Виктор Пелевин - Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага

Смотритель сделал паузу, как бы подчеркивая то, что прозвучит следом.

— Если этих настроенных на одну и ту же мысленную волну медиумов оказывалось достаточно много — обычно восемь или двенадцать, по числу вершин павловского креста, - их коллективная галлюцинация приобретала такую силу, что начинала втягивать в себя людей, просто оказавшихся рядом с baquet и не подключенных к его электродам. Они начинали видеть новый мир вместе с медиумами Месмера. Чем больше оказывалось втянутых в галлюцинацию, тем прочнее она становилась — поскольку новые участники тоже становились ее каталистами. Люди могли перемещаться по ней и даже оставаться там надолго.

- А что происходило с их телами? - спросил я.

— Они попадали туда в своих телах. Или, во всяком случае, так это ими переживалось.

- Подождите, Ваше Безличество. Допустим, некий человек входит в это новое измерение, а кто-то другой смотрит на его тело. Что видит этот другой?

- Алекс, — сказал Смотритель, — первые опыты Месмера — те, которые давали подобный результат, — проводились в глубокой тайне. В особой атмосфере, исключавшей присутствие непосвященных. Если кто-то смотрел на участника опыта, то он гарантированно находился возле baquet с подключенными к нему медиумами. Тем самым он становился участником опыта сам.

- Медиумы перелетали в новый мир вместе со своим баком и зрителями?

- Нет. Медиумы оставались на своем месте, во всяком случае вначале. Но рядом с ними открывался вход в новый мир. Именно этот вход они и позволяли увидеть другим.

- Хорошо, - сказал я. - А насколько устойчивым оказывалось это новое измерение? Как долго его видели участники опыта?

- Его видели до тех пор, пока медиумы продолжали сидеть вокруг baquet. Мало того, медиумы могли сменяться - по одному или по двое, пока остальные продолжали видеть то же самое. Великий Каталист - то есть сам Франц-Антон — должен был при каждом сеансе лично зажигать иллюзию, подключая других к своему сознанию. Но когда на очарованном острове оказывалось достаточное число людей, уже ни ему, ни медиумам не надо было делать особых усилий. Они выполняли просто роль страховки. Месмер мог покинуть свое место у baquet и гулять по очарованному острову лично — особенно после того, как изобрел каску, позволявшую поддерживать связь с baquet через Флюид. Вот как она выглядела первоначально...

Смотритель указал на следующую фреску.

Я увидел лицо Месмера в профиль на фоне каких-то скал. На его голове было нечто среднее между медной пожарной каской и античным военным шлемом. У этого шлема был гребень из множества тончайших металлических штырьков. Каждый кончался медным шариком в форме человеческой головы — размером с горошину.

Из таких же медных голов до сих пор делали свои четки монахи Желтого Флага.

— Потом шлем научились делать в виде шляпы, - сказал Никколо Третий. — Металлические резонаторы прятали в поля, и Месмер ходил по очарованному острову в треуголке. Теперь даже избранные клиенты не понимали назначения бака - они были уверены, что все держится на внушении Франца-Антона. А когда народу собиралось много, Месмеру уже не требовалось усилий, чтобы сохранить иллюзию живой и свежей. Достаточно было просто глядеть по сторонам.

— Хорошо, — сказал я, — а какова была... э-э-э... мощность бака?

— В каком смысле?

— Ну, какого размера иллюзию можно было создать с помощью одной такой бочки?

Глаза Никколо Третьего в прорезях маски стали круглыми.

— А каков размер иллюзии, Алекс?

— Ну, я неправильно выразился. Не размер, а... Наверно, масштаб?

— Мой друг, — ответил Никколо Третий, — иллюзия по своей природе есть понятие... я бы сказал, логическое. Она или есть, или ее нет. И если она есть, то ее размер и масштаб могут быть любыми, потому что они тоже иллюзорны.

— Да, — согласился я, подумав. — Это так... И что произошло дальше?

Смотритель указал на следующую фреску, и я покатил кресло к ней.

На стене была изображена вереница придворных - словно бы длинная куртуазная очередь к королевской туфле. Рисунок был не особо подробен, но Смотритель хлопнул в ладоши, и фреска ожила.

Я увидел, как группа разряженных кавалеров и дам проходит между золотыми портьерами, разделяющими пополам большой дворцовый зал. Казалось, они играют в какую-то галантную игру. Окна зала были зашторены, на стенах горели свечи — словом, все выглядело как во время зимнего бала... Почти все.

