Павел Иевлев - Телефон Господень
Выбраться из кабины было сродни подвигу – я даже не мог ругаться, только тихо постанывал. Огляделся вокруг, ожидая увидеть кровавый след – но все было чисто. Ну и черт с ним, не до загадок... тем более, что с улицы уже доносился отвратительно бодрый голос Федора:
- Але, гараж! Подымайся, Артем!
Солнечный лучи из открытых ворот полоснули по глазам – я болезненно сморщился и издал слабый стон.
- Что, плохо? – догадался лейтенант, - эх, столица... А ну как я тебя сейчас поправлю!
Перед моим носом появилась знакомая стопка. От запаха алкоголя меня чуть не вывернуло, в сознании смутным эхом прозвучало сакраментальное: «На бруньках!», «Як слиза!», но было поздно – решительный шериф моментально влил в меня страшный напиток, и уже подсовывал огурец.
К моему удивлению, мир резко просветлел и сознание вернулось. Заботливый старлей уже подносил вторую, приговаривая, что клин надо вышибать клином, и что рассолом голову не обманешь. Я уже почти не сопротивлялся, лишь вяло бормотал, что надо же работать, и что Михалыч придет за машиной...
- Тю, а ты разве не закончил уже? – удивился Федор. – вроде на месте все...
Я с тупым удивлением посмотрел на лейтенанта, потом перевел взгляд и увидел, что «Москвич» действительно стоит на всех четырех колесах, а домкрат заботливо поставлен на свое место под верстак. С некоторым усилием я спустился в яму и обнаружил, что новая пружина и шаровые опоры находятся на положенных им местах, и все гайки плотно закручены...
- Я и сам удивляюсь, - сказал Федор, - когда, думаю, Артем успел? Вроде уезжал – все разобрано было... Ну ты даешь, столица!
Я помотал головой, пытаясь прийти в себя. Ситуация не прояснилась. Я посмотрел на руки – они были чистыми, только рукава комбинезона в крови. Что же это получается - я, в полном беспамятстве, собрал подвеску да еще и руки успел помыть? Ничего себе бруньки... Странно это все. Думать о странном не хотелось – думать вообще не хотелось. Хотелось спать. Лейтенант отбыл по своим милицейским делам, а я завалился на раскладушку и погрузился в сон, из которого меня вывело только громогласное приветствие Михалыча.
Неистовый дед расплатился со мной за ремонт, добавив «от чистого сердца» еще одну бутыль – по счастью, поменьше предыдущей, и отбыл. Спорить с ним сил не было. Сомнамбулически побродив по пакгаузу, я решил, что лучшее лекарство от похмелья – здоровый сон, и вернулся на раскладушку. Снилась мне всякая чушь – я мчался на нелепом паровозе Феофанова в сияющие дали, среди немыслимой красоты пейзажей, но мне почему-то было очень грустно. Со мной в кабине стоял Михалыч и ветер развевал его седую бороду. Он был непривычно молчалив и задумчив. Среди хитрых рычагов управления шустро поворачивался какой-то невзрачный мужичонка преклонных лет, одетый странно и старообразно. Во сне я как-то сразу догадался, что это и есть пресловутый мастер Феофанов. Мне очень хотелось расспросить его о том, что на самом деле случилось с ним и с паровозом, но я почему-то не мог произнести ни слова. Да и глупо было спрашивать – вот паровоз, вот механик – что мне еще надо? Во сне это казалось очень логичным. Неожиданно паровоз шумно затормозил, выпуская клубы пара.
- Конечная! – сказал Феофанов и указал на Михалыча - ему сходить.
- А нам? – спросил я.
- Мне туда дороги нет, а тебе пока рано.
Я не очень удивился, во сне его слова показались мне исполненными глубокого смысла. Между тем, Михалыч кивнул мне на прощание и так же молча сошел на какой-то заброшенный полустанок. Вокруг расстилалась серая безрадостная равнина, и вид ее навевал тоску. Феофанов зачем-то застучал кулаком по клепанному котлу, издавая неожиданно сильный грохот, и потянул за рукоятку гудка – паровоз почему-то издал совершенно автомобильный звук клаксона. Тут я понял, что проснулся, и кто-то барабанит в ворота пакгауза, перемежая эти упражнения резким бибиканием. Я пошел открывать.
На пороге стоял лейтенант, и вид его был донельзя смурной.
- Что-то случилось? – спросил я.
- Случилось. Давай зайдем, не на пороге же говорить...
Федор зашел, огляделся, увидев новую бутыль досадливо хмыкнул.
- У тебя Михалыч когда машину забрал? – спросил он.
- Часа в три... – ответил я с удивлением, - а что произошло?
- Помер Михалыч – тихо сказал старлей.
