Евгений Лотош - Корректор. Книга третья: Равные звездам

– Зачем ты прилетел сюда, солдат Дракона? – спросил шаман, и его хорошо поставленный голос раскатился над затихшей площадью. – Тебя никто здесь не ждал.

– Я не отчитываюсь перед бродягами! – надменно заявил Старший Коготь. – Но тебе, шаман, повторю: я прилетел сюда, чтобы раз и навсегда покончить с этой глупой историей. Деревню ожидает суровое наказание.

– А что станет с заложницами? – поинтересовался шаман. – С женщинами с востока? С Избранной Дочерью? Ты намерен причинить им вред?

– Не существует никакой избранной дочери, – внезапно спокойным тоном ответил Старший Коготь. – Существует лишь восточная шлюха, у которой не доставало ума сидеть тихо в надежде прожить лишний день. Ее время истекло, как истекло и твое. Вы все умрете сегодня. Сейчас.

Младший Коготь резко вздохнул и вздрогнул.

– Что такое, Дурран? – поинтересовался Цом, поворачивая к нему голову.

– Но момбацу сан Шай приказал охранять ее три недели… – хрипло пробормотал мужчина. – Три недели еще…

– Момбацу сан Шай приказал мне поступить с ней по моему собственному усмотрению. Дурран, ты что, защищаешь ее? – Старший Коготь шагнул к нему и свободной рукой вздернул его подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. – Я вижу, что ты действительно забыл о дисциплине. Ты сам убьешь ее. Сейчас же!

Его голос хлестнул Младшего Когтя как кнутом. Тот дернулся.

– Я… – прошептал он, облизывая губы. Его взгляд поверх плеча своего господина устремился на Карину, и та явственно разглядела в них ужас. Не то чувство, когда боишься за себя – такой ужас, который можно испытывать только за других.

И только сейчас она полностью осознала, что происходит.

Люди Дракона прилетели сюда, чтобы ее убить. Ее – и Цукку.

Вот и наступил тот момент, который снился ей в скоротечных ночных кошмарах, заставляющий ее просыпаться среди ночи в холодной испарине. Тот самый момент, который, как она всегда знала, однажды наступит. Время Та, когда ей предстоит окончательно решить – умереть самой или сражаться, обрекая на смерть окружающих ее. Ну почему, почему именно сегодня? Завтра или послезавтра до Муммы наконец-то добрались бы свои!..

И она так и не решила, что станет делать.

– А теперь слушай меня, Старший Коготь! – властно сказал Панариши. – Слушайте меня, солдаты Дракона! Духи вещают моими устами, и боги смотрят на вас моими глазами! Объявляю вам, что замысленное вами – мерзость перед лицом невидимого мира. Духи не простят вам смерти Избранной Дочери и жестоко покарают вас. Вы не сумеете скрыться от их мести ни под корнями гор, ни за восточным морем. Опустите оружие – сейчас же!

Солдаты Дракона испуганно попятились, опуская стволы автоматов. Многие снова принялись творить охранные знаки. Однако Старший Коготь лишь нехорошо усмехнулся.

– Мне случалось слышать от шаманов угрозы и похуже, – лениво сказал он. – Как раз перед тем, как я укорачивал их на голову. И что-то ни разу ни один дух не пришел за мной. Шаман, ты свою судьбу выбрал. Ты умрешь вместе с восточной потаскухой, которую так яро защищаешь.

– Оставь его, Цом! – резко сказала Карина, выступая вперед. Как же прикрыть от них Цукку, чтобы та не пострадала в случае, если завяжется схватка. Прикрыть? Солдаты вокруг явно получили инструкции заранее, и теперь она находилась под прицелом полутора десятков автоматов – не считая оружия в руках местных солдат, которое пока что смотрело в землю. Слишком много для нее даже в оптимальных условиях. И слишком, слишком много сейчас.

Она не хочет умирать!

Но она не может допустить, чтобы из-за нее погибли другие. Ей – и Цукке – все равно не выжить, и остается лишь надеяться, что их смерть окажется быстрой и не слишком болезненной. Значит, остается лишь умереть с достоинством – и не допустить, чтобы пострадал кто-то еще.

– Оставь его, Цом! – повторила она. – Он всего лишь шаман, один из тысяч. Такой же суеверный, как и все вы. Тебе нужна я? Ну так убей меня. Или ты боишься самостоятельно запачкать руки кровью беззащитной женщины?

– Я не боюсь! – рявкнул Цом, резко разворачиваясь к ней. – Каждый, кто осмеливается сказать мне такое, умирает! Ты готова подохнуть, синомэ? Встань на колени и опусти голову – и твоя смерть окажется легкой. Попытайся сопротивляться – и ты все равно умрешь. Но за такое мои люди убьют половину жителей деревни! Выбирай!

– Ты настолько перепуган, что не осмелишься выстрелить, пока я не встану на колени? – усмехнулась Карина, чувствуя, как внутренности сжимаются в ледяной ком. Пусть он ее убьет – но на колени перед ним она не опустится!

