Ирина Крупеникова - Застава
«Хочешь войти туда? Нет? Законное решение. Тогда оглянись. Мой брат поведёт тебя».
В тучах, висящих в неподвижном небе, сверкнула молния. Крупные капли воды оросили мёртвый грунт, и через пустыню перекинулась влажная дорожка, обрамлённая болотными огнями.
«Одно умирает, и на его памяти рождается новое. Не бойся болот. Это вековой символ бесконечного круга жизни».
Гроза набирала силу. Капли превратились в мощный водяной поток, хлеставший из оживших небес. В сухой древесный ствол ударила молния. Воздух расцвёл озоновым ароматом. Дерево вспыхнуло, языки пламени озарили темноту, и тень выступила на свет. Мужчина лет сорока в пластмассовой жёлтой каске и с железными «кошками», заткнутыми за пояс.
— Мишка, давай-ка, иди! Ты сильный парень, и воли тебе не занимать. Давай-давай. Ты всё могёшь, когда захочешь.
Михаил сделал шаг. Нескладные пальцы оторвались от поручней и опёрлись о человеческие руки. От встречавших ладоней истекал жар.
«Молодец, парень. Так держать».
Озоновый дух растаял за дождевой завесой. Пламя, обнимавшее древесный ствол, с шипением потухло, и на обожжённых ветках выступили янтарные капли смолы.
«Смелее. Всё в порядке».
Из-за спины подул тёплый ветер, и на его крыльях помчались вперёд живые искорки уютного домашнего очага.
Порог. Паркет. Клетчатый ковёр. Вспыхнула разноцветными огоньками пышная новогодняя ёлка.
— Мишка! Ну ты даёшь! — Серёжа вскочил, и забытые оловянные солдатики рассыпались по ворсистым клеткам. — Я всегда знал, что у тебя получится! Здорово, когда чувствуешь всё тело. Ты только назад не оглядывайся. Иди! Когда-нибудь я вернусь в твоём сыне, и мы с тобой сыграем в футбол у нас во дворе. А ты пока иди и не останавливайся!
Иди. И не останавливайся…
Не останавливайся…
Звонкая трель канарейки разбила мираж небытия.
— Лили, ты поёшь? В темноте?
Щёлкнул выключатель. Старая люстра с тремя рожками залила комнату электрическим светом.
Восторг, причину которого рассудок ещё не определил, светился на широком лице, хранившем отчётливые следы болезненного напряжения мышц.
— Вот видишь, у твоей жизни достаточно сил, чтобы победить болезнь, — произнёс Тур и выпустил из рук скованные кисти инвалида.
Тот изумлённо посмотрел на говорившего. Резко оглянулся, вспомнив о втором госте, увидал Ворона и оторопело отвернулся к Туру. Доктор Полозов улыбнулся. Михаил медленно опустил взгляд вниз. Прямые ноги уверенно держали крупное мужское тело, а на домашних ботинках, никогда доселе не выполнявших свои функции, образовалась свежая складка.
— Как? — пробормотал недавний инвалид, услышал собственный преобразованный голос и побелел, как снег. — Что это?
— Человеческий мозг — первая непознанная тайна на этом свете, — сказал Тур и поддержал пошатнувшегося пациента под локоть. — Не торопись. Ты будешь ходить твёрдо и уверенно. Мышцы наберут силу, фатальных изменений в костях нет. Остальное — дело времени, терпения и воли.
Ведомый врачом, Михаил сделал три шага в направлении дивана и грузно опустился на жёсткие подушки. Тур, насколько мог незаметно, привалился бедром к тумбочке. Вихри Перехода разбрелись по телу острыми мурашками и неохотно удалялись восвояси.
— Ты могуч, как настоящий медведь. Всё у тебя будет в порядке, — произнёс Ворон и осторожно отлепился от стены. Реальные предметы перед его глазами перестали водить хороводы.
Михаил как будто догадался, чего стоила нежданным спасителям чудесная процедура. Он приоткрыл рот, но слов не нашлось. Зато на глаза навернулись слёзы.
Электрический чайник вскипел в считанные минуты. Ворон нашёл на специально отведённой полке сахар и ложку, опять усмехнулся педантичности хозяина идеального кабинета, взял фарфоровый бокал и вернулся в комнату, где Тур занимался пациентом.
— Ну, как? Успокоился? — он протянул Михаилу чай. — Осторожно, кипяток.
Тот поднял красные шальные глаза и нервно кивнул.
Доктор Полозов присел возле больного, поправил рукава пиджака и сообщил брату.
— В общем, картина мне ясна. Реабилитационные процедуры, безусловно, необходимы, но самое важное — повреждённые участки мозга организм восстановил сам. Про это кресло можно забыть уже сейчас. Но перегружать ноги нежелательно. Лучше всего первые месяц-два использовать для передвижения костыли. Постепенно перейдёшь на опорные палки. Михаил, ты слушаешь меня?
