Михаил Успенский - Соль Саракша
— С какой радости, Нолочка?
— Грибов свеженьких свезёте родичам! Сами-то ведь сроду не догадаетесь!
— Ага, а потом пешком возвращаться? — говорю.
— А я вообще никого навещать не собираюсь, — говорит Князь.
— И не надо, — соглашается Рыба. — Если ты такой гордый, Чаки занесёт, барышне Лайте вручит… Заодно и познакомится! Она давно им интересовалась! Говорит — ходит мальчик, краснеет…
Змеища ты, Рыбина.
— Тогда зачем мне вообще ехать? — резонно говорит Князь. — У меня и здесь полно дел… И тебя одну оставлять как-то не очень…
— А чего мне бояться? Здесь же Паук, он сам любого напугает…
Но всё же остался Князь. А я взял под мышки два здоровенных баллона с грибами и пошёл во двор, где уже ворчал мотор «магистра».
Всё-таки далеко город от санатория. На колёсах так вроде рядом, а пешком-то идёшь-идёшь, а он всё ещё где-то впереди…
Сперва мы заехали в наш дом. Мойстарик был ещё на смене, а дядя Ори на грибы никак не среагировал. Я кое-как вбил баллон в холодильник и прибежал назад, к машине.
Доктор остановился возле домика, где располагалось местное отделение Департамента общественного здоровья. Господин Моорс устремился туда, а я подхватил другой баллон и пошёл к мосту.
Часовой вышел из будки и поинтересовался, что это у меня за груз. Он, как и я до вчерашнего дня, никогда не видел озёрных грибов и громко восхитился. Я наклонил баллон, выбил парочку деликатесов ему на ладонь и пошёл дальше. Ничего себе бдительность! Ведь так и пандейский шпион запросто может пройти в военный городок да перетравить гарнизон ядовитыми грибками… Безобразие!
Все эти глупости лезли мне в голову по той простой причине, что робел я подойти к крыльцу стандартного офицерского домика. Потому как господин полковник сейчас наверняка на заставах, госпожа Алька с другими офицерскими жёнами вяжет или музицирует в клубе, а в доме только Лайта, да ещё без подружки своей неотвязной…
Так оно и оказалось.
Был на ней какой-то крошечный домашний халатик — и вырасти она из него выросла, и выкинуть жалко. А в руке какая-то тряпка — они что, служанку нанять не могут?
Вид у меня наверняка был самый дурацкий. Хотя, казалось бы, почему? Империя сдохла, все равны. Это не аристократическое поместье, с крыльца меня лакеи не спустят…
— Ух ты, какая прелесть! — сказала Лайта. — Это всё нам?
— Нет, — сказал я, желая выглядеть хотя бы остроумным. — Это для узников гауптвахты.
— Увы, на губе нынче ни души, — вздохнула она. — Личный состав до омерзения дисциплинирован. Вот и приходится убирать самой… Чаки! Ты с ума сошёл! Это же страшно дорого!
— Чай, свои грибки, барышня, не купленные! — сказал я. — Вот этими самыми руками собранные, вырванные, можно сказать, из ледяной бездны…
— Ты так и будешь с этим сосудом до вечерней поверки обниматься? Проходи в дом!
Я прошёл.
В прихожей было полутемно, и я чуть не опрокинул ведро — Лайта действительно сама занималась уборкой. А я-то думал, что у старших офицеров для этого дела есть денщики…
— Проходи в комнату, поставь на стол, я потом унесу на кухню…
На столе валялся какой-то пёстрый журнал, на него я и водрузил свою ношу — не на белую же скатерть!
Потом огляделся.
Мебели такой я ни в одном здешнем доме не видел. Только в старых кинофильмах. Трудно даже представить, что такая красота уцелела — не сгорела в войну, не пошла на растопку… А эти клинки на ковре не перешли в лапы спекулянтов…
Лайта развела руками:
— Живём как в музее! Вот на этот стул не садись, он развалится. Его я берегу для особых гостей вроде капрала Люка… А садись вот сюда, на диван…
Я поперхнулся. Паликарлик здесь бывает? Ага, значит, не один Грузовик Гай Тюнрике бьёт к ней клинья…
Чуть вслух не ляпнул…
И говорю:
— Да нет, я, пожалуй, пойду. А то скоро Мойстарик со смены вернётся, да и доктор Моорс ждать не будет…
О том, что причины у меня вышли взаимоисключающие, как-то не подумалось…
— Садись-садись. А то скучно… Вообще здесь скучно. Не поеду же я в детский лагерь? Вот вы с братцем для себя хотя бы дело нашли, грибы ловите… А мне-то куда? Салфетки вязать со всякими дурищами?
— Ну, не знаю, — сказал я. — Другие как-то устраиваются…
— Садись, я сказала! Долго будешь с ноги на ногу переминаться?
