Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

Вид, открывшийся впереди, совершенно ошеломил Деккерета. В ярком лунном свете он созерцал немыслимо однообразное пространство, по сравнению с которым страна, оставшаяся за горным хребтом, могла показаться похожей на цветущий сад. Та, другая пустыня была скалистой, а эта — песчаной; бескрайний океан дюн, среди которых время от времени проглядывали заплаты бурой земли, усыпанной окатанной галькой. Растительности тут почти не было; в дюнах не росло вообще ничего, а на жалких клочках земли с трудом боролись за жизнь жалкие чахлые крохотные кустики. И жара! Жара! Жара! Из раскинувшейся внизу необъятной темной чаши с неудержимой силой, словно взрывные волны, стремились вверх потоки опаляюще горячего, словно нагретого в адской печи воздуха, который стремился уничтожить все, что попадалось ему на пути. Он изумился тому, что где-то там, в этой печи, могли находиться тучные пастбища, где откармливалось огромное количество скота, и постарался вспомнить карту, которую видел в кабинете архирежиманда: скотоводческая территория представляла собой пояс, окружавший внутреннюю зону пустыни, и эта зона каким-то образом умудрилась протянуть руку сюда, за горловину Кулагского прохода. А на дальней стороне этой гигантской безжизненной ленты лежала другая — на ней росла изумрудная трава и паслись сытые животные; по крайней мере, он молил Божество, чтобы так оно было.

За утро они успели проделать изрядный путь вниз с хребта к центральному плато. В первых же солнечных лучах Деккерет заметил далеко внизу нечто странное: чернильно-черную овальную заплату, резко выделявшуюся на желтовато-коричневой груди пустыни, а когда они подобрались поближе, стало ясно, что это нечто вроде оазиса; темная заплата превратилась в рощу стройных деревьев с длинными ветвями и крошечными фиолетовыми листьями. Здесь было место второй дневки. По следам было хорошо видно, где останавливались другие путешественники. Под деревьями скрывались какие-то древние развалины, а на поляне посреди рощи оказалось с полдюжины грубых строений из наваленных один на другой камней, прикрытых сверху старыми высохшими ветками. Сразу же за ними между деревьями пробегал солоноватый ручеек, заканчивавший свой путь в маленьком стоячем пруду с цветущей водой. А невдалеке находился второй пруд.

Его, очевидно, питал подземный поток, так как вода здесь была очень чистой. Между этими прудами Деккерет увидел любопытное строение: семь каменных колонн с закругленными верхушками, высотой ему по пояс, расположенными по двойной дуге. Он обошел их вокруг.

— Работа меняющих форму, — сказал ему Барджазид.

— Алтарь метаморфов?

— Так считается. Известно, что меняющие форму часто посещают этот оазис. Мы иногда находим здесь следы посещений пиуриваров: молитвенные палки, пучки перьев, маленькие изящные корзинки.

Деккерет не без тревоги посмотрел на деревья, как будто ожидал, что они в мгновение ока превратятся в толпу диких аборигенов. Ему редко приходилось иметь дело с исконными жителями Маджипура, этими побежденными и высланными из родных мест обитателями лесов. Его сведения о них ограничивались главным образом слухами и фантазиями, рожденными страхом, невежеством и чувством вины. Вне всякого сомнения, некогда они жили в больших городах — Алханроэль был буквально усеян их руинами, и в книгах Деккерет видел изображения наиболее известного из них — обширного каменного Велализиера, расположенного неподалеку от Лабиринта понтифекса; но все эти города погибли многие тысячи лет назад, а с прибытием людей и других рас на Маджипур, аборигены-пиуривары оказались вытесненными в глухие места планеты, в основном в большую лесную резервацию в Зимроэле, к юго-востоку от Кинтора.

А воочию Деккерет видел метаморфов всего лишь только два или три раза. Это были хилые зеленоватые существа со странными гладкими, лишенными черт лицами, достигшие высшего мастерства в искусстве мимикрии — им удавалось в считаные секунды полностью изменить весь облик и даже объем своего тела. Так что, судя по тому, что ему было известно, тайным метамор-фом мог оказаться любой из его спутников — скажем, маленький вруун, а то и сам Барджазид.

— Но как могут меняющие форму или кто-то еще выжить в этой пустыне? — спросил он.

— Они умеют приспосабливаться.

— И много их здесь?

— Кто знает. Я сталкивался с несколькими рассеянными бандами по пятьдесят, а то и по семьдесят пять особей — по их собственным словам. Возможно, имеются и другие. А может быть, я каждый раз встречаю одних и тех же, только в другом обличье; ведь и такое возможно.

— Странные существа, — сказал Деккерет, бездумно поглаживая ладонью гладкий каменный купол, венчавший ближайшую из колонн алтаря. Барджазид поразительно быстрым, прямо-таки молниеносным выпадом схватил Деккерета за запястье и отвел его руку в сторону.

