Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

Билл потом несколько раз приходил туда, это было перед самым началом учебного года, ранней осенью, когда дни уже потянулись сплошь пасмурные, стало холодать, по утрам повисали над озером густые туманы, лес ронял в воду жёсткую сухую листву, и она лежала на её чёрной зеркальной поверхности у берега как чешуя, слегка покачиваясь в случайных потоках.

Билл приходил, останавливался возле заграждения, аккуратно просовывал голову в самый широкий из зазоров между проволоками, чтобы улучшить обзор, и подолгу всматривался вдаль, туда, где зияли белесые просветы между стволами деревьев, и иногда ему казалось, что он может различить знакомый кустарник на берегу, полусгнившие деревянные мостки, а на них одинокую фигуру мальчишки, сидящего на корточках…

Теперь, после истории с Аль-Марой, Билл научился утешать себя мыслью, что Чарли, тогда, давным-давно, тоже ушел на дно добровольно, став русалкой; да, определённо не было ему места среди людей, он родился особенным, он умел превращать обыденность в волшебство, и озеро взяло его вовсе не за грехи, а напротив, оно выбрало его, как таинственный амулет, как ангела, чтобы, приняв его в себя, преумножить свою целительную силу.

4

Генерал Росс аккуратно положил трубку телефона секретной линии, напрямую связывающей его с министерством. Вид у него был озабоченный, если не сказать напряжённый. Он немного посидел за столом, положив перед собою руки, соединённые в замок, потом встал, прошелся по кабинету и с хрустом вынув из блистера никотиновый леденец отправил его в рот.

Перекатывая языком приятно прохладный тающий камешек он немного успокоился. Прикосновением к сенсорной панели стола вызвал к себе Айну. Она появилась через минуту.

— Генерал, — Айна стояла перед ним навытяжку, статная и стройная, несмотря на свои шестьдесят, в кителе, застегнутом на все пуговицы, с безупречной прической — ни одного волоска не выбивалось из-под крупной чёрной заколки на затылке — дымчато-седая голова полковника Мерроуз была как будто вылеплена из мрамора.

— Вольно, — устало произнес генерал, — садись, Ай, мне нужно посоветоваться с тобой…

— Я слушаю, — она аккуратно отодвинула себе стул.

— Только что звонили из министерства. Военные паникуют. Помнишь, несколько лет назад в газетах писали о комете, которая должна, якобы, пролететь наискосок всю солнечную систему и врезаться в Землю?

Айна кивнула.

— Так это же была вроде как газетная утка?

— Не совсем, — генерал пошуршал блистером с никотиновыми леденцами, перегнув его пополам, — комета существует. Только она не собирается врезаться в землю. Она врежется в Марс.

Айна, застыв, внимательно смотрела на генерала.

— Но он ведь довольно далеко, и для землян нет прямой опасности… — вставила она робко.

Генерал поднялся и подошёл к окну. Вид сплошного потока машин далеко внизу, наблюдение за течением этакой техногенной реки обычно помогало ему сосредоточиться.

— В том то и дело, что есть, — продолжал он, — Учёные рассчитали, что при столкновении с Марсом комета может так сильно изменить его орбиту, что в некоторых точках она будет пересекать земную, проще говоря, станет возможным столкновение планет, которое приведёт к неминуемой гибели цивилизации. Марс обладает почти такой же массой, и при ударе обе планеты расколются, как ледяные глыбы. Это, конечно, самый наихудший вариант. И, к счастью, самый маловероятный. Но даже если столкновения не случится, достаточно произойти перекрытию гравитационных полей — Земля сместится со своей существующей орбиты, климатические условия на ней поменяются непредсказуемым образом, мы вымрем как динозавры, пусть не все сразу, но в течении некоторого времени; да даже если Марс, находясь в определённых точках своей орбиты просто будет подходить близко к Земле, из-за преходящего непривычно мощного гравитационного поля начнут бушевать океаны и смещаться литосферные пласты, что тоже, как ты понимаешь, Ай, не сулит нам ничего хорошего…

— Но военные ведь сами могут попробовать уничтожить комету, взорвать её с помощью ядерных ракет? Причём тут мы?