Он встрепенулся.
— Да… Да-да, конечно, доктор.
— Ты можешь пройти курс лечения здесь, в Питере, — продолжил Тур. — Но если согласишься приехать к нам, мы оба, — он глянул на близнеца, — будем рады.
— Айпишник менять не стану, — посмеялся Ворон. — А «мыла» тем более.
— Я тебя и на новом найду, — сумел улыбнуться Михаил.
— Попробуем? — прищурился Владимир Полозов. — Кстати, что стало с чёртовой европейской краской?
Питерский хакер насторожился.
— Насколько мне известно, договор на поставки заключён. Остальное меня не касается. Почему ты беспокоишься об этих пустяках?
— Ну, всё-таки на этих пустяках мы познакомились, — напомнил Ворон. — Ты знаешь, что краска нашпигована токсинами, как помойка тараканами?
— Нет, — по непослушному пока лицу Михаила пробежала дрожь. — Какими токсинами?
— Диоксинами, — мрачно поправил Тур. Меньше всего ему хотелось возобновлять химическую тему, но перспектива поступления опасного товара в магазины, однажды обрисованная близнецом, превращалась в близкую реальность.
Михаил Бобров низко опустил голову.
— Я сам решу этот вопрос, — невнятно пробормотал он.
— Коли у тебя есть необходимые связи — вперёд, — Ворон пожал плечами. — Но учти, мы чуть не потонули с этой ё…, пардон, краской.
— Связей у меня больше нет, — Михаил грустно посмотрел в тёмный угол клетчатого ковра. — Но я решу вопрос. Диоксины — одна из причин возникновения ДЦП. Верно, доктор?
Тур тяжело вздохнул и поднялся.
— Одна из многих причин, к сожалению. И не только ДЦП, но и сотен других болезней. Предотвратить всё невозможно.
Михаил странно улыбнулся, выпрямился, опёрся о жёсткий диван и медленно, с натугой встал на ноги.
— Вы только что доказали мне: невозможного не существует.
Ворон просветлел. Тур повёл бровью.
— Скажем так. Чтобы бороться с причинами всех болезней сил у одного человека не хватит. Двух и трёх человек тоже маловато.
— А если объединить силы людей и памяти земной? — глаза Ворона сверкнули глубинным огнём.
Тур посмотрел на свои руки. Жаркое марево окутывало кисти невесомыми перчатками.
— Надеюсь, эту идею ты не загонишь в тупик?
— Пожалуй, нет. Кажется, она всем понравилась, — Ворон весело посмотрел на близнеца, затем на Михаила Боброва и играючи козырнул ему. — Время вышло. Нам пора. Свяжись с нами, когда посчитаешь нужным.
— Обязательно.
Полозовы подошли к двери.
— А насчёт связей, — не оглядываясь, заговорил Ворон, — ты не спеши. У нас есть один очень древний знакомый. Здесь в Питере. Я думаю, он не откажется принять твой визит.
— За рекомендациями дело не станет, — добавил Тур.
— Я подумаю. Я знаю, о ком вы говорите, — раздалось в ответ. — Пристегните ремни по дороге домой.
День сороковой
Тоненький серп рождённой луны бледнел в уходящей белой ночи, а матовый свет подступившего утра облачил тяжёлое здание в лёгкие летние одежды. Прежде, чем сесть в машину, Полозовы, не сговариваясь, подняли взгляд. Михаил Бобров стоял возле открытого окна. На подоконнике рядом весело заливалась канарейка. Заметив внимание, исцелённый инвалид помахал рукой и отошёл вглубь комнаты.
Тур занял место водителя.
— Кажется, поют только кенары, — заметил Ворон, устраиваясь на пассажирском сиденье. — А его Лили, судя по имени, женского пола.
— В этой квартире было много странных явлений, — Тур вырулил на пустой проспект. — Ворон, каким образом ты вывел информационную ипостась Серёжи Старостина? Я не заметил момент…
— Я вывел? — Ворон выпрямился. — Я думал, это ты.
Братья внимательно посмотрели друг на друга и дружно потянулись за ремнями безопасности.
— А он сильнее, чем мы думали, — высказался Ворон за двоих.
— Допустим. Но к чему относилось его предупреждение? — Тур подёргал непривычную страховку, повёл плечами, но удобства не достиг. — Обвал событий на наши головы вообще когда-нибудь закончится?
Ворон спонтанно повторил все движения брата, также остался не удовлетворён результатом и высказался по поставленному вопросу:
— Мы впряглись в этот воз сорок дней назад, поэтому логичнее считать, что всё только начинается.
— Весьма убедительно, — усмехнулся Тур. — Память земная дала нам вторую жизнь, через шестнадцать лет открыла нам глаза на особые способности и сорок дней старательно опекала на нашем личном Переходе. Интересно, что она будет делать дальше?
