Макс Мах - Хищник
Предложение, разумеется, интересное, и Дарья ни в коем случае не собиралась от него отказываться, но мысль о том, что и Карл, увы, не герой ее романа, на память отложила. Он был всем хорош, этот таинственный Карл Мора: красив, высок и невероятно силен. Умен, наверное. Возможно, образован. И к Дарье относился, как к родной. Вот только чем дальше, тем больше он напоминал ей Бецалелева голема. Так же смертоносен и настолько же бездушен.
«Но человеком притворяется просто виртуозно!»
— Вот, наслаждайтесь! — Карл распахнул ворота каретного сарая и поднял рычаг на распределительном щите.
Вспыхнул свет, и Дарья увидела стоящий на козлах, заменяющих ему амортизационные стойки, аппарат причудливой формы, склепанный из листов серебристого металла, местами становившегося сизым, то есть темно-серым с синевато-белесым отливом, а местами отдававшего в фиолет. При этом штурмовик оказался большим — шесть косых саженей в длину, ни как не меньше — и кое-где довольно широкий, так что понять, на что он похож, Дарья смогла, лишь обойдя его кругом. А похож он оказался не на дракона, как можно было заподозрить, имея в виду его название, а на рыбу-молот. Всей разницы, что нет вертикального плавника, да, «молот» — массивнее.
— Хорош! — Она сняла перчатку и провела кончиками пальцев по броне. — И дорогущий, видать!
— Что вы имеете в виду? — Карл стоял поодаль, курил сигару, и, как обычно, выглядел невозмутимым, то есть таким, на самом деле, и был.
— Какой-то сплав титана, — Дарья плохо разбиралась в металлургии. Тем не менее, понять, что видят ее глаза, умела. — Титановая броня. Мы и алеманы используем иногда алюминий. Алюминиевая броня, приходилось слышать?
— Да, — кивнул Карл и пыхнул сигарой. — Я в курсе. Но, кажется, в Китае тоже широко используют титан.
— Так и мы не брезгуем, — отмахнулась Дарья. — Но лить из титана корпус штурмовика? Впрочем… Ладно, посмотрим! — она нашла наконец крепежные винты, заглубленные для улучшения аэродинамики в специальные прикрытые спереди ниши, и беспомощно оглянулась в поисках инструментов. Но искать не пришлось: Карл оказался рядом — чуть сзади за ее правым плечом и держал в руке кожаный несессер весьма специфического вида.
«Ну, да! — покачала Дарья мысленно головой. — Ну, что я за дура! Раз есть виверна, должен быть и ЗИП!»
— Спасибо! — Она взяла из рук Карла довольно тяжелый несессер и, поставив у ног, сразу же щелкнула замками. Дарья не ошиблась — это был ЗИП # 3 — бортовой комплект инструментов. Она пробежала пальцами по укладкам и карманам, выхватила из крепления рукоять универсального ключа и, подобрала — на глаз — подходящий наконечник. Оказалось, талант не пропьешь — отвертка подошла, как родная, и уже через пару минут левая боковая и нижняя центральная плиты броневого кожуха оказались — впрочем, не без помощи Карла, — сняты с креплений, и перед Дарьей открылись волшебные потроха саабовской машины.
«Обалдеть!» — Виверна оказалась даже шикарней, чем Дарья могла себе вообразить. Двенадцатицилиндровый двигатель штурмовика работал на сухом паре сверхвысокого давления. При этом энергия отнималась от сгорания бразильского гранулированного алиментигниса, а давление пара в малых рабочих контурах компенсировалось использованием керамитового литья.
«Царица небесная! Да, где же они взяли так много керамита? — ужаснулась Дарья, осматривая почти ювелирно выполненный радиатор охлаждения. — А это? Они что, научились делать такие маленькие левитторы?»
— Что скажете, Дари?
— Дарья, — почти автоматически поправила она Карла, продолжая осматривать внутренности виверны.
— Старым людям трудно перестраиваться.
— Это вы-то старик? — оглянулась она через плечо.
— Мне кажется, мы это уже обсуждали, — пыхнул сигарным дымом Карл.
— Не припомню! — возразила Дарья, которую ни с того ни с сего начало ощутимо «потрясывать».
— Ну, извините! — попробовал отступить Карл, но Дарья его не отпустила.
— Сколько вам лет? — спросила она.
— Много, — уклончиво ответил Карл.
— Отчего вам не нравится имя Дари? — спросил он, переходя в контрнаступление.
— Оттого, что Дари умерла родами, — криво усмехнулась Дарья. — Итак, сколько вам лет?
Казалось бы, простой вопрос, но он походил на ту самую дверь, которую когда-то — двадцать лет назад — страшилась открыть Дари.
