Георг Смит - ДИКИЙ ВОЛК(Сборник НФ)
— Может, твоя магия не действовала потому, что ты не верила в то, что она подействует? Наверное, и мои заклинания на Земле не действовали потому, что я в них по-настоящему не верил.
— Значит, ты думаешь, что волшебное могущество-это просто результат умственных усилий или нечто подобное?
— Конечно. Я всегда говорил, что колдовство — прекрасный пример отрицательного мышления.
— Ошибаешься. Магические силы от бога. Они проявляются только у тех, кто посвящен богам.
— Ну, что ж, посмотрим, — сказал я, укладывая меч поперек каюты. — Может, я буду таким же хорошим воином, как и колдуном.
— Пока что ты воюешь только своим языком, — зевнула она. — Это создает плохое впечатление о земных мужчинах, Дженюэр.
Я снял кольчугу и шлем и повесил их на крюк. Она тоже разделась и сложила одежду в ящик под койкой. В Педриване я тоже кое-что купил, когда, к своему удивлению, обнаружил, что могу расплачиваться чеками. Я купил себе прекрасно сшитую тунику с меховым капюшоном и добавил к своему вооружению двадцатичетырехдюймовый кинжал. Кроме того, я приобрел стеганую фуфайку под кольчугу.
«Андрасту» начало качать на волнах, как обычную шаланду, каковой она, впрочем, и являлась. Аннис позеленела.
— Что случилось? — спросил я. — Ты что-нибудь съела за завтраком? У меня есть подозрение на копченую селедку. Аннис сглотнула слюну и села на постель.
— Ты же сам, черт тебя побери, знаешь что со мной!
— Морская болезнь! Очень странно для дочери короля моря.
— Я прожила на Земле пятнадцать лет, сказала она, ложась на койку и стараясь не смотреть на фонарь, раскачивающийся под потолком. — Я не плавала на таких судах с тех пор, как была девочкой.
— Я знал великолепное заклинание против морской болезни, но отдал его одной русалочке в Санта-Монике, а та не вернула его мне.
— Будь ты проклят, Дюффус! Чтоб твоя душа попала в Уфферн!
— Не знаю, что такое Уфферн и где он, дорогая, но знаю, что проклятиями не расплачиваются за сочувствие, так как они могут рикошетом вернуться обратно. Знаешь, что я сейчас сделаю? Выйду на палубу и буду дышать свежим воздухом. Может, это как раз та магия, которая может помочь тебе? Она снова сглотнула, чтобы опустить на место желудок. Я быстро подал ей сосуд, который стоял на столике посреди каюты. Это было именно то, в чем в настоящий момент она настоятельно нуждалась. Про себя я хихикнул и вышел на палубу. Оказывается, морской болезни подвержены и королевы ведьм.
Меня поразило поведение мачты. Она описывала головокружительные окружности в бледно-голубом небе. Матрос, сидя на вороньем гнезде на вершине мачты, чувствовал себя, как на американских горках. Я огляделся и увидел, что вся команда бегает взад-вперед, с криками выполняя какие-то действия. Капитан и помощник были на корме, налегая изо всех сил на рулевое весло. Вероятно, что-то произошло. Корабль не только качало и швыряло на волнах, он еще почему-то описывал круги.
Крепко держась за поручни, я пробрался к корме, обдаваемый солеными брызгами зеленой воды.
— Что это? Что случилось?
Капитан и помощник не обратили на меня внимания. Оба они с таким пылом ругали течение, как будто соревновались между собой в богохульстве. Так как они использовали местный язык, я не уловил всей тонкости их тирад, но из того, что я понял, все было чрезвычайно изобретательно. Шатаясь, я пробрался к лестнице, ведущей на кормовую палубу, и взобрался по ней.
— В чем дело, капитан? — прокричал я. — Почему вы водите корабль кругами?
— Мы собираемся вернуться назад в Педриван. Мы не можем плыть дальше.
— Но мы должны плыть дальше. Вам заплачено за проезд. Вы должны плыть в Лохлэнн!
Капитан посмотрел на меня и приказал убраться с палубы, присовокупив к этому различные подробности о моем происхождении, морали моей матери и свиноголовых богах, которым я поклоняюсь,
Меня не очень возмутили те вещи, которые он сообщил о моем происхождении, что касается морали моей матери, то я всегда считал, что это ее личное дело, но я не мог позволить никому так говорить о моих богах. Я двинулся к ним. Капитан схватился за багор, а помощник вынул нож, но прежде чем они успели пустить в ход свое оружие, я схватил их за воротники. Затем я поднял их обоих в воздух и только хотел стукнуть их головами, как эта старая лохань со свиным брюхом, на которой мы находились, нелепо подпрыгнула на волне и мы все упали на палубу, стараясь изо всех сил удержаться, чтобы не упасть за борт. Меня бросило на поручни, капитан болтался где-то между небом и землей, а помощник держался за мою ногу.
