Песах Амнуэль - По делам его...
— Да-да, — пробормотал Репин, не отрывая взгляда от Вязникова.
— Что? — спросил тот. — Почему вы так на меня…
— Не чувствуете? — тихо спросил Илья. — На голове…
Наклонившись к стеклу, Антон увидел то, о чем говорил Илья. Волосы на голове Вязникова стояли торчком, и между ними пробегали едва заметные искры разрядов. Будто в зачарованном лесу — каждый волос жил своей жизнью, выглядел травинкой, трепетавшей под сильным ветром, а разряды создавали впечатление неземной жизни, быстрой, самодостаточной и абсолютно непредставимой.
— Что? — повторил Вязников и поднял к голове ладони.
К пальцам метнулись маленькие молнии, Даниил инстинктивно отдернул руки и зашипел от боли.
— Ой! — воскликнул он, тряся пальцами. — Током бьет.
Может быть, это движение сняло с головы избыточный заряд, а может, иные причины сыграли роль, но электрическая буря в волосах математика прекратилась так же неожиданно, как возникла. Илья с Даниилом вывалились из машины и встали, полуобнявшись, будто каждый из них не мог держаться на ногах самостоятельно.
— Что ты чувствовал? — спросил Илья, неожиданно для себя перейдя с Антоном на «ты».
— М-м… Сначала ничего. А когда вы мне сказали, — Вязников сделал паузу, прислушиваясь к своим ощущениям, — жар возник в голове, не внутри, а на коже. Внутри как раз все было холодно, и холод этот спускался к ногам. У меня и сейчас ноги будто замороженные. Стою, как на ледяных столбах, впечатление такое, что отморозил пальцы.
Он опустился на асфальт, прислонился к кузову «жигуля» и расшнуровал туфли, а потом снял носок с левой ноги и потрогал пальцы руками.
— Ничего, — удовлетворенно проговорил он. — Теплые.
— То, что ты сейчас описал, — сказал Репин, — я читал в книге о йоге Рамачараке. Раскрытие какой-то там чакры. Очень похоже.
Даниил натянул носок, надел и аккуратно зашнуровал туфли, но подниматься не стал, так и сидел, поджав ноги.
— Что это было? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Антон.
— Ты видел? — обернулся к нему Репин. — Хотел бы я знать, что стало причиной! Ясно, что не процессы в мозгу Даниила Сергеевича Вязникова. В его организме просто нет столько электричества.
— Как жить? — с неожиданной тоской в голосе сказал Вязников. — Как жить дальше?
— Антон тебе все прекрасно объяснит, — хмыкнул Илья. — Давайте действительно поедем, а то становится темно.
Антон сел за руль, посмотрел в зеркальце: Даниил привалился к спинке в углу сидения, Илья — у противоположной дверцы.
— Какой пакости теперь прикажете ждать? — спросил он. — Ямы на дороге?
Репин с Вязниковом переглянулись.
— Может, и ямы, — тихо проговорил Даниил. — А может, вспыхнет в небе звезда ярче Солнца, и жизнь на Земле прекратится в один миг, потому что изольются лучи смертные…
— Даня, — сказал Репин. — Возьми себя в руки. Пожалуйста. Антон все еще не понимает смысла твоей теоремы.
— Вы… Ты думаешь, что нужно объяснить? Так, чтобы понял?
Илья встретил в зеркальце взгляд Антона и сказал твердо:
— Ни в коем случае.
— Тогда поехали, — Вязников отвернулся к окну, за которым уже опустился быстрый вечер: в фиолетовом небе зажглись первые звезды, закат за лесом был багровым, завтра, похоже, ожидался ветренный день. У Даниила крепло ощущение, что все происходившее вокруг — в последний раз. И вечер этот, и дорога, и тихий напряженный разговор, и крик птицы, неожиданно взлетевшей из кустарника, и ослепляющий свет фар встречных машин, и красные огоньки машин, мчавшихся в сторону Москвы, и еще что-то, чего он не мог определить, потому что не думал об этом. Все было в последний раз, потому что…
— Что бы я ни говорил прежде, — тихо произнес Даниил, — все равно правда остается: Володю убил я. Больше просто некому.
— Если уж быть точным, — пошевелился невидимый уже в полумраке Илья, — то Митрохина убил Тихомиров, когда решил спалить старые журналы.
— Я, — громко и твердо сказал Даниил, будто точку поставил.
— Можно считать ваши слова официальным признанием? — поинтересовался Антон.
— Можно, — сказал Вязников. — Если признание — царица доказательств, считайте дело законченным.
— Антон, — предостерегающе произнес Илья, — не слушай ты его, ради Бога. И поехали, наконец. Сколько можно стоять на месте?
