Александр Соловьёв - Хомотрофы
Пока он говорил, я чувствовал, как пот, выступивший у меня на спине, начал остывать. Если меня и хотели сожрать заживо, то, наверное, не сейчас. Главный менг говорил хорошо поставленным голосом; было видно, что в жизни этому человеку (вернее, существу) приходилось немало ораторствовать. Если бы не странный блеск желтоватых глаз и какая-то демоническая язвительность тона, можно было бы подумать, что передо мной типичный высокопоставленный горожанин-провинциал – какой-нибудь директор школы или служащий муниципалитета.
Менг вплотную приблизил ко мне лицо, и я понемногу стал отступать, пока не уперся копчиком в ограду.
– Уважаемый, – сказал Илья. – Вы – то, что нужно этому городу и нам в частности. Другого такого, как вы, нет. Простите за фамильярность, но надо быть совершенным безумцем, чтобы ночью в одиночку наброситься на двоих изголодавшихся менгов. Никто не решится на подобное, ведь против нас человек бессилен.
В толпе одобрительно зашумели.
– Итак, вы никого не боитесь, ни хозяев, ни менгов, – продолжал людоед. – Ваша храбрость граничит с безумством. Стало быть, либо вы невменяемы, либо… вы – тот, кого мы ждали.
Он посмотрел на меня гипнотически, и от его взгляда я испытал приступ тошноты.
– Признайтесь, вы – Восставший? – произнес менг. Его тон был смесью доверительности и сарказма. Я не знал, к чему он клонит, и как мне себя вести. Все, на что я сейчас был способен – это следить за тем, чтобы подбородок и руки не стали выплясывать нервную дрожь.
– Кстати! – воскликнул менг. – Большая вам лично от меня благодарность за то, что не дали умереть тетушке. Вдело в том, что я сиротой рос, Зоя мне была в те далекие-далекие годы за мать. Она из меня и сделала настоящего менга.
Он широко оскалился, обнажив острые, как лезвия бритв, зубы и вкрадчиво произнес:
– Позвольте вас обнять.
Прежде чем я попытался увернуться, он заключил меня в свои хищные объятия. На несколько секунд я утратил способность дышать.
После того, как он меня отпустил, я еще долгое время ощущал его нечеловеческий запах – псина, уксус и еще что-то специфическое.
Я вновь вспомнил о пятидесяти съеденных.
– Этого момента мы ждали несколько месяцев, – произнес Илья, и его пухлые губы как-то странно вздрогнули. Казалось, менг пытается преодолеть в себе желание цапнуть меня за горло. – А теперь позвольте пригласить вас в гости.
10
Сперва мы шли всей толпой вдоль кладбища, не доходя до поворота на озеро, свернули вбок, на извилистую улицу. Среди ухоженных участков я увидел один заросший бурьяном. Здесь мы и остановились.
Двое Морховицей навалились на серые раздвижные ворота, сваренные из металлического листа. Мы вошли на широкую заасфальтированную площадку. Ворота за спиной с лязгом затворились.
Во дворе, перед высоким одноэтажным домом, стояла покрытая коррозией «Нива».
В Полиуретане транспорта вообще было на удивление мало: служебные автомобили у руководства завода, автобусы и два тяжелых грузовика, которые доставляли сырье со склада в цеха. Готовую продукцию грузили на товарный состав, что приходил за ней раз в неделю.
Заметив удивление на моем лице, Илья сказал:
– Не ездит. Ржавая.
Двери открылись нам навстречу, из дома выскочила девушка-подросток. За ней двое мальчишек лет семи. Один из них проскользнул между мной и Ильей. Илья отправил вслед ему воздушный подзатыльник и хитро подмигнул мне.
– Мои гвардейцы.
В большой полутемной прихожей пахло сыростью и зверинцем. Не разуваясь, мы проследовали мимо приоткрытой двери (я успел заметить женщин, сидящих прямо на полу, и среди них ту самую – черноволосую) и вошли в большую залу. Тут было светло. На полу лежал потертый шерстяной ковер. У стен стояли два широких дивана.
– Прошу вас, господин Восставший! – сказал Илья.
Я находился в самом логове фантастических тварей, питающихся человеческим мясом. Что будет со мной, если я попробую убедить их, что я не тот, за кого они меня принимают? Может, лучше включиться в их игру? Но голова моя отказывалась работать. И кажется, пропали остатки той решительности, с которой я еще недавно бросался на менгов, делящих добычу.
Я сел. Морховицы тоже расселись.
Теперь, когда я мог рассмотреть их в спокойной обстановке, мне подумалось, что они мало походят на родичей. Илья по дороге знакомил меня со всеми, но я не запомнил ни одного имени. Только обратил внимание, что некоторые из имен были хоть и славянские, но не наши.