«Девяносто три?»
— Ну, что ж, — Карл оставался совершенно невозмутим, — если вам так приспичило, Дарья, извольте. Мне восемьдесят один год. Вполне достаточно, чтобы считаться старым, не правда ли?
7. Карл Мора
— У вас есть семья? — спросила Дари, все так же смотревшая на него через плечо. Бледная кожа, прищуренные глаза. Голос подрагивает. Совсем немного, но Карл эти вибрации заметил. Ему, и вообще, много не надо. Он и об изменениях в ритме ее дыхания знал, и частоту сокращений сердечной мышцы на слух считал.
В известном смысле Карл Мора являлся богом. Во всяком случае, таковым отчасти полагал себя и сам, рассматривая в часы досуга некоторые гносеологические вопросы, например проблему атрибуции. Разумеется, он не был всесилен, но, если честно, боги тоже разные бывают. Карл мог назвать по памяти не менее двух дюжин пантеонов, в которых состояли отнюдь не одни лишь зевсы и брахмы. А с остальными, в той или иной мере, он был вполне сопоставим. И не важно, как и при помощи каких «хитростей», он этого достигал. У всех свои уловки и тайны, а по факту он мог многое, чего не могли обычные люди. Но раз так, то, «по факту» или «по умолчанию», он являлся кем угодно, но только не человеком. Не то, чтобы это обстоятельство радовало Карла или являлось для него предметом особой гордости, тем более, причиной разочарования и печали, однако и пустым звуком не было тоже. Ведь от того, кто он, на самом деле — бог, сверхчеловек, или просто чудовище — зависела не только самоидентификация существа, звавшегося Карл Мора, но и его поступки.
— У вас есть семья?
На первый взгляд, простой вопрос.
«Что скажешь, Карл? Есть у тебя семья?»
— Я холост, — ответил он, прекрасно понимая, что Дари такой ответ не удовлетворит, но он не был готов не только говорить, но и думать о своей семье. Нынешнее положение дел его устраивало, попытки же дать точное определение своему вычурному бытию, заводили в тупик и вызывали приступы жесточайшей мигрени. А поскольку Карл никогда по-настоящему, не болел — он ведь являлся богом или, как минимум, полубогом, — приступы головной боли доводили его до опасного состояния, которое даже он сам называл не иначе, как «безумием».
— А?..
К счастью, Дари потеряла мысль, ухватившись за более привычную ей ассоциацию.
— Да, Дарья Дмитриевна, — «технически» улыбнулся Карл, — ничто человеческое мне не чуждо, если вы это имеете в виду. И еще раз — да, Дарья Дмитриевна, я предпочитаю лиц противоположного пола.
— Исчерпывающий ответ, — криво улыбнулась Дари и, отвернувшись, продолжила копаться в недрах летательного аппарата.
«Что ж, это было близко…» — отметил он мысленно, и в этот момент с ним связался Ватель.
— Это кто? — Ватель даже не поздоровался, но он, и вообще, редко снисходил к общепринятым нормам поведения. Впрочем, во всем остальном, он был вполне вменяем.
— Карл, — коротко ответил Карл.
— Что происходит?
— Ничего особенного, — Карл не видел необходимости драматизировать, ведь, по большому счету, все складывалось не так уж плохо. — Но имей в виду, тут оперируют номады, и еще одно — надо бы проверить, кто там приторговывает со свеями.
— Интересный факт. А подробности?
— Три тонны технологических новинок в крайне нетривиальном корпусе из титанокса.
— Титанокс? Шутишь?
— Я? — вопрос был не по существу.
— Да, — согласился Ватель, — это я погорячился. Каковы планы?
— Перелетим на виверне в Юрьев, а оттуда на рейсовом куда-нибудь в Северную Италию. Ты сможешь забрать мои вещи из Ландскроны? У меня там кое-что для коллекции собрано, два гардероба — мой и Греты — и еще контейнер в морском порту.
— Контейнер? Ты что-то прикупил? — искренне удивился Ватель, знавший, как мало времени было в распоряжении Карла.
— Я нашел свой старый контейнер, тот, что пришлось бросить в девятом году.
— Покажешь?
— Считай, приглашен, — Карл отметил, что на этот раз «трудностей во взаимопонимании» не возникло. — С тебя десерт.
— Крем Шантийи?
— Взбитые сливки с сахаром и ванилью?
— Ты напрочь лишен романтики, — вздохнул Ватель. — Впрочем, мне давно следовало к этому привыкнуть. Заберу, конечно.
— Вы что-то сказали? — обернулась к Карлу Дарья. Услышать она, разумеется, ничего не могла, но вот «услышать» была способна.
