В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Красота – загадочная вещь. Как понять тайну прекрасного? Почему одна линия заставляет трепетать, а другая оставляет равнодушным? Чуть изогни линию глаз или губ, и красавица станет уродиной.
Андрея восхищали бабочки. Но чтобы верно изобразить рисунок и цвет крыльев, приходилось поймать, аккуратно расправить крылышки и пронзить крохотное тело иглой.
Не хотелось распинать Киру. Наверное, камень, как булавка, запирает линии и останавливает время.
Солнце спряталось, заставив исступлённо пылать покинутые облака. На мягких кошачьи лапах подкрадывалась ночь. В её глазах искрами сияли звёзды.
Люди расходились.
- Мы с Кирой немного погуляем. Можно? – спросил Андрей бабушку.
- Если её родители не против. Но через час домой.
Они шли по аллее вдоль дюн. Ночные феи пели свои колыбельные. Их перебивали неугомонные сверчки. Зажглись огоньки в ресторанах и домиках.
- Понесёшь мою сумочку?
- У тебя же нет сумки.
- Пошутила.
Запас психической прочности кончился. Андрей дёрнулся к её лицу, чтобы поцеловать. Получилось неуклюже. Катастрофически мешал нос. У девочки он был холодный и мокрый.
А губы сухие и сладкие.
Вернулся в двенадцать.
Бабушка ждала в белой ночной рубахе, похожая на привидение.
- Еще раз так придёшь, убью, – пообещала она.
И Андрей поверил.
На следующий день выяснилось, что приехали все, кроме герра Бори.
Постепенно жизнь вошла в привычный уклад.
Бабушка сидела на площади перед пирсом в своей белой шляпке и с белоснежным зонтиком от солнца. Как всегда, вязала, к ней подходили люди, интересовавшиеся количеством петель в узоре. Вновь Андрей разносил обеды скоропостижно заболевшим знакомым.
Игра в войну почему-то не задалась. Зато теперь понравились пикники в парке, которые родители сообща устраивали для подростков. Там играли в прятки, и можно было скрыться и целоваться с Кирой. И с Норой тоже.
В это лето он открыл, что за пирсом начинается женский пляж, где дамы загорают голыми. Он бегал туда, садился на заросшие осокой дюны и рисовал далекие фигуры, испытывая непонятное волнение. Тёплый воздух был наполнен сладким ароматом янтарной смолы. Морской ветер нёс вкус водорослей, похожий на запах йода.
Однажды был застукан пышнотелой молодой литовкой. Она появилась внезапно и, больно схватив за плечо, язвительно поинтересовалась:
- Не рано научился подглядывать, парень?
- Я художник, – уверенно заявил Андрей, предъявляя свою папку.
Дама принялась недоверчиво разглядывать рисунки.
- Красиво, – наконец подтвердила она. – Моё имя Кристина. Как тебя зовут?
- Андрей.
- Хочешь нарисовать меня? Прямо сейчас?
- А можно?
Кристина засмеялась. Андрей вдруг понял, какой силой обладает женский смех, обещающий и отталкивающий, зовущий и прогоняющий, звонкий и хрупкий, как мамины фужеры для вина.
Он первый раз рисовал обнажённую взрослую женщину, которая была совсем рядом. Линии загорелого тела и цветом, и формой были похожи на дюны. Золотистый пушок на её коже блестел, как янтарный песок. Сделал три наброска. На рисунках женщина казалась красивее, чем в жизни.
Самый удачный подарил своей натурщице. Та с благодарностью приняла работу:
- Приходи ещё. Скажу, чтобы тебя не гоняли.
Он регулярно бегал на женский пляж и рисовал Кристину.
Однажды попросил:
- Вы могли бы согнуть коленку? – Ему очень хотелось увидеть те самые подробности.
- Как скажешь, – улыбнулась женщина. – Ты здесь главный.
В двенадцать лет любить женщину и желать её не одно и то же. Он познал её тело девяносто тремя рисунками. И странно, каждый раз женщина словно хорошела под его карандашами. Наверное, она была его первой любовью.
Посмотрев рисунки внука, бабушка принесла из библиотеки зачитанную книжку «Суламифь».
- Когда-то давно была написана очень мудрая книга, которая называлась «Тора». В ней есть глава о мудром царе Соломоне, который однажды крепко влюбился. Куприн лишь пересказал эту историю.
- А жена у Соломона была? – перешёл в область быта опытный Андрей.
- Вообще-то у него имелось семьсот жён и триста наложниц.
- Вот это да! Если бы у меня было столько.
- Если бы да кабы, во рту росли бобы, то это был бы не рот, а целый огород. Вырастешь – посмотрим, угонишься ли за Соломоном. Тысячи раз может любить человек, но только один раз он ЛЮБИТ.
Слова бабушки проникали в сознание, как вода в землю. Где-то глубоко корни его мыслей жадно впитывали информацию и прорастали мировоззрением, которое он будет считать своим.
Пока же требовалось уточнение:
- А кто была его возлюбленная? Наверное, царица?
- Каждая женщина, которую любят, царица. Прочтёшь книгу и всё поймешь.
Андрей прочитал.
- Ну, что понял?
- Мне жалко Суламифь. Почему концом радости бывает печаль?
- Так устроено. Понимание приходит с мудростью.
- Но в книге написано: «Во многой мудрости много печали, и кто умножает познание – умножает скорбь».
Бабушка улыбнулась:
- Мир сложен. Не поймешь, почему радость приносит боль, а трепет ожидания кончается скукой.
- Это когда я на день рождения почти всегда заболеваю?
- И это тоже.
Он не рассказывал ни Кире, ни Норе о своих походах на женский пляж, рассудив, что женщины странные и не всегда понимают мужские увлечения и дела.
На вопрос, где он пропадает, лишь значительно продекламировал каждой в отдельности:
Если вдруг услышишь стук копыт в ночи,
Спи спокойно, крошка, а не спишь – молчи,
Не гляди в окошко, отвернись к стене.
Есть дела у джентльменов ночью при луне.
- Это Киплинг, «Песня контрабандистов», – сразу определила начитанная Нора. Спохватившись, она сделала глупый вид и спросила: – Андрей, ты контрабандист?
Мальчик лихо закрутил несуществующие усы, расправил плечи, и они закончили вместе:
Пони друг за дружкой, у седла вьючок.
Пастору баклажка, служке табачок.
Весточки шпионам, ленточки для дам.
Это скачут джентльмены по своим делам.
Другая подруга Киплинга не знала. Кира привычно закинула руки за голову и спросила:
- Новый пароль? Мне он нравится. А крошка – это я?
Андрей встал ногами на бордюрный камень дорожки, отчего оказался одного роста с девочкой.
- Бабушка сказала, что мальчики растут позже. Но делаются большими и сильными. Я скоро стану огромным, как слон.
Кира не спорила. Она придержала Андрея за руку, что бы он не поскользнулся на узком камне.
- Как слон не надо. Достаточно, как папа. И тогда мы поженимся. Да?
- Конечно, – уверенно согласился Андрей.
В школу он пришёл героем. Еще бы, у него был целый альбом с рисунками голых женщин.
- И что, они прямо так и лежали перед тобой? – завидовали мальчишки. – Как их звали?
- По-разному, Кристина, Гражина, Элфа, – соврал Андрей. Ведь в альбоме были рисунки одной-единственной модели – Кристины. Но она очень изменилась буквально за пару месяцев.
