Юрий Леляков - Битва во времени

Однако не лучше получалось и затем, когда Гинд Янар, выпроводив этих посланцев монашеских орденов и сект, пригласил на их место тех, кого поначалу принял за энтузиастов-исследователей — у них даже были дипломы государственных институтов. Но и те почему-то начали с тех же игр в сопоставление нот, цветов спектра, сторон игральных кубиков и карт, стихий древней натурфилософии, часов в сутках, дней в месяцах, месяцев в году и органов человеческого тела, и всё это — тоже путаясь между собой, что чему соответствует, тем более — сложную аллегорическую символику некоторых учений порой явно не могли постичь сами. Например, один — совершенно серьёзно рассуждал о невидимых планетах с обратным движением по одной общей орбите, притом с такими периодами, что реально они, тормозимые приливным трением при каждом близком прохождении Тиэлиракса, давно должны были либо стать его спутниками, либо упасть на Эян — и только Лартаяу наконец понял и объяснил ему, что под этими «невидимыми планетами» древние астрологи попросту имели в виду… узлы орбиты Тарменеха с их действительно обратным вращением на фархелемском небе!.. Но и это что — в сравнении с тем, кто, не дрогнув, привёл откуда-то «точные доказательства», что… все они, девятеро, а также Гинд Янар — оказывается, успели в своей жизни совершить грехи, которые не искупимы никаким последующим благодеянием!.. И Джантар помнил: как тогда он — будто действительно в неком судебном заседании — почему-то взялся доказывать, что сам лично никого не убивал; Ратона — что вовсе не презирает всех слабых и отставших в развитии, равно как и тех, кому по долгу службы приходится ухаживать за ними; Донот — что и он в тех случаях в одном и другом подвале не покушался ни на свою, ни на чужую жизнь; Итагаро — что ему совсем же нравится наслаждаться властью над слабыми (хотя уж это вообще откуда взялось?); Герм — что тогда, в больнице, в его внезапном раскрытии просветного зрения не было никакого излишнего «чародейства»; Минакри, Фиар и Лартаяу — безуспешно пытались выяснить возможные разумные пределы непочтения конкретно к взрослым, с которыми пришлось иметь дело; а Талир — что-то насчёт меры достаточных страданий личности в этом мире для искупления её грехов — но всё словно разбивалось о холодное спокойствие учителя, из приводимых которым цитат следовало, что, однажды попав в чреватую чьей-то насильственной смертью ситуацию, человек потом неправ при любом её исходе, не сделав чего-то для спасения либо себя, либо других — и потому практически лишался надежд на спасение своей души! Причём этого «знатока» явно не смущал факт, что в таком случае он имел дело с людьми, обречёнными на вечные страдания, которым никто не в силах помочь… Зато Джантар долго не мог забыть какой-то подсознательный ужас, поселившийся с того дня в его душе — да и остальные вскоре стали признаваться друг другу, что как будто слышали голоса, толкающие их на разные нехорошие поступки — с обоснованием, что они всё равно безнадёжно прокляты, и им нечего терять. И вот yжe бессонница не давала покоя Итагаро и Фиар, Донот невольно прожёг дыру в одежде одного из учителей, что лишь добавило ему ощущения какой-то вины, Ратона метался во сне, но наутро не мог вспомнить никаких сновидений — назревало что-то тревожное и страшное… Так что Гинд Янару пришлось пригласить в интернат известного психотерапевта Файре Таор, которая провела с ними со всеми по нескольку сеансов гипноза, чтобы снять подсознательные страхи, а заодно — объяснила некоторые бывавшие у них ощущения (в частности, у Фиар — при постановке диагноза и самом целительном воздействии), рассказала о приёмах психической настройки и защиты от возможной энергетический агрессии, а также — о том, как посредством довольно простой дыхательной практики активизировать образы глубинной памяти при условии, что они не являются психотравмирующими и не могут отрицательно повлиять на нынешний жизненный путь. И теперь уже — с каким нетерпением все ждали Файре Таор снова… Но увы, и она больше не появилась — так как была оформлена на работу преподавателя, оказывается, лишь временно, для проведения всего нескольких занятий, и то почти незаконно, из-за чего служебные неприятности начались уже у Гинд Янара. Зато у них у всех — возможно, в результате пережитых потрясений — вправду стали активизироваться образы глубинной памяти, становившиеся всё подробнее и отчётливее — и каждый открывал в себе то, о чём лишь смутно подозревал раньше. Так что — уже была целая полоса дней сплошного шока, потрясений…