Возле прохода в портьере стоял baquet — а вокруг сидели похожие на ливрейных лакеев медиумы с завязанными глазами. Их лбы были прижаты к металлическим штырям, соединенным с крышкой устройства.

Потом мы словно приземлились на парик одного из кавалеров - и вместе с ним прошли сквозь золотую портьеру.

По ту ее сторону зала уже не было.

Там был простор, закат, деревья ухоженного парка, мраморные беседки, дворец с красноватыми от вечернего солнца статуями на крыше... Больше всего меня поразило, что паркет перешел прямо в присыпанную розовым гравием дорожку. Люди уходили по ней далекодалеко - и их фигурки терялись в дымке.

— Месмер открыл перед аристократией новый тайный мир, перед наслаждениями которого померкли соблазны Версаля и Трианона, — продолжал Никколо Третий. - Общество «Идиллиум», как называли себя эти люди, было секретным. И принадлежность к нему вскоре стала отличительным знаком высшей элиты человечества...

Смотритель сделал мне знак, и я покатил его кресло вперед.

Мы не останавливаясь проехали мимо нескольких фресок: дамы на лужайке ловили большими сачками крылатый мяч, возбужденные господа в треуголках расстреливали из пушки бредущего в их сторону дракона, два примитивных монгольфьера соревновались друг с другом в скорости, роскошный корабль несся по водной воронке к разверстой пасти какого-то чудовища (румяный господин и две дамы в развевающихся платьях, стоявшие на палубе, не проявляли страха и глядели на чудище с веселым интересом).

- Месмер назвал созданное им пространство наслаждений латинским словом Idyllium. Но это не был мир, известный нам сегодня. Его иногда называли «Очарованный Остров» - в те дни он был неизмеримо меньше. Месмеру стоило больших усилий объяснить самым любознательным из своих клиентов, особенно из числа англичан, что не существует секретной карты, позволяющей приплыть к этому острову на корабле из Лондона. Доказательства у него были — на Идиллиуме происходили вещи, невозможные на Земле. Так что в конце концов Месмеру поверили даже самые опытные мореплаватели. Месмер обладал изрядным воображением, но, чтобы поддерживать интерес избалованной и пресыщенной публики, усилий одного ума оказалось уже недостаточно. Ему пришлось создать так называемую «Академию Идиллиума». В нее вошли лучшие художники и писатели того времени, объединившие усилия своего воображения, чтобы помочь в создании нового мира...

Смотритель сделал мне знак остановиться.

Фреска напротив нас изображала большую комнату с камином, где развалившиеся в креслах господа в париках и камзолах держали нечто вроде совета. В руках у них были странные массивные трубки с короткими мундштуками, а на столиках стояли бутылки и еще какие-то химического вида мензурки.

- Что это? - спросил я, указав на одну из трубок.

- Опиумная курильница. Примерно в то время, кстати, и возникло выражение pipe dream, означающее недостижимую мечту или безумный план. Разница была в том, что коллективные видения Академии Идиллиума не рассеивались вместе с дымом, а превращались сперва в эскиз, а потом, с помощью медиумов Месмера, в реальность. Правда, пока еще в условную и временную реальность. Но по сути Месмер открыл своей пастве новый мир.

И хоть мир этот был известен избранным в Европе и даже Америке, он оставался тайной для всех остальных.

— Но как можно было сохранить целый мир в тайне?

Смотритель усмехнулся.

-Тайну удавалось сохранить именно потому, что этот мир не был реальным до конца. Туда не попадали по собственной воле. Поэтому слава Месмера росла, но истинное содержание его опытов не было известно за пределами круга посвященных. Люди знали лишь то, что участники опытов Месмера переживают удивительные видения. У него появилось огромное количество имитаторов, строивших похожие чаны с железными электродами, подключенными к лейденской банке. Шарлатаны били током своих подопечных - обычно буржуа среднего достатка, — гипнотизировали их, вызывали у них грубые галлюцинации и объясняли, что это и был magnetisme. Для большинства клиентов из мелкого дворянства и буржуазии «месмеризм» был просто экзотическим способом приобщиться к высшей социальной касте...

Следующая фреска изображала здание в разрезе - во всех его этажах, в одинаковых тесных комнатенках возле чанов с электродами сидели люди, явно не относящиеся к сливкам общества. Это была, судя по всему, перерисованная и раскрашенная старая карикатура.