Между собой менги разговаривали мало, некоторые из них использовали странное наречие, коверкая слова до неузнаваемости. Одеты они были небогато, многие даже убого. Я вспомнил о черноволосой девушке в заношенной футболке и розовых сабо. Видимо, одежда не в числе их приоритетов. Они встречают друг друга не по ней. А как? По запаху?
– Войчишек, скажи, чтобы принесли вина и закуски, только… не мясной, – сказал Илья.
Самый младший из присутствующих неохотно встал и вышел. Илья, сидевший рядом, придвинулся вплотную.
– Отметим! Вы же первый живой человек в этом доме!
Вновь по моей спине пробежал холодок.
– Не волнуйтесь, – криво улыбнулся Илья. – Здесь с вами ничего дурного не случится.
Через несколько минут молодая женщина, одетая во все черное, принесла кувшин с вином, хлеб, рыбу и молча вышла.
Я проследил за ней взглядом, бегло оценив ее фигуру, и тут же уловил, как недобро сверкнули глаза Севы и двоих его соседей.
Вовчик и Матей, перенесли из угла круглый стол. Войчишек выставил из шкафа посуду. Илья налил вино, подал мне бокал.
– За приход Восставшего! – провозгласил он. – И за наше с вами общее дело!
Стараясь не замечать плотного звериного запаха, стоявшего вокруг, я пригубил вино. Оно было терпким, горьковатым.
Опустошив бокал, Илья прокашлялся и без всяких предисловий заявил:
– А теперь, уважаемый наш Сергей Петрович, поведайте о вашем плане.
Он смотрел на меня глазами умного зверя, с которым можно дружить до тех пор, пока инстинкт или голод не станут причиной его внезапной ярости.
Я не спеша допил вино.
– Каждый из нас хочет знать свои функции, – заметил менг, пользуясь тем, что я молчу. – Вы же не рассчитывали провернуть дело в одиночку. Вам нужны помощники.
Я почувствовал, как желудок мой наполнился теплом. Зная, что в подпитии бываю словоохотлив, а главное, склонен вдохновляться безумными идеями, я решил прибегнуть к этому проверенному средству. Одно было трудно предсказать: сколько придется выпить, чтобы представить себя во главе восстания людоедов.
– Доброе вино, – похвалил я и, помедлив, добавил: – Давайте еще по одной.
После третьего бокала, когда свора менгов приглушенно загудела, я сказал:
– Прежде всего, мне хотелось бы знать ваше видение проблемы. И еще… Мне непонятна ваша природа.
Илья закинул ногу на ногу, поднял бровь. В его фигуре и выражении лица появилось что-то профессорское.
– Природа наша темна для человеческого понимания… Игрою случая, Сергей Петрович, мы с вами оказались по одну сторону баррикады. Хозяева, как мы вынуждены их называть, навязали нам варварский принцип. Сами-то мы подходим к вопросу выбора жертвы максимально осторожно. Наша точка зрения в этом отношении крайне деликатна. Она шлифовалась веками и основана на наших моральных убеждениях. Из поколения в поколение мы несем традиции прошлого и не должны ничего менять.
Присутствующие закивали.
– В каждом большом городе живет семья менгов. Мир поделен между нами таким образом: один менг на каждые сто тысяч жителей. Города и районы передаются по наследству. В связи со спецификой пищевого рациона мы вынуждены контролировать свою рождаемость. Нас не так уж и много. Да и вообще… мы ведь эзотерический народ. Само слово «менг» не должен слышать ни один смертный. Это закон. И теперь он нарушен. Вы, люди, узнали о нас. Мы, сидящие тут, стали жертвой измены. Предатель ходит совсем близко, но мы не в силах его покарать.
– Предатель? Кто он?
– Вы познакомитесь с ним. Это менг, но он не среди нас…
Внезапно безобразное лицо Ильи исказила судорога; губы его вздрогнули, и два ряда зубов обнажились в плотоядном оскале.
С меня вмиг слетел хмель. Я с испугом глянул на остальных людоедов: их лица стали свирепы и вытянуты, глаза пожелтели, и я ощутил себя жертвой, попавшей в волчье логово, хоть и понимал, что гнев относится не ко мне.
– Хозяева заманили нас обманом, – продолжил Илья, когда ярость отхлынула. – Мы нужны заводу для поддержания страха среди масс. Хозяевам нужен страх, а нам нужна человечина.
Он резко схватил меня за руку – словно сковал стальным наручником. Я дернул изо всех сил, и он отпустил. К хищному огню в его взгляде примешалось странное растерянное чувство.
– Мы вынуждены есть человеческое мясо раз в месяц, иначе умрем, – выговорил он. – Это инстинкт самосохранения. Но хозяевами движут другие мотивы.
Какие? – хотел спросить я, но голос мой куда-то пропал.
