Глеб Исаев - Классик (Городское фэнтези)
Леха пожал плечами и улыбнулся. — Так я без поддержки с воли. И передач не жду. Какой с меня толк.
— Ну, если только выгоду искать, тогда оно да. Ну а мы так, без выгоды. Хотя ты, я слышал спортсмен, да и вообще парень здоровый, если что, сам поддержка. Но смотри, мы не навязываемся, решай.
— Да я чего? — мужик Лехе был симпатичен. Несмотря на простоту, были в нем уверенность и спокойствие. Такой и сам не обманет и другим пакостить не позволит.
— Давай. — Кивнул, принимая приглашение Леха.
— Лады, — Василий подал твердую, сухую ладонь. — Сговорились. Пойдем, познакомлю с людьми.
Впрочем, вступление в семью никаких обязательств по откровеничанию и бестолковому базару не наложило. С Лехой степенно поздоровались и продолжили заниматься своими делами. Гул разговоров, нескольких десятков людей, звук работающего телевизора, треск вентилятора. Все это создавало атмосферу зала ожидания. Внутренняя тревога и мысли обитателей этого среза общества, загнанных судьбой в одно место, тоже создавали свою неповторимую ауру. Но Леха, благодаря крепким нервам и привычке к предстартовым волнениям особенно не беспокоился.
"Что суждено, то и будет, а бестолковое переживание только нервы жечь". — Впрочем, случись это все месяц назад, может он и чувствовал себя иначе. А сейчас, какая разница. Везде люди живут. — Философски пожал он плечами.
Три дня прошли не сказать незаметно, прошли и прошли. Одно хорошо, убедившись, что звонок прошел даром, он начал думать стоит ли повторять попытку. В суете и беготне первого месяца службы, да и среди местного бардака, он, однако смог уловить, что изменения в высших сферах понемногу начались. Проявилось это короткими сообщениями об отставках в высщих эшелонах власти.
Один ушел на новую должность, что характерно, по собственному желанию. Другого отправили послом в Бурляндию. Третий вышел из состава акционеров. В общем, процесс начался.
Но, что интересно, уходили фигуры первого дивизиона, так сказать «подпаханники», если пользоваться общепринятым в камере оборотами. А вот сами «паханы» сидели твердо. Хотя вот этому Алексей совсем не удивился.
Если бы, размякнув от обещаний, он выдал все списки и расклады, то рукопись, переданная им Куратору, была бы на треть толще. "Мог я что-то забыть? Или, предположим, не прочитать? Вполне. А все козыри отдавать — последнее дело". Рассудил Алексей.
Обрадованные привалившей кучей компромата, которую он им умышленно выдал вразнобой, так, что имена фирмы счета первых лиц, соседствовали с другими, не столь одиозными, аналитики, из за отсутствия времени не смогли оценить ее ценность в полной мере. Только систематизировав, и вникнув в механизмы финансирования, сообразили, что отсутствует, все важное, касающееся, так сказать самых могущественных оппонентов. В первую очередь, приближенных к «семье». Свалить, которых, на основании имеемого, не представлялось возможным. Однако быстро сказка сказывается…. А на деле, от понимания недостаточности улик, до другого понимания, что улыбчивый парень, то ли нечаянно, то ли специально их слегка «кинул», должно было пройти немало времени. Сложность оказалась еще в том, что выданная изощренной памятью спортсмена информация, вроде бы и правдивая, не всегда оказывалась полной. И никто не мог понять, как так вышло, что избирательность этой памяти настолько уместно вычленила нужное.
— Не возможно. — В один голос заявили психологи. — Не в состоянии человеческий мозг обработать такой объем информации без соответствующего оборудования. Даже без записей.
Поэтому заинтересовались его персоной вновь боссы не сразу. Вернее, пока что они его даже не искали. Поиски были впереди.
Алексей понимал, что в конце концов его найдут и вытащат. " Ну, поругают. Ничего страшного. Пока он не сдал всю информацию, никто с его головы волоса не уронит. Это после, возможно всякое. Оставалось только принять решение. Или спокойно ждать, когда запарившиеся исследователи поднимут руки и кинуться к своим хозяевам за помощью, а те в свою очередь прикажут разыскать его. Или попытаться самому выйти на них. Конечно в смысле комфорта второе предпочтительней. Сидеть взаперти на подмосковной даче, всяко приятней, чем в переполненной камере. Однако после того как они выкачают из него все, наступит момент истины. А ведь есть еще один вариант. Огорченные его забывчивостью исследователи, вполне могут прибегнуть к достижениям фармакологии или хитрой техники.
