – случилось то, чего Коноплев и боялся, и ожидал: он увидел нагого, тучного, благодушного бога О-Ванга на складе Военфлотторга на Канонерском острове Ленинградского порта… Могла ли какая-нибудь сила убедить его в том, что это еще не тот призыв?..
…Никто уже не удивлялся, когда на следующее утро чины милиции и администрация артели взломали дверь коноплевского кабинета на Полтавской.
В темноватом и небольшом кабинете этом стоял широкий и длинный уныло-пустой стол, с лампой и стеклом поверх зеленого сукна по столешнице. И, слабо отражаясь в этом стекле, в толстом зеркальном стекле, как в специальной подкладке, точно в центре стола лежал на нем маленький золотистый плод – шальмугровое яблоко.
Я не хочу, да и не в состоянии прокомментировать эту странную и неправдоподобную историю. Можно только повторить древнюю пословицу: «Sapienti sant!» («Пусть про то ведают мудрейшие из нас»).
