Артур Смирнов - Девятый
Ночью несколько раз просыпался, подкидывая с вечера приготовленные охапки дров. Один раз подскочить пришлось из-за кошмара: приснились гигантские лягушки с окровавленными головами – зловеще пошатываясь с боку на бок, они, передвигаясь на задних лапах, гоняли меня толпой по дюнам.
Несмотря на жаркий костер под боком, пот при этом неприятном пробуждении почему-то оказался холодным.
Глава 5 Туземные странности
– Зеленый, расскажи – а как ты вообще в море очутился? Непонятно мне это. Шторма не было, так что корабль твой утонуть не мог, с материка не мог прилететь – ты ленив до безобразия, и в такую даль тебя палкой не загнать. Если, допустим, шторм был еще до моего прибытия, тоже не сходится – ты бы сутки вряд ли смог протянуть над волнами. Сдается мне, твой хозяин тебя попросту вышвырнул за борт, придав пинком ускорения, так что ты летел стрелой до самого моего бревна. Так это было? Да? Молчишь? Стесняешься признаться? Не стесняйся – со мной, возможно, аналогично поступили. Выбросили в море, и пошел я ко дну, крабов кормить. Кстати о крабах – не отказался бы… Зеленый – здесь крабы водятся?
Попугай, устроившись у меня на левом плече, все вопросы игнорировал. То перышки чистил, то по сторонам оглядывался, и явно всем был доволен. А чего не радоваться: я шагаю, а его везут.
Шел я с самого утра. Как вчера замыслил – шлепал босиком по накатывающимся волнам в южном направлении. Почему в южном? Не знаю… Наверное, потому что там должно быть теплее. Я, в принципе, и здесь не очень-то мерзну, но мало ли…
Труднее всего было расставаться с костром. Я чуть мозг не вывихнул от напряжения, но так и не придумал простого и удобного способа таскать с собой его частичку. Можно насыпать раскаленных углей в керамический сосуд, но у меня нет такого сосуда; я не знаю где взять подходящую глину для него; зато прекрасно знаю, что, даже имея отличное сырье, придется убить море времени и сил на гончарную работу. Заменить горшок изделием из дерева и коры неразумно – горючие материалы. Даже если обмазать их глиной (которой у меня нет), все равно никакой гарантии не будет. Да и громоздкое сооружение получится.
Поступил проще – нес с собой те самые деревяшки, благодаря которым получил вчера огонь. Если не будет форс-мажора, я всегда смогу это повторить. Пусть на это уйдет час или два, пусть прибавится мозолей на ладонях – это все же лучше, чем тратить дни и недели на поиски глины и последующую работу.
Поначалу шел вниз по речушке, найденной с помощью попугая (как раз на этом этапе он обнаглел настолько, что расселся у меня на плече). Наивные надежды найти по пути следы людей вскоре пришлось отбросить – русло развернулось к западу и, перебравшись через сузившуюся здесь полосу дюн, я выбрался к устью.
Вот и топал теперь по берегу, развлекаясь беседой с попугаем (скорее монологом – он сегодня помалкивал). Без него было бы совсем скучно – очень уж все однообразно. Лишь изредка в поле зрения оказывалось что-то новенькое. Я наткнулся на почти рассыпавшийся скелет кита (при жизни в нем было метров восемь длины); несколько раз встречал пустые панцири черепах (самый большой около метра в диаметре); один раз испугал зверька, похожего на мелкую черную лисицу – он обшаривал выброшенные на берег груды водорослей. Часто попадались остатки медуз и рыб; особенно впечатлила двухметровая торпеда, похожая на полуразложившегося осетра – заметил ее на мелководье из-за кучи суетящихся над «лакомством» чаек.
Попалась речка – чуть больше той, что я оставил позади. Напился, сделал привал, но идти по ней вверх не стал. Слишком крошечная, чтобы надеяться встретить выше по течению деревню, или тем более город. К хижине вышел уже после полудня.
* * *
Заметил ее не сразу. Мог вообще пройти мимо, если бы на глаза не попались несколько прямых палок, воткнутых в песок. Сами собой они втыкаться не будут – это неспроста. Направился в ложбину меж дюн, не удивился, обнаружив там тропу. Помимо этого сделал еще одно открытие: заросли малины. Вполне земная на вид – отличий не заметил. Ягод нет – только цвести начала.
Через полсотни шагов, преодолев полосу широколиственных кустарников, увидел маленькую невзрачную хижину: стены из жердей и стеблей тростника, крыша покрыта пластами коры и обмазана глиной. Под навесом сохнет перевернутая лодка, в стороне чернеет потухший очаг – даже дымка не видать.
