Александр Етоев - Спикосрак капитана Немова
Глава тринадцатая. Тучи сгущаются
Медицинская машина уехала. Делать здесь было больше нечего. Не стоять же среди зевак и ждать, когда уедут пожарные.
– Смотри, – вдруг сказал Щелчков, показывая на кого-то пальцем.
Я посмотрел и вздрогнул, потом съежился и спрятался за Щелчкова. Сквозь редкие прорехи в толпе я увидел фигуру мастера резьбы по живому, чердачное чудовище, Севастьянова. Он стоял на особицу ото всех, прислонившись к пожарной машине, и ногой в остроконечном ботинке почесывал ее переднее колесо. Взгляд его то блуждал по толпе, будто в ней кого-то выискивая, то подпрыгивал к окошку с пожарным, который медленно тушил папиросу о веселую броню своей каски.
Щелчков тоже съежился и присел. Я, увидев такое дело, сел на корточки, чтобы спрятаться понадежней. Но Щелчкову, видно, мало было съежиться и присесть, он вдобавок спрятал голову между коленями и натянул на нее воротник куртки. Мне ничего другого не оставалось, как лечь на холодную мостовую, притаившись за притихшим товарищем.
– Ребята, вы чего? А, ребята? – Шкипидаров присел на корточки и смотрел на нас с опаской и удивлением, как на парочку хронических идиотов.
– Тихо ты! – сказал я ему. – Делай вид, что ты нас не замечаешь. – И добавил шепотом снизу вверх: – Видишь дядьку у пожарной машины? Пройди вперед и встань перед нами, чтобы нас от него закрыть.
– Дядьку? – переспросил Шкипидаров и, прищурившись, посмотрел туда. – Нету там никакого дядьки.
– Смотри внимательней, должен быть! – забулькал из-под куртки Щелчков, которому не хватало воздуха.
– Вижу! – закричал Шкипидаров пронзительным, как сирена, голосом. – Только там не дядька, а тётка. Там соседка ваша, Сопелкина.
– Что?! – воскликнули мы недружным хором и, забыв про недавний страх, мгновенно вскочили на ноги.
Действительно, возле пожарной машины на том месте, где только что мы видели Севастьянова, стояла наша драгоценнейшая соседка, Сопелкина Вера Павловна. Она обмахивала лицо платочком и прищелкивала каблуком об асфальт. В левой руке Сопелкиной была розовая продуктовая сумка с сереньким голубком мира, нарисованном на облезлом боку.
В общем-то ничего удивительного в явлении Сопелкиной не было – пошла соседка в магазин за продуктами, увидела на Канонерской толпу, стало Вере Павловне любопытно, вот она и завернула сюда. Но почему ее случайное появление и появление чердачного изувера так удивительно совпали по времени? Причем совпали уже не впервые.
В окне квартиры, где случился пожар, раздался звонкий протяжный звук. Это пожарный, отдыхавший на подоконнике, решив, что хватит прохлаждаться на ветерке, когда товарищи его сражаются со стихией, спрыгнул внутрь несчастной квартиры, но не учел высоту окна. Хорошо, человек был в каске, иначе б звук удара о раму был много глуше и гораздо короче и не привлек бы внимание зрителей.
Это мелкое забавное происшествие на какую-то секунду-другую отвлекло наше внимание от соседки. Но секунды этой оказалось достаточно, чтобы Сопелкина успела исчезнуть. Буквально только что она тёрлась возле машины, и вот уже на месте соседки тянет шею над головами зрителей какой-то юный морячок в бескозырке.
Недолго думая, мы двинулись сквозь толпу, зорко всматриваясь в фигуры и лица. Но ни Сопелкиной, ни – тем более – Севастьянова в толпе нам обнаружить не удалось. Мы с опаской обогнули машину, прикрываясь Шкипидаровым как щитом, но за машиной их тоже не было.
– Вот они, – сказал вдруг Щелчков, показывая в глубину Канонерской. И мы увидели его и ее, быстро двигающихся в сторону перекрестка.
Первым шел Севастьянов. Следом, с небольшим интервалом, мелко семенила Сопелкина. Дойдя до проспекта Маклина, Севастьянов свернул налево. Сопелкина прибавила ходу и исчезла за углом вслед за ним.
– Вперед! – воскликнул Щелчков, и мы, охваченные азартом погони, припустили бегом по улице.
На Маклина мы их не увидели. Зато выбежав к Покровскому саду, мы сразу же обнаружили эту парочку. Я невольно присвистнул – от удивления. Затем в груди моей противно заныло. Такого скверного поворота событий я не мог себе представить даже во сне.
Сопелкина, наша дорогая соседка, и преследовавший нас на крыше мясник сидели рядышком на садовой скамейке и о чем-то оживленно беседовали. Сумка с голубком на боку разделяла их, как пограничная веха.
Сразу вспомнилось наше чердачное приключение – как соседка заперла нас на ключ, и буквально сразу же после этого объявился на чердаке Севастьянов. Вот, оказывается, как просто все объясняется. «Детки в клетке» – это было про нас.
