Формальность - Павел Юрьевич Фёдоров
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Я время дал тебе отныне – возьми своё!
Ты проживёшь лишь то что сможешь обрести как путь
Захочешь быть собой – так будь им
Ты сам всё будешь делать для себя – не жди Меня
Не упрекай и не старайся быть полезным
Признай себя – что ты или откуда кто ты и кем ты стал!
Всё здесь твоё Я лишь приму о чём ты умолчишь.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Выйдя из библиотеки восьмой, немного пройдя, остановился у стены, опираясь на неё рукой. Боль в ногах была очень сильной, он уже жалел о том, что решил найти библиотеку, лучше бы он сейчас лежал и дал бы им отдохнуть, потому что от завтрашнего дня не стоило ждать ничего хорошего. И зачем ему сейчас книга, он даже сам не понимал и не мог объяснить свой поступок. Он почувствовал какое-то движение, слышно было, что кто-то шёл по залу. Восьмой притаился за колонной у стены, в проёме между колоннами, вдалеке посередине зала показалась фигура Георгия, в своём светло-сером до пола балахоне. Он шёл, заложив руки за спину и погруженный, как видно, в глубокие размышления. Поравнявшись с колонной, за которой притаился восьмой, он остановился и не поворачивая головы застыл неподвижно. Восьмой чувствовал – Георгий знает, что он здесь и не глядя смотрит на него, но постояв несколько секунд, Георгий пошёл дальше, не обращая больше ни на что внимания.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– О чём же я по-Твоему молчу?
Не думаешь ли Ты что я поверю и бескорыстие приму
Тебе открыл мечту – мне радость лишь мешать Тебе!
– Мешать…, и что потом?
Не сможешь ты ничто нарушить
Лишь потеряешь путь к себе
Не сможешь обрести Меня!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Добравшись, наконец, до своей комнаты, погасив свет, восьмой лёг в кровать и накрылся с головой одеялом, положив книгу рядом на подушку. Он не собирался читать или вообще что-то делать. Он сжался в комок и застыл так под одеялом в темноте, глядя опустошённым бездумным взглядом в пространство тьмы, лишь наблюдая со стороны на то, что было единственным сейчас в его жизни: как болят его ноги, лицо, как ноет и ломит от усталости всё тело. Потом, через некоторое время, в голове начали проноситься, независимо от его желания, образы, пустые фразы, мысли. На сердце было очень тяжело, даже невыносимо горько. Эта скопившаяся горечь сейчас вдруг накрыла незащищённого восьмого, а он даже не пытался сопротивляться ей: «Почему в моей жизни всё так плохо? – спрашивал он себя, – почему я не могу жить, как все обычные люди? Почему я всё время чего-то жду? Чего мне ждать? От кого? – восьмой чувствовал, что сейчас расплачется, комок в горле душил его, – Мама…, ну что я такого сделал, что…, где ты…? – восьмой чувствовал, что слезы всё-таки стоят в глазах. Он много раз в своей жизни силился вспомнить её и не мог, только что-то тёплое, ласковое…, она держит его на руках, говорит ему что-то, смеётся и целует его в лоб, щёку, прижимает его к себе…, и каждый раз все воспоминания на этом обрываются…– я завтра утону, – восьмой вспомнил, как он хватал кого-то за руку, которая была уже мертва, – просто утону и всё закончится. Я никому не нужен! Никто не пожалеет обо мне…, и мне никого не жаль. У меня ничего нет и никого…, даже имени…, только инвентарный библиотечный номер, – он представил, как нырнёт незаметно под воду и будет со всех сил плыть вглубь, чтобы больше никогда не всплыть…, – завтра…».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Мне в жизни цель – чтоб погубить Тебя!
В противоречии к тебе найду я радость что дал Ты мне
Во всём что сделать Ты задумал или обрёл я разрушать лишь стану
Не помогать не следовать во всём чем занят Ты а погубить!
Вот Твой удел в моём стремление к Тебе!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Вдруг неожиданно прозвенел не громкий звук гонга. Полночь, решил для себя восьмой, значит в четыре тоже будет гонг, не просплю – последний гонг в его жизни, с некоторой решимостью, констатировал он.
Во сне восьмой стоял среди множества людей и все кого-то ждали, глядя в сторону. Из-за поворота то ли дома, то ли скалы вышла средних лет женщина с прямыми тёмными волосами и направилась к нему. Все расступились, улыбаясь ей, а она ни на кого не глядя, только смотря на восьмого, подошла к нему и поцеловала его в щёку… «мама…».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Ты хочешь погубить всё что задумано?
– Не всё что сделано тобой…
Тебя я погубить надеюсь!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Восьмой проснулся резко, как от толчка. Было очень холодно, подушка заиндевела, изо рта шёл пар, вокруг было абсолютно черно. Восьмой лежал не шевелясь, глядя в черноту, и внутри него была чернота, он с ней слился и ждал гонга – как приговора.
Раздался гонг, восьмой резко повернулся в постели и включил свет, с подушки что-то упало. Наклонившись, восьмой увидел, что книга, падая, раскрылась и лежит текстом вниз на каменном полу. Он застыл на некоторое время, раздумывая, потом осторожно взял книгу, не закрывая и начал читать первый попавшийся на глаза текст с начала абзаца: «… Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым? Чего‑нибудь хорошего, о мужи афиняне, если уже в самом деле воздавать по заслугам, и притом такого хорошего, что бы для меня подходило. Что же подходит для человека заслуженного и в то же время бедного, который нуждается в досуге вашего же ради назидания? Для подобного человека, о мужи афиняне, нет ничего более подходящего, как получать даровой обед в Пританее, по крайней мере для него это подходит гораздо больше, нежели для того из вас, кто одержал победу в Олимпии верхом, или на паре, или на тройке, потому что такой человек старается о том, чтобы вы казались счастливыми, а я стараюсь о том, чтобы вы были счастливыми, и он не нуждается в даровом пропитании, а я нуждаюсь. Итак, если я должен