Кашлянул для приличия – ноль реакции. Похоже, никого нет дома. Осторожно заглянул. Стены, просвечивающиеся в миллиарде мест, сумрак не создавали – я легко разглядел всю обстановку. Да и нечего здесь рассматривать: две жердевые лежанки, стол между ними из тех же жердей, и больше ничего. Как и в той разбитой лодке у скалы – ничего металлического: дерево, кора, стебли тростника, полоски лыка и размочаленных травяных стеблей в качестве скрепляющих материалов.
Осмотрев землю возле очага, обнаружил богатые россыпи разнокалиберной рыбьей чешуи. Это подтвердило мои подозрения – хижина явно нежилая; люди появляются здесь время от времени. Зачем появляются? Судя по чешуе, с целью рыбалки. На это же намекает лодка, и те загадочные палки на берегу – там, скорее всего, развешивали сети для просушки.
Дальнейшие рассуждения привели меня к мысли, что рыбаки приходят сюда по суше – иначе лодки здесь бы не осталось. Осмотрев прилегающую местность, быстро нашел тропу вглубь материка – тянулась прямиком на восток. Ничего не оставалось, как пойти по ней – не возвращаться же к берегу, даже не попытавшись найти населенный пункт, к которому непременно должен привести этот путь. Следопыт я, конечно, неважный, но здесь будто слоны потоптались – не заблужусь.
Продвигаясь по тропе, я волновался все больше и больше. Меня беспокоили люди – здешние люди. Какие они? Пока что я знал о них немногое: они способны выбросить за борт такого замечательного человека как я; им не лень рисовать на скалах крестики по пять метров в размахе; они не используют металл, или он у них слишком ценен и используется не везде. Не сказать, что слишком много позитивной информации…
Я чужак. За мной никого нет. В примитивном обществе это плохо. Возможно, для такого как я предпочтительнее встретиться со стаей оголодавших волков, чем выйти средь бела дня из лесу к людям и сказать: «Привет вам!» Могут избить и ограбить («хозяин – ты серьезно размечтался, что кто-то польстится на твои портки и рубаху?»); могут просто убить из страха перед незнакомцем или из-за странных местных обычаев (или вообще просто так); могут принести в жертву. Могут банально схватить, и продать на невольничьем рынке, а потом немного поработают тупыми ножницами и определят в гарем… причем не султаном…
Даже в самых дурацких книгах, которые подсовывал Ваня, первые встреченные героям люди (или нелюди), далеко не всегда были настроены дружелюбно. И я прекрасно понимал их авторов – они, как и я, не верили в то, что в другом мире принципы гуманизма всех победили и человек человеку стал братом.
Под влиянием этих мыслей я стал идти помедленнее, хотя отказываться от своих намерений не собирался – мне все равно придется выходить к людям, так что лучше с этим делом не затягивать. Может подстеречь в лесу детей, выбравшихся по грибы-ягоды? Ага… удачная мысль… Увидев чужака, они с криком побегут в деревню: «Папа! Папа! Там маньяк в малиннике! Он хотел …» Далее папаня берется за топор, и начинает искать меня для серьезного мужского разговора (причем не в одиночку). Начну подкарауливать одиночек, так меня подкараулят гораздо быстрее: лазутчик из меня аховый, тем более что местность не знаю, а они здесь живут с рождения. А что подумают про человека, скрывающегося от взглядов по кустам и иным укрытиям? Да ничего хорошего – раз прячется, значит, имеет злой умысел. И возьмутся за вилы…
Ладно – буду держаться настороже. К толпе подходить не стану, и вообще – придется изучать реакцию, мимику, жесты, общее поведение. Как только почую недоброе – ноги в руки и пусть попробуют догнать в этом лесу. Тело у меня, может, не такое крепкое, как оставшееся на Земле, но бегать может быстро – пробовал.
* * *
Деревня располагалась километрах в пяти от побережья – я вышел к ней приблизительно через час (по субъективным ощущениям). Сосновый лес к тому времени остался позади – шел по лиственному. В какой-то момент по курсу начало светлеть, я, предполагая, что это очередная поляна, вышел на опушку, и увидел впереди частокол.
Не забор – именно частокол, какой только в историческом фильме можно увидеть. Тонкие бревнышки в полтора моих роста, вкопанные в землю одно к другому. Верхушки зловеще заточены, посреди стены виднеются основательные деревянные ворота. Перед укреплениями виднеются острые колья в несколько рядов – зловещий наклон и различная высота могут пропороть брюхо как человеку, так и животному размером с лошадь. Огражденная территория не просматривается – виднеются лишь верхушки двускатных крыш. И тишина.
