Павел Кучер - 1647 год. Королева Наташка.

Средневековый образ жизни, на самом деле, не такой страшный, как может показаться поначалу. Есть в нем свои изюминки. Например, медная посуда. Мы в Ангарске, например, привыкли, что посуда должна быть из светлого металла. Алюминий, нержавейка, мельхиор… ради особых понтов — серебро. Думаете, это кайф? У нас дома (то есть, у папы с мамой) есть набор серебряных столовых приборов и стопка серебряных стаканчиков для крепких напитков. Заморишься их чистить! Тускнеют на воздухе, пакость такая, моментально. Химзавод дымит почти рядом, как ни чисти выхлоп — примесь соединений серы в воздухе — ощущается. А медяшки, раз надраил — они неделями блестят. И главное — медь, одним прикосновением, убивает любую заразу. Человеку доза яда мала, а микробам хватает с избытком. Местный народ вовсю пользуется эффектом. Не столько моет свою посуду, сколько сверху протирает. Куда ни глянь — медные котлы, медные кружки, медные кастрюли, тазы и чашки. Сильнее всего, первое время, меня напрягала медная сковородка. Дома я привыкла к чугунной. Уже на алюминиевой, картошка и яйца подгорали… В Европе, на медной сковородке, поначалу, сгорало всё… Зато медная посуда смотрится празднично. Натурально, огнем горит. Оттенками красного переливается. Среди белой кафельной плитки, медь — не смотрится. А на фоне дубовых полок и панелей — стильно. Уютно… Опять же, медные ручки на дверях. Медные петли на окнах. Фигурки, украшающие мебель. Медные люстры, решетки, пуговицы, вешалки… Медные рукомойники, медные унитазы («хай-тек», увидела — офигела). Среди всего этого багрового сверкания чувствуешь себя «хозяйкой медной горы»… Откуда свалилось богатство?

Артиллерийский парк Розенберга на три четверти состоял из бронзовых орудий. Как только наладилось с электроэнергией — трофейные пушки пустили на металлолом. В гальваническую ванну. Электролитическое рафинирование медных сплавов «доиндустриального периода» дает от 2 до 7 килограммов серебра на каждую тонну условной меди, а сверх того — до 50-300 граммов золота (тут уж как повезет). А ещё — кучу примесей, от свинца с оловом (легирующие добавки) до мышьяка (тоже в хозяйстве пригодится). Медь сразу же пустили в оборот. Частью на гильзы, а в основном — на предметы быта и кухонную утварь. Гигиена — важнее всего… Так что, наша самодельная городская больничка, по контрасту с привычным в Ангарске засильем нержавеющей стали, сверкает «древним колоритом» — медяшками, во всех углах. И ещё неизвестно, что для здоровья лучше. Тенденция, однако… Последнее время посконно-доисторический быт преследует меня на каждом шагу. Пояс носить — нельзя. Штаны — нельзя. Можно — свободное платье или сарафан с бретельками. Каблуки — тоже нельзя. Когда мне показали новый холщовый лифчик (грубый, как дерюжный мешок) — подумала, глумятся. Оказывается — нет. Так полагается, с целью подготовить грудь и особенно соски к будущему кормлению. На мой вкус — откровенный садизм. Впечатление, что чем ближе роды, тем дальше я проваливаюсь вглубь веков.