— Не прикасайтесь!

— Почему? — изумился Деккерет.

— Эти камни святые.

— Для вас?

— Для тех, кто их воздвиг, — строго ответил Барджазид. — Мы уважаем их. Мы почитаем волшебство, которое может в них скрываться. К тому же в этой земле никогда не следует допускать небрежностей, способных навлечь на тебя месть соседей.

Деккерет обвел удивленным взглядом маленького человечка, колонны, два пруда, окружавшие их изящные тонколистые деревья. Несмотря на жару, листочки трепетали. Он перевел взор за границы маленького оазиса, к скругленным ветрами гребням дюн, окружавших его, к пыльной ленте дороги, скрывавшейся на юге, в земле, полной тайн. Солнце быстро поднималось к зениту, и его жар был теперь подобен ужасному цепу, молотившему небо, землю, немногочисленных слабых путников, скитавшихся в этих страшных местах. Он оглянулся назад, на горы, через которые только что перевалил, на эту огромную зловещую стену, отрезавшую его от форпоста цивилизации, обосновавшегося на этом жарком континенте. Он испытывал здесь чувство пугающего одиночества, слабости и потерянности.

Появился Динитак Барджазид, шатавшийся под тяжестью фляг, которые свалил чуть ли не на ноги Деккерету. Тот помог юноше наполнить их водой из чистого пруда; на эту работу потребовалось неожиданно много времени. Он попробовал воду: прохладная, прозрачная, со странным металлическим вкусом, не вызывающим, впрочем, неприятных ощущений. Динитак пояснил, что привкус воде придают растворенные минералы. Чтобы перенести все фляги в парящую лодку, потребовалось десять раз сходить туда и обратно. Юноша пояснил, что теперь они несколько дней не встретят ни одного источника.

Они позавтракали ставшей уже привычной для Деккерета грубой пищей, а потом, когда зной усилился до обычного днем яростного состояния, устроились на соломенных циновках, чтобы поспать. Деккерет отдыхал так уже третий день, и его организм начал привыкать к перемене ритма. Он закрыл глаза, поручил свою душу возлюбленной Хозяйке Острова, благословенной матери лорда Престимиона, и почти сразу же провалился в тяжелую дремоту.

На сей раз его посетили сновидения.

Он не видел снов уже очень давно — он даже забыл, когда это было в последний раз. Для Деккерета, как и для всех остальных обитателей Маджипура, сновидения являлись одной из важнейших составляющих существования; по ночам они внушали спящим покой и уверенность, в них к разумным существам многочисленных рас приходили советы, разъяснения по поводу происходящего, порицания за дурные поступки и многое другое. Каждый был с детства обучен открывать свое сознание навстречу ночным посланиям, видеть и воспринимать сновидения, запоминать их во всех подробностях, чтобы утром иметь возможность обдумать увиденное. И в этих ночных посланиях всегда присутствовал образ доброжелательной Хозяйки Острова Сна, склонявшейся над спящими, помогавшей им вглядеться в собственные души. При помощи своих посланий Повелительница пребывала в почти постоянном прямом контакте с каждой из душ многих миллиардов разумных существ, населявших необъятный Маджипур.

В этом сне Деккерет видел себя идущим по гребню горного хребта, того самого — он точно знал это, — который они совсем недавно пересекли. Он был один; над головой висело неправдоподобно большое солнце, занимавшее чуть ли не половину небосвода, но жара при этом не казалась ужасающей. Обрыв, уходивший у него из-под ног, был настолько крут, что он мог смотреть вертикально вниз, казалось, на сотни миль, а там находился ревущий дымящийся котел, беснующийся вулканический кратер, в котором чавкала и пузырилась алая магма. Это кипение подземных сил не пугало его, напротив, оно обладало какой-то назойливой привлекательностью, порождало в нем непривычную томительнчсть; он испытывал странное влекущее желание погрузиться туда, нырнуть в клокочущие глубины, плавать в расплавленном сердце вулкана. Он начал бегом спускаться туда, перескакивая через камни и даже порой отрываясь от земли и проплывая над нею вниз, вдоль огромного склона, и, когда он приблизился к кратеру, ему показалось, что он различает в пульсирующей лаве человеческие лица. Лорд Престимион и понтифекс, Барджазид и Голатор Ласгия… А по краям смутно различались еще какие-то странные ускользающие образы — были ли то метаморфы? В жерле вулкана булькало варево из людских фигур. Деккерет бежал к ним, охваченный любовью. Он безмолвно кричал: «Возьмите меня к себе, вот он я, я иду к вам!» И когда он осознал, что большой белый диск, появившийся позади всех остальных, был ликом возлюбленной Хозяйки Острова, в его душу вторглось глубокое и мощное счастье, так как он понял, что это было послание. Ведь прошло уже много месяцев с тех пор, как добрая Повелительница прикасалась к его спящему сознанию.