В голове моей метнулась мгновенная паника – может, я вчера, волшебным образом собрав подвеску, гайки какие не затянул? На колесах, например... А дед через мое разгильдяйство разбился.
Этот ужас видимо отразился на моем лице, поскольку Федор торопливо сказал:
- Нет-нет, ты тут ни при чем. Он просто ехал от тебя, остановился у обочины и помер. Прямо в машине.
- Вот так, ни с чего?
- Ну, он вообще-то довольно старый был, - с сомнением протянул лейтенант, - хотя, вроде, крепкий дед... Бывает и такое.
Однако я видел, что старлея терзают какие-то сомнения, которые он усиленно, но тщетно от себя гонит. Мне страшно не хотелось спрашивать, но я все-таки не смог удержаться:
- Ты видел что-то необычное, Федор?
- С чего ты взял? – лейтенант сразу напрягся. Похоже, я был прав.
- Иначе ты не пришел бы ко мне задавать вопросы.
- Да я не то чтобы видел... Скорее мне померещилось...
Федор нервно покосился в угол. Там не было ничего интересного, кроме безумного паровоза. Мне стало нехорошо – похоже, я вляпался в очередную историю. Всякие странности липнут ко мне как мухи...
- Что ты видел? – спросил я тихо.
- Я же говорю – ничего! – ответил лейтенант нервно, - Просто мне показалось...
- Рассказывай.
Федор поерзал на инструментальном ящике, который служил ему сиденьем и, помявшись, начал рассказывать.
- Понимаешь, дело в том, что он помер практически у меня на глазах. Я ехал из управления домой, и увидел, как Михалыч выруливает на своей колымаге. Ну, думаю, Артем уже сдал клиенту машину, все хорошо. Тут Михалыч вдруг как-то резко вильнул к обочине и встал. Я увидел, как он откинул голову на подголовник и застыл. Я сразу забеспокоился – была у деда привычка иной раз пьяным ездить. Я, грешным делом, и подумал – нажрался Михалыч на радостях, не иначе как с тобой принял. Решил посмотреть, как там и что, подъезжаю, а он уже того... При этом у него на лице такое выражение застыло, как будто он черта увидел. Но это не самое странное. Пока я вокруг деда суетился, все время что-то меня беспокоило – будто соринка в глазу. Что-то в поле зрения неправильное маячило. В какой-то момент я присмотрелся, а за заборчиком, там, где старая линия железнодорожная проходила, паровоз стоит. Мне не до паровозов как-то было, поэтому не сразу дошло, а когда я второй раз посмотрел, ничего там не было.
- Этот самый паровоз? – спросил я, уже зная ответ
- Ну, если ты найдешь где-нибудь второй такой же, то может быть это был и не он... – невесело усмехнулся лейтенант, - я же говорю – померещилось.
- Может съездить, посмотреть на эту линию? Следы поискать...
- Ты что? Нет там никакой линии. Одна насыпь осталась. Лет пятьдесят уже как нет.
Мы избегали смотреть в угол, но паровоз поневоле притягивал наши взгляды. В конце концов я не выдержал, подошел к нему и потрогал. Блестящий клепаный котел был слегка теплым...
За воротами пакгауза раздался переливчатый звук многотонального клаксона и чей-то голос завопил:
- Эй, командир, открывай ворота! Клиент созрел!
По лицу Федора можно было предположить, что он пытается прожевать лимон.
- Тюркин приехал – сказал он коротко, - буржуй наш местный.
Я пошел открывать ворота. За ними обнаружился красный, как пожарная машина, спортивный «Форд-Мустанг», возле которого стоял коренастый мужик средних лет в таком же красном клубном пиджаке. На фоне крапивных зарослей и покосившихся заборов они выглядели нелепо, как жираф в коровнике.
- Здоров, командир! Проблему имеем!
- Поглядим, - ответил я, пытаясь не заржать самым неуважительным образом. Пресловутый Тюркин анекдотически смахивал на «нового русского» разлива этак года девяностого... Даже золотая цепь имелась. Широченная красная морда была раскормлена настолько, что, казалось, поверх шеи ему немыслимым колдовством присобачили задницу, между ягодиц которой для смеху воткнули нос и усы щеточкой.
- Слышь, командир, - не унимался «буржуй», - сюда гляди.
Я поглядел – на правом крыле роскошного Форда была длинная глубокая вмятина.
- В натуре не вписался в ворота, прикинь?
- Отрихтую и зашпаклюю, но красить нечем, - сказал я с неохотой. Мороки с этим крылом предстояло немало.
- Говно вопрос, мне в центре правильные пацаны обещали покрасить! Делай, деньгами не обижу!
Нелепый Тюркин с третьей попытки загнал свой спорткар в пагкауз – видно было, что машина для него слишком мощная, и водитель он аховый. И зачем люди покупают себе такие тачки в таком захолустье? Тут и дороги под нее не найти...