Я сел и уставился на огромный чёрный экран телеприёмника. Явная контрабанда. Или конфискат. «Сунчок-22», комплектующие из Парабайи, но сборка пандейская — а это примерно то же самое, что «пандейский десант»: сколько-то поработает, а потом темнеть начнёт. Одна радость, что бесплатный!
Лайта унесла ведро, вернулась, вытирая руки полотенцем, и плюхнулась на диван так энергично, что мы на мгновение соприкоснулись плечами.
— Я давно хотела спросить — как вы с братцем эту девочку делите?
Давно она хотела спросить! Да она вообще впервые со мной разговаривает!
— Ры… То есть Нолу… Она не девочка…
— Распечатали, значит?
Вместо того, чтобы остроумно срезать наглую красотку, я самым позорным образом покраснел.
— Я не в том смысле… Она это… Она как товарищ…
— И-ди-оты! Бедная Нолу! С каждого бока по придурку, и никто не обнимет!
Потом-то я сообразил, что это намёк и провокация, а тогда проблеял жалобно:
— Мне пора… И вообще, недопустимо, когда молодой человек наедине с барышней без третьего лица…
— Я и говорю — и-ди-оты! У вас в горах какие-то родоплеменные нравы! А у нас просто…
И халатик распахнула.
Оказалось, что сбывшаяся мечта может походить на внезапно упавший с крыши кирпич.
Вот Князь говорил и врал, что их в кадетском училище строем водили в бордель с целью лишить иллюзий. В нашем городе борделей не было, зато были молодые вдовы и бобылки, так что у меня иллюзии тоже развеялись — в прошлом году. Но одно дело — швея или аптекарша, и совсем другое — дочь военного аристократа с во-от такой родословной!
Мы в полном беспамятстве целовались, а руки наши зажили совсем самостоятельной жизнью…
Правду говорит наука, что в голове у человека два мозговых полушария. Одно моё полушарие пребывало в восторге, зато другое паниковало.
Вот сейчас откроется дверь, ворвётся господин полковник да и пристрелит меня из табельного «герцога». Или войдёт Дину, вдруг решивший помириться с отцом, и пырнёт меня кинжалом — поэту-романтику больше подходит не пистолет, а кривой пандейский тутун. Или вернётся госпожа Алька, вытащит меня из дома за волосы и поволочит по улице, вопя на весь город… Или благородные дамы так себя не ведут?
Плевать. Пусть потом меня хоть стреляют, хоть пыряют, хоть позорят. Это будет потом…
Но никакого «потом» не состоялось.
Лайта ловко вывернулась из-под меня, метнулась к телеприёмнику и врубила его.
— Ой, совсем с тобой забыла, что сейчас… «Волшебное путешествие» начнётся… — сказала она, часто дыша.
И снова вернулась на диван, но села в самый угол, подальше от меня, и всем видом показала, что отвлекать её от экрана не следует.
Вот так, юноша. Ради самой дурацкой программы… Натурального бреда сумасшедших… Живого человека… Да ещё какого живого! С ключиком!
Я немного подождал, пока живость моя станет менее заметной, и, громко пылая всеми щеками, пошёл к двери.
Ладно, бывает в жизни джакч. Плохо только, что в моей джакч бывает всё чаще.
Так вот почему я всегда ненавидел это джаканное «Волшебное путешествие»!
— Ты заходи как-нибудь! — крикнула вслед Лайта.
Я не оглянулся.
Медвежий капкан
…Мужики за кружкой пива часто вспоминают и рассказывают, что до войны столичные дамочки приезжали в Верхний Бештоун как бы для лечения астмы, а на самом деле потрахаться с молодыми солекопами. Солёненького им хотелось. Про это даже анекдоты существуют. Странное дело — никто к нам больше лечиться не приезжает, а вот анекдоты живут: «А самые невезучие девушки так с астмой и воротились домой …»
Все они такие — столичные дамочки! И война их не изменила!
Что-то подобное я бубнил себе под нос, проходя по мосту. Далеко внизу издевательски шумела река, а часовой в будке совершенно гнусно подмигнул, словно знал, какой конфуз со мной только что приключился. «Дурак посватался к принцессе»…
— Чаки! Чаки Яррик! Загляни-ка сюда на минуточку!
Я вернулся в действительность.
Докторского «магистра» возле конторы господина Рашку уже не было, там по-прежнему стоял хозяйский камуфляжный довоенный неубиваемый «барсук» с коляской. Это в книжках да в фильмах дозеры мчатся по вражью душу на длинных чёрных лимузинах, а у нас тут по-простому…
Сам господин Рашку стоял в дверном проёме, крепко уцепившись за косяк. Это и понятно: доктор недавно накачал беднягу своими снадобьями. Что ему от меня понадобилось в таком состоянии? Может быть, выпить не с кем? Это в нашем-то городке?