Антон включил зажигание и вывел машину в правый ряд. Минут через десять проехали пост ГИБДД, зарево огней большого города осветило полнеба, притушив звезды, Антон свернул с магистрального шоссе, и за все это время никто не проронил ни слова. Когда подъехали к дому, Антон сказал:
— Что мне делать с вашим признанием? Что я напишу в деле? О теореме Вязникова, в которой ничего не понял?
Даниил промолчал, Илья хмыкнул. Наверх почему-то поднялись по лестнице, никто даже не подумал остановиться у шахты лифта. Женщины сидели на кухне и, похоже, без мужей чувствовали себя вполне комфортно.
— Ну, вы даете! — заявила Света. — Где вас носило три с половиной часа? Антон, почему ты не взял мобильник?
— Вы тут зря времени не теряли, — улыбнулся Антон. — Нам-то хоть коньяк оставили?
— Ты же видишь, — возмутилась Света, — бутылка почти целая. Мы только в кофе…
— Некий Протченко, — назидательно произнес Антон, — тоже употреблял коньяк только с кофе, что не помешало ему стать серийным убийцей.
— Вот так он всегда, — повернулась Света к Оле, которая хмурилась и не сводила взгляда с мужа, — на любое мое замечание приводит в пример какую-нибудь жуткую криминальную историю.
— Что случилось, Илюша? — тихо спросила Оля.
— Ничего, — сказал Илья. — Даниил, садись и, пожалуйста, не думай о плохом. Кофе тебе с коньяком или без?
— Ты полагаешь, — усмехнулся Даниил, — что достаточно думать о хорошем, и тогда вместо монстров в мир будут являться ангелы?
— Не знаю, — сказал Илья. — Может быть. Что мы знаем о следствиях из теоремы Вязникова? Садись, в ногах правды нет.
Даниил покачал головой.
— Я пойду, — сказал он. — Если, конечно, в кармане у Антона Владиславовича нет предписания на мой арест.
— Нет у него ничего, — заявил Репин. — И не будет.
Вязников повернулся и пошел к двери.
— Пожалуйста, Даниил, — сказал ему вслед Илья, — держи себя в руках. Теперь…
Он не договорил. В соседней комнате, где несколько часов назад шел допрос с пристрастием, что-то с грохотом повалилось, и чей-то истошный вопль прорезал тишину. Вязников застыл на пороге, Оля бросилась мужу на грудь, Света вцепилась в спинку стула, и лишь Антон сохранил самообладание. Он ворвался в кабинет, готовый к чему угодно, но только не к тому, что увидел, включив свет.
Все оставалось на своих местах. Ничто не разбилось, не упало, даже не сдвинулось с места. И кричать здесь тоже было некому. Только… Показалось, или действительно легкое дуновение воздуха коснулось щеки, будто кто-то невидимый проскользнул мимо Антона в проем двери? Он обернулся, встретил настороженные и испуганные взгляды и покачал головой.
— Я… — Вязников, так и стоявший на пороге, сглотнул, будто подавился несказанным словом, — я забыл предупредить, Илья. Это может быть и звук без… Тоже ведь вероятностный процесс. Где-то кто-то что-то… А слышно совсем в другом месте.
— Ты думаешь, это я? — спросил Репин.
— Кто теперь разберет — я, ты… Пойду.
Дверь хлопнула.
— О Господи, — сказал Антон. — И что же, теперь так будет всегда?
— Что? — спросила Света. — Что там? Кто?
— Никого, — сказал Антон. — Все в полном порядке.
— Но там…
— Никого, — твердо повторил Антон. — Показалось. Звуковая галлюцинация.
— У всех сразу?
— Илюша, — сказал Антон, — я действительно ничего не понял в этой теореме. Ничего! Почему же она…
— Как-то, — произнес Илья, осторожно высвободившись из объятий жены, — великий физик Бор повесил над своей дверью подкову. «Зачем вы это сделали?
— спросили его. — Вы же не верите в приметы!» «Не верю, — ответил Бор, — но я слышал, что подкова приносит счастье даже тем, кто в это не верит».
— Что теперь будет? — растерянно спросил Антон.
* * *Вязников вышел из подъезда и в темноте не сразу сориентировался, в какую сторону идти. К троллейбусной остановке вроде бы налево, туда, где светилась реклама мебельного магазина. А может, направо — днем, когда он шел к дому следователя, то, кажется, проходил мимо детского сада. Или нет?
«Ну, — подумал он, — и чего я добился? Нужно было все отрицать. Все. И о теореме — ни слова. А я струсил. Страшно стало держать это в себе — поделиться захотелось. Думал — все равно не поверят. Не примут. Не поймут. А они… Илья — умница, все схватил на лету.
И что теперь? Теперь — ничего. Конец. Господи, как хорошо было еще два года назад! Когда все только начиналось, и я не подозревал, к чему приведут вычисления, ни о чем не думал. Наука. Чистая математика. Вероятностные процессы.