Капитан, посмотрев вниз на дико клокочущее море, вскрикнул и судорожно схватился за мою руку. Я втащил его на борт и встряхнул, как полудохлую крысу, которую он очень напоминал. Затем поставил его на ноги и направился к рулевому веслу.
«Андраста» опять развернулась, направив свою высокую корму в открытое море.
— Черт побери, разверни ее! — завопил я. — Ее же сейчас захлестнет волнами!
Они с остервенением ругались, но ни тот, ни другой не делали никаких замечаний относительно моей религии или происхождения.
— Мы не можем ее развернуть! — закричал капитан. — Нас околдовали!
— Броунжер на нашем пути! Здесь мы не можем держать курс! — вопил помощник. — Мы будем крутиться до конца света!
Я не знал, кто или что такое Броунжер, но никого в море не видел. Все, что я мог видеть, это непрерывно вращающуюся на фоне неба мачту и небо, вращающееся в противоположном направлении. Внезапно я почувствовал тошноту.
— Там ничего нет! — закричал я, сглотнув слюну, чтобы поставить желудок на место. — Я ничего не вижу!
— Конечно, не видишь! — ответил капитан. — Никто не может его видеть! Никто, кроме могущественных колдунов!
Я решил, что они пытаются скрыть свое неумение справляться с кораблем в такую погоду, отстранил их и взялся за весло сам. Моей первой мыслью было, что «Андраста» вовсе не тот маленький приятный шлюп, на котором я плавал в Южной Калифорнии. Потом я решил, что кто-то, более сильный, чем я, заставляет «Андрасту» вертеться на месте.
— Что же ты не выправишь ее? — злорадно спросил капитан.
— Налегай на весло сильнее! Может пересилишь Броунжера! — присоединился к нему помощник.
— Заткнись со своим Броунжером, а не то… — я хотел ударить его так, чтобы он больше не поднялся с палубы, но тут появились все матросы и столпились на корме с ножами и веревочными концами в руках.
— Броунжер на борту! — завопил какой-то подозрительный тип. — Пассажиры заколдованы!
— За борт их! — подхватил помощник, и толпа двинулась к корме.
Картину, подобную этой, я тысячи раз рисовал в своих грезах. Я на палубе корабля, тысяча орущих разбойников приближается ко мне. Ха! Это как раз то, что любит истинный воин. Но здесь была маленькая проблема. В своих фантазиях я всегда был с мечом, и его длинное лезвие было красным от крови. К несчастью, мой меч лежал в крохотной каюте с Аннис. Все эти головорезы в отличии от меня были вооружены. Я решил напугать их наглостью.
— Ну, подходите, подходите по одному! Сейчас я вам покажу!
Мне не пришло в голову, что они поступят не по-джентльменски, набросившись на меня все вместе. Пару минут все шло как надо. Ухватившись одной рукой за рулевое весло, я врезал по физиономии первому матросу, который приблизился ко мне. Тот опрокинулся назад и, перевернувшись через поручни, упал на нижнюю палубу. Второго я встретил боковым ударом в голову. Глаза его побелели, он упал на колени и, немного погодя, свалился бездыханным. На этом мои успехи закончились. Все бросились на меня. Я опрокинул на палубу еще одного матроса и пнул капитана в очень чувствительное место, но потом, как я не сопротивлялся, полдюжины матросов оторвали меня от моей опоры.
Помощник начал бить меня по голове, а матросы хлестали по спине и плечам веревочными концами.
— За борт его! — кричал помощник. — Принесем его в жертву морским богам!
Это было чересчур, и я ожидал, что капитан отбросит свою враждебность ко мне и все прекратит. К несчастью, капитан был не в состоянии что-либо сделать. Он, скрючившись, сидел на палубе и стонал от боли в том месте, куда я его ударил.
— Стойте! — завопил я. — Я — американский подданный! Я буду жаловаться в… — я не сразу смог придумать, кому я буду жаловаться или подавать протесты, так как меня подавили те удары и пинки, которые наносились мне против всех законов гуманности. И тогда я вспомнил Бранвен. — Бранвен! Это я, Дюффус! Ты знаешь меня. Там, в твоем домике, мы уже встречались! Бранвен, сделай что-нибудь!
Матрос стал переваливать мое тело через поручень, и я услышал дикий шум моря.
— Кончай с ним! — кричал помощник, и матросы делали все, чтобы выполнить его приказ.
Мой зад уже висел за бортом, а матросы поднимали мои ноги, чтобы перекинуть меня через борт.