— Если бы всё было так просто, — генерал вздохнул и повернулся к ней, глаза его сверкнули на миг пронзительной печальной нежностью, приоткрыв, словно ларец скупца, давнюю горячую тайну — «Ах, Айна, Айна, как же это так вышло…» — но сияние в синих глазах генерала потухло, едва его успела заметить полковник Мерроуз, и он невозмутимо продолжил, — ни одна из наших ракет не сможет уничтожить объект, находящийся на таком расстоянии…

— Прекрасно! Мы-то чем можем помочь? — воскликнула Айна с возмущённым удивлением, её внутренний экран уже успел продемонстрировать ей толпу потных и бледных перетрусивших министров, лихорадочно пытающихся найти кого-нибудь, на кого можно будет переложить тягостную ответственность за судьбу всего человечества… Она выпрямилась на стуле, грациозно вскинула гладко причесанную седую голову на длинной шее. Когда-то она была настоящей красавицей, сильной и нежной, с горящими карими глазами, теперь персиковая кожа её поблекла и обвисла, покрывшись глубокими морщинами, но черты лица все ещё сохраняли своё былую величественную правильность.

— Не знаю, — улыбнулся генерал Росс, — ты и сама понимаешь, что из правительства к нам обращаются обычно тогда, когда не остается вариантов, мы — последняя надежда… Вот звонит сейчас, говорит мне, а я прямо по телефону слышу, как он дрожит… Что хочешь, говорит, делай, Росс, хоть Богу молись, только чтобы комету эту того… убрать… — Генерал снова встал и подошёл к окну. Он молчал, глядя вниз, на одну из самых мощных транспортных артерий Города, ничего не говорила и Айна, слышно было как идут большие деревянные часы на стене кабинета.

— А если учёные ошиблись? — наконец произнесла она. Слова упали в тишину, словно камушки в пруд.

Генерал обернулся.

— Возможно, но министрам нужны гарантии, — он саркастически улыбнулся, сверкнув синими глазами, — Да и нам с тобой они, наверное, не помешали бы. Скажи, в глазах среднестатистического обывателя есть ли принципиальное различие между фразами "мы все скоро сдохнем" и "мы все скоро сдохнем с некоторой вероятностью"? На мой взгляд, нет, и в любом случае общественность начнёт истерить: массово закрывать банковские счета, пить, развратничать, устраивать беспорядки на улицах, словом проживать каждый день как последний. Нет будущего — нет ответственности. Они страсть это любят, им только дай повод в виде какого-нибудь очередного пророчества конца света…

Айна улыбнулась тоже, тонко и грустно:

— Мы можем эту вероятность разве только немного понизить. Ведь правительство, вероятно, хочет, чтобы мы обратились к колдунам… А что они? Ну почитают замогильными голосами над этой кометой сутры, ну покропят фотоснимки с телескопа настойкой полыни на череде… Думаешь, она от этого вдруг раскрошится на мелкие кусочки? Или повернёт обратно?

— Ты что, не веришь, Ай? — вдруг спросил генерал почти резко и требовательно заглянул ей в глаза, перегнувшись через стол.

— А ты веришь, Бен? — выдержав его взгляд, спросила она, — ты сам-то в них веришь?

Никогда прежде полковник Мерроуз не обращалась к нему по имени. Генерал опустился на кресло и тихо сказал:

— Я служу в Особом Подразделении почти пятьдесят лет. И не раз мне приходилось лично арестовывать колдунов, отдавая им мысленный приказ не верить в собственные силы. На своем веку, Айна, я видел-перевидел тьму-тьмущую этих магов… — генерал сделал энергичный жест рукой, — Среди них были и сильные, очень сильные… но я всегда мог заставить их подчиниться, поколебать их веру, сломить их магическую волю. И теперь ты всерьез думаешь, что я смогу просить у них помощи? Я знаю законы физики. И, к несчастью, верю в них больше, чем в колдовство. Даже если я буду изо всех сил заставлять себя, то всё равно не смогу поверить, будто бы некое волшебство способно повлиять на объект, находящийся на таком расстоянии! — он стукнул кулаком по столу, и тут же, устыдившись своей вспышки, встал и отвернулся к окну.

— Ну, в таком случае, министр прав и нам остаётся только молиться Богу, — жёстко сказала Айна, вскинув свою гордую седую голову.

Потом она вдруг поднялась и, подойдя к нему сзади, протянула руку и слегка дотронулась до его плеча.

— Бен…

Он едва заметно вздрогнул от её прикосновения и, сделав над собой усилие, произнёс не оборачиваясь, совершенно казённым будничным тоном:

— Вы свободны, полковник.

Она вышла, а он продолжал стоять, постукивая костяшками пальцев по раме окна, потом, вынув из кармана блистер с никотиновыми леденцами, гневно его смял.

— Всю жизнь я только и занимался тем, что отрицал чужую веру, — сказал он сам себе, — а в итоге? Во что теперь верю я сам? Страшно жить, когда ни во что не веришь. Слишком страшно. Верить, пожалуй, такая же естественная потребность человека, как есть, пить и утолять любовную жажду…