Спрашивали, как контролирую вес тела? Элементарно! Под потолком, в нашей с Фрицем спальне висит купеческий безмен. Крюк, стрелка, рычаг и кольцо для подвеса груза. Напротив — зеркало. Хватаешься одной рукой за кольцо, и второй рукой щелчками двигаешь противовес по длинному рычагу. Как только равновесие установится — поджимаешь ноги и на весу двигаешь противовес до уравновешивания. Только надо задержать дыхание и не качаться в воздухе. Тогда — получается точно. Показала фотографию… Дарья Витальевна только вздохнула глубоко. Что ей не нравится? Надо тащить по воздуху, через полконтинента, медицинские весы? И сердцебиение плода я сама умею выслушивать! Учили… Фрицу тоже давала послушать… Чего переживать? К чему заполошная суета и трепка нервов? Не маленькие, сами способны о себе позаботиться. Парни в Кронахе уже десятки родов приняли. Сбили цены на рынке повивальных услуг почти до нуля. И нормально! Местным бабкам я, конечно, себя не доверю. А так, особой необходимости рожать именно в Прибайкалье не вижу…

От скуки выстучала по рации Инку… Та порадовала, что у тунгусов подход к вопросу родов до предела рациональный. Да и роды у них, гм… своеобразные. Они же — вечно в пути. Если схватки начинаются по дороге — то обоз даже не останавливается. Женщина сама слезает со своего оленя, отходит немного в сторону от тропы, с одной или несколькими созванными на помощь подругами… и там спокойно рожает. Будь вокруг зима или лето, безразлично. В холод, снег, ветер или дождь, всегда под открытым небом. Потом ребенка заворачивают в тряпки, кладут в заранее приготовленную колыбель и привязав ее сверху к оленю, тунгусска вновь садится верхом и продолжает путь, как будто с ней ничего не случилось. Ну, разве что есть суеверие, что дорога, по которой проехала роженица — несчастлива для других людей. Роды, происходящие на стоянке, отличаются от «дорожных» мало. Женщина всё равно рожает под открытым небом. Тунгусы полагают, что это нечистое дело оскверняет юрту. Обычно, вне юрты раскладывают костер. Летом он бывает небольшим и разводится только ради обычая. Зимой же, в мороз, на огонь не скупятся. Там женщина и рожает, встав на колени или на корточки. Повивальная бабка (если найдется) охватывает сзади живот роженицы и нажимает на него до тех пор, пока не появляется ребенок. Если нет — тунгуска рожает в одиночку. Вернуться в юрту можно не раньше, чем отойдет послед. Иногда этого приходится ждать по пять дней. Пусть вокруг стоит сильнейший дубняк, обычай незыблем. Некоторые тунгусы, кто очень любит своих жен, делают им зимой маленькие хижины из ветвей, где и происходят роды. И никаких проблем! Оптимистка…Бр-р-р! Называется, подняла настроение… Спросила — зарывают ли тунгусы новорожденного в снег? Смеется… Нет, отвечает, это уже варварство! Такое только буряты делают. А они, значит, гуманисты…

Ура! Опять лечу на Запад. И никто не учит меня жить. Никто не назначает оздоровительные процедуры. Не требует «ничего не есть первую половину дня» и не пихает внутрь всякие резиновые трубки. Благодать! Скромный сухарик с перцем и большая кружка сладкого кофе. Что ещё нужно слабой беременной женщине?

Это — смотря, какая женщина. Мне лично — очень много чего нужно. Пеленки, распашонки, подгузники… Простыни, наволочки, занавески, сетки от мух, полотенца… Тапочки и сапоги, рубахи, штаны, платья, платки, чулки, кепки… Думаете, свихнулась Наташа? Не, мне своих запасов надолго хватит… Но, тут и здоровый спятит! Все мирные дела — побоку. Началось! Великая война, «за освобождение Польши от трети территории и половины населения», наконец-то полыхнула в полную силу. А у нас в Кронахе, как выяснилось — ещё ничего не готово к приему гостей. Почти… Как всегда… Дядя Лева, на прощание, утешил — что это нормально. В Аренсбурге — тоже аврал.

Грузовой отсек за моей спиной и подвесные контейнеры самолета до отказа набиты тканями, нитками и запасными иглами. Парадокс снабжения… Готовой материи — полно. Она компактная. Нетрудно запустить автоматические ткацкие станки работать в три смены. Но, легкая промышленность Ангарска так и