Хорошо, они сидели к нам спинами и поэтому не могли нас видеть. К тому же нас спасали трамваи, дребезжащие вдоль ограды сада и стреляющие на остановке дверьми. Да и люди, что топтались на остановке, тоже не стояли молчком – они кашляли, кряхтели, поругивались, создавая шумовую завесу.
Мы тупо, я и Щелчков, наблюдали за странной парочкой и не знали, что теперь предпринять. Если эти двое сообщники, то плохи были наши со Щелчковым дела. Иметь под боком такую соседку – все равно что колоть гранатой орехи или вместо пионерского галстука повязывать на шею змею.
Шкипидаров, который и представить себе не мог всех опасностей, пережитых нами, недоуменно переминался рядом, не понимая, что нам собственно от этой парочки надо. Ну, Сопелкина, кто ж ее, скандалистку, не знает. На Фонтанке вон крокодила поймали, а тут какая-то соседка с каким-то дядькой треплются о какой-нибудь ерунде, вроде способов заморозки студня.
Если честно, нам совсем не хотелось посвящать Шкипидарова в это дело. Не потому что он человек ненадежный, просто лишние суета, разговоры, объяснения что да как, шкипидаровские ахи да охи, без которых не обошлось бы наверняка, – ни к чему нам было все это, да и помощник он почти никакой. Впрочем…
– Слушай, Шкипидаров, такая штука… – неуверенно начал я. – Понимаешь… Этот вон дядька, ну, который сидит с Сопелкиной… у нас… с нами… в общем, на чердаке…
– Двойка! – зыркнул на меня глазами Щелчков. – Она здесь сроду никогда не ходила! – Он приставил к лицу кулак и выразительно повертел им у носа. Говорил он про скрипучий трамвай, робко выползший на площадь с Садовой и враскачку подъезжающий к остановке. Но я-то сразу, как увидел кулак, догадался, что трамвай лишь затычка, чтобы я не наболтал лишнего.
– Да уж, – подмигнул я Щелчкову, – ездят тут по чужим маршрутам, головы пассажирам дурят. А некоторые, пока они ездят, просиживают скамейки в садиках и болтают про людей разное. – Теперь я подмигнул Шкипидарову.
Шкипидаров, как заводной болванчик, расхлябанно вертел головой, слушая то меня, то Щелчкова.
– Вот ты, Шкипидаров, думаешь, они там разговаривают просто так? – Я сделал недоуменный вид, как бы удивляясь и упрекая его за простодушие и наивность. – А они там разговаривают не просто так. Очень даже не просто так! – Я загадочно посмотрел на сад и еще раз подмигнул Шкипидарову.
Тот, видимо, совсем растерялся, окончательно сбитый с толку.
– А не просто так, это как? – Глаза его выкатились из век, а дыхание стало судорожным и хриплым.
– Ха-ха-ха! – ответил я с торжеством в голосе. – Дорого бы я дал, чтобы это знать! – И тут же, переходя на шепот: – Шкипидаров, слушай меня внимательно. – Я выставил в воздух палец. – Сопелкина и этот вон дядька задумали одну страшную вещь. Какую, нам пока неизвестно, но узнать это очень надо. И помочь в этом должен ты.
– Я? – занервничал Шкипидаров. – Ой, ребята, совсем забыл! У меня же завтра контрольная! А я еще задачки не сделал. И Ольку надо забрать из садика. И корм насыпать рыбкам в аквариум.
– И вообще, моя хата с краю, – продолжил я за него с упреком. – Ладно, Шкипидаров, иди, раз рыбки для тебя важнее, чем люди. Но если завтра тебе в школе расскажут, что двое твоих бывших товарищей… – Я выдержал короткую паузу, вложив в нее как можно больше трагизма. – В общем, в нашей возможной смерти виновным можешь считать себя.
– В смерти?.. Виноватым?.. Себя?.. – Шкипидаров совсем потух. Он сделался еще меньше, чем был, от евшей его изнутри совести. Голос его ослаб, даже волосы на голове побледнели, из рыжих превратившись в соломенные. – Ребята, я… хорошо, согласен. А что я должен сделать, чтобы помочь?
– Очень просто, – сказал Щелчков. – Ты тихонечко подойдешь к ним сзади и подслушаешь, о чем они говорят.
– Но… – смутившись, произнес Шкипидаров. – Подслушивать чужие разговоры нехорошо.
– Да, – Щелчков поддакнул, – нехорошо. Когда дело не идет о человеческой жизни.
Шкипидаров подумал и, видимо, согласился с доводом.
– А если они меня заметят? – спросил он спустя несколько коротких секунд.
– Скажешь, что ты юный мичуринец и изучаешь почву для будущей посадки травы.
– Хорошо, – сказал Шкипидаров и отправился выполнять задание.
Глава четырнадцатая. Цена головы школьника