" И быть тебе Леха подопытным кроликом". — Рассуждал Алексей.
Однако, его спокойное размышление, оказалось нарушено началом следственных мероприятий, как умно кличут, свои телодвижения представители клана Фемиды.
Первый допрос, на который его вызвали, оставил у Алексея двойственное чувство. С одной стороны, речь шла о серьезных вещах, с другой?
То, как это происходило, заставляло усомниться в нормальности происходящего. Слово Закон, непрерывно повторяемое молоденьким, но уже достаточно шустрым следователем, подразумевало, что Алексей непременно должен проникнуться его суровостью и взять на себя как можно больше. Признаться в покушении на Кеннеди, правда, не предлагалось, но все остальное присутствовало. Глубокомысленые намеки на совершенные в области серийные убийства, и прочие гнусности. Совет понять и облегчить участь, и даже ненароком оброненная фраза о схожести его примет с приметами «заваливших», как вкусно произнес следак, депутатшу из Питера. Вот это смешило. Всерьез воспринимать туповатые разглагольствования мальчишки было просто неинтересно.
Алексей, видевший все уловки и ходы дознавателя за версту, скучал. В конце концов, он попросил бумагу и написал отказ от дачи показаний. Закончив его пожеланием сменить непрофессионала на более достойного противника. Следователь прочел короткое послание, вспыхнул, и пообещав неприятностей, хлопнул дверью комнаты допросов. Последствия не заставили ждать. Алексея перевели к уркам.
Нарушение, которое тюремные власти не считают нужным даже обставлять бумагами.
— Запрещено законом? Ну и что? Они тоже закон нарушили. Вот примерно такое объяснение можно услышать в ответ. — А у нас перенаселение.
Поэтому, когда Алексея перевели в небольшую, по меркам ИВС, камеру на пятнадцать человек с рецедивами, он напрягся. Однако смотрящий успокоил.
— Слышь, не парься, там тоже люди. Будешь по уму жить, никто тебя спецом грузить не станет. А ты пацан, вижу правильный. Весточку перекину. Не косякуй только, и все путем. Пресс хат здесь нет, так, что спецом ломать не станут. Да и на что? На тебя у них все уже под суд готово. Это видно следак злобится.
Переехал Алексей ближе к вечеру. Народ в новой камере оказался куда как колоритней. Наколотые на руках кинжалы, звезды и прочая символика явно что-то обозначали. Однако, старожилы не быковали. Дождавшись подтверждения, что человек путевый, пригласили за стол. Разговор начался после ужина. Рассказ Лехин, урезанный до последнего предела, все равно вызвал всеобщее удивление.
— Чемпион? Да брось. — Шутливо не поверил старшой. — Хотя, а ведь и правда, где то слышал фамилию. Слушай, ну совсем беспредел творят. Чего ты вообще поперся служить? Отмазаться не смог?
— На Лубянской сделали предложение, или в Кресты, или на службу. История не моя, так что поверь на слово. — Отговорился бывший спортсмен.
— Так ты что? За конторскими сидел? Не поверил один из сокамерников. Мелкий, вертлявый паренек с соответствующей кличкой «Муха».
— Ну да. — Алексей, не видя смысла скрывать факт нахождения в знаменитой тюрьме, рассказал о порядках и обстановке в печально известном заведении.
Авторитет его после этих рассказов вырос значительно больше, чем после сообщения о знании пяти языков.
Вечер пролетел незаметно. Люди, в отличие от общей, в этой камере оказались гораздо интересней. Рассказы, если перевести их на нормальный язык, вполне могли потягаться с историями некоторых писателей.
А на следующий день его отозвал к себе авторитет. Старшего звали «Волонд» — кличка серьезная, духовитая, главное, что получить такую дано не каждому. Смотрящий своей стоил. Абсолютно седой, с аккуратной белоснежной бородкой, он походил на русского актера Любшина и одновременно иностранного Шона Конори. Говорил совершенно чистым, литературным языком, и только полустертый купол, виднеющийся в разрезе рубахи, выдавал опытного уголовника.
Сидеть тебе Алексей придется, это без вариантов. — Начал разговор Волонд. Они столько статей нарушили, потому, как уверены в исходе. Дадут, я так мыслю лет пять. Судя по комбинации пунктов — на Строгом. В общем, делают из тебя злодея. И, если я их ментовскую натуру правильно понимаю, добавят для полного комплекта тебе еще что-нибудь здесь. Они на эти выдумки мастера. Обставят, так, что никуда не денешься. Советы давать в нашем мире не принято, однако, скажу. Смысла тебе ждать суда никакого. А дальше думай сам. Умный поймет.