…Минакри — действительно вспомнил себя подростком 72-го века, сыном дмугильца и пленницы из Чхаинии (в которых он с немалым удивлением узнал и… нынешних своих родителей!), бежавшим от того самого варварского обряда «посвящения в мужчины» через шрамы на животе, и принятым в чхаинскую жреческую школу, откуда потом возвращался в Дмугилию уже миссионером; Донот — стал вспоминать и отдельные фрагменты жизни в 73-м веке (как будто без особых событий, хотя дожил тогда до глубокой старости), и — более близкого, уже начала нынешнего века, школьного детства; Герм — как оказалось, в прежнем детстве в начале 74-го века где-то… встречал упоминаемого во многих легендах и преданиях миссионера и целителя Гияла Хальбира! (а затем, став старше, пытался строить и испытывать летательный аппарат — что, правда, завершилось аварией); Фиар — сама уже имела многолетнюю целительскую практику в Кильтуме 75-го века; Ратона — вспомнил бегство в монастырь от повинности служить на пиратском корабле, существовавшей в Уиртэклэдии в 76-м веке; Итагаро — свои ранние работы в области спектрального анализа в Кильтумском университете начала 78-го века (увы, почти сразу же как-то трагически оборвавшиеся); Талир — свою школьную учёбу середины того же века, а затем — так же трагически завершившуюся работу на заводе (то есть, получалось — проживи он в тот раз дольше, Джантар мог бы застать его); и только Лартаяу — будто не вспомнил из своего лоруанского аристократического детства почти ничего нового (или — просто не хотел, или не знал, как сказать о чём-то)… Однако и выдать всё это было нельзя — тем более, Гинд Янар потряс всех ещё неожиданной новостью: оказывается, на самом деле тех прежних учителей «основ эзотерики» (или «натурфилософии») в интернат направляли по секретным каналам спецслужбы — и именно, чтобы они научились, самостоятельно распознавать шарлатанов — но зато теперь для какой-то проверки вновь ожидалась очередная комиссия, на этот раз — из числа «настоящих специалистов по экстрасенсорике»!.. Хотя как должны были чувствовать себя и они сами, и Гинд Янар — узнав, что оказались объектом такой игры с использованием ничего не подозревавших эзотерических организаций, где у спецслужб были свои агенты — а тут ещё в этом настроении предстать уже перед четвёртой по счёту комиссией…

И xоpoшo ещё, Итагаро сразу догадался, о каких «настоящих специалистах» речь, и вовремя предупредил: специалистам по военной экстрасенсорике — нельзя демонстрировать свои способности в полной мере! Он знал из разговоров родителей о судьбах экстрасенсов, превращённых фактически в подневольных, глубоко законспирированных охотников за третьестепенными военными секретами вместо того, чтобы приносить пользу людям и обществу — да и остальные догадывались, что ждало их в подобном случае… Решено было продемонстрировать способности каждого лишь настолько, чтобы у новой комиссии не возникло сомнений в их реальности и возможности дальнейшего раскрытия, но осталось место сомнению в пригодности для военных целей — и вообще изображать «не вполне особенных» подростков, то ли не осознавших в полной мере своей возможной силы, то ли частично утративших её из-за пережитых потрясений…. Но, если для Донота и Лартаяу задача, казалось бы, стояла просто — продемонстрировать слабые искры и сдвиг лёгкого предмета на одно-два деления мерной ленты — то, соответственно, Герму предстояло не всё правильно увидеть у кого-то на просвет, Джантару — должно быть, не совсем верно определить что-то по предъявленному предмету или фотографии, Ратоне — заставить маятник вращаться над картой не всегда там, где надо, Итагаро — продемонстрировать не во всём удачный контакт с техникой, и это — даже не зная вообще какой-то меры возможного успеха или неудачи. Для Талира же, видимо, всё сводилось к проверке ночного зрения — о его телепатической способности, кажется, нигде не упоминалось — но что ожидало Фиар и Минакри? Ведь для Минакри неудача в демонстрации огнехождения означала фактически сильный ожог, а для Фиар — невозможность справиться с его последствиями (или как уж эта комиссия собиралась проверять их?)… А тут ещё Итагаро дополнительно предупредил: возможны провокации — например, в виде мыслей или намёков об ответственности за обман и сокрытие способностей, какой-то угрозе лично им или семьям, якобы происшедших с кем-то несчастьях, да и мало ли о чём подобном — и надо продержаться, ничем не выдав себя. И как было не поверить — он-то знал, на что способны люди из армии и спецслужб…