– А кто сказал, что я стану в тебя стрелять? – ощерился Старший Коготь. – Умри!

Его меч все еще оставался опущенным к земле. Из этого положения Старший Коготь и нанес удар. Его тоскала должна была раскроить Карине живот снизу вверх, а потом рубящим ударом сверху отделить ее голову от тела или развалить его от плеча до паха. Однако ее тренированное тело мастера Пути, развернувшись назад и влево, автоматически уклонилось от острия, свистнувшего перед самым ее носом. И пока клинок по инерции продолжал подниматься, она подшагнула вперед и влево, правой рукой подтолкнула предплечье противника вверх и вперед, а одним из манипуляторов ухватила его за шею и в развороте дернула на себя. Потерявший равновесие Цом закружился вокруг своей оси и рухнул навзничь, запнувшись о второй манипулятор. Попутно она придержала его правую руку, перехватив и вырвав рукоять меча из ослабевшей хватки. На мгновение потерявший дыхание от удара спиной о землю Старший Коготь замер, увидев перед своим лицом киссаки собственной тоскалы. Карина тоже замерла, растерянно глядя на него. Она отобрала меч – и что дальше?

– Понятно, почему ты так ее боишься, Цом! – насмешливо и громко сказал Панариши. – Ты свою железку и держать-то толком не умеешь.

– Вы все поплатитесь! – пересохшим горлом прокаркал посеревший от унижения Цом. – Тебя предупреждали, шлюха! Солдаты! Убить их все…

Грохнул выстрел, и голова Старшего Когтя дернулась. На его лбу появилась небольшая красная точка, а земля под головой неожиданно окрасилась большой серо-красной кляксой. Лужица крови начала растекаться в стороны по земле, неохотно впитываясь в утоптанную глину. Карину затрясло. Перед ее глазами внезапно всплыла другая сцена: блеснувший в воздухе клинок Шая, катящаяся по земле голова – и точно так же растекающаяся по земле лужа крови…

Младший Коготь Дурран застыл с пистолетом в неподвижно вытянутой руке, словно не понимая, что он только что сделал.

– Солдаты Дракона! – властно произнес Панариши. – Оружие на землю, или вы все умрете! Немедленно!

Его слова словно магическое заклинание разрушили оцепенение, в которое солдаты Дракона впали на несколько секунд. Трое или четверо вскинули опустившиеся было стволы автоматов – и тут же мертвую тишину площади разорвали громкие хлопки. Невидимые стрелки укрылись в кронах растущих между домами деревьев, и сейчас их огонь безжалостно скосил не только тех, кто попытался стрелять, но и двоих их товарищей. В толпе завизжали и заголосили женщины, люди дружно, словно по команде, попадали на землю, прикрывая головы руками.

Карина, словно оглушенная, стояла с мечом в руке и тупо смотрела, как Панариши, словно демон мести, плавно-неторопливо и в то же время с невероятной скоростью скользит между пятящимися солдатами Дракона. Его руки небрежно касались их тел, и одного такого касания хватало, чтобы человек кубарем летел на землю и больше не поднимался. Его движения казались знакомыми и чужими одновременно: мягкие обволакивающие техники Пути, резкие и бескомпромиссные удары тёкусо, еще какие-то техники, которые она никогда в жизни не видела ни на практике, ни даже в учебных фильмах… Воздух вокруг сгустился мягким липким одеялом, сковывающим движения, и она, отчаянно пытаясь разорвать сдерживающие ее путы медлительности, повернулась к Цукке – только для того, чтобы увидеть, как один из солдат заканчивает направлять на ее подругу ствол автомата и нажимает на спуск.

Ее манипуляторы выстрелили вперед, извиваясь, словно бешеные змеи. Часть пуль завязла в их невидимой паутине, часть срикошетила, отброшенная сумасшедше пляшущими градиентами сгустков гравитационных полей. Что-то дернуло ее за платье с левого бока, обожгло горячим, но один из манипуляторов уже дотянулся до солдата, и тот, сбитый нокаутом, кубарем покатился по земле, ударившись головой о колесо вертолета. Панариши уже оказался рядом – только для того, чтобы неуловимой подножкой сшибить ее на землю и обрушить сверху барахтающуюся Цукку, и снова застучали и захлопали выстрелы, и кто-то захрипел в двух шагах от нее, и тут все кончилось.

Не слишком вежливо спихнув с себя Цукку, Карина вскочила – манипуляторы свернуты в тугие конические спирали, тело на полусогнутых напружиненных шагах в любой момент готово нырнуть или увернуться от удара, глаза обшаривают площадь, пытаясь разглядеть угрозу… Панариши стоял на одном колене, упираясь стволом трофейного автомата в подбородок лежащего солдата Дракона, испуганно косящего глазами, и по обнаженному левому плечу шамана текла быстрая струйка темной крови, капая с локтя на землю. От домов, перепрыгивая через скорчившихся на земле жителей деревни, бежали люди – десять или двенадцать. Все они носили зелено-пятнистую защитную одежду, лица закрывали такого же цвета повязки, а в руках они держали автоматы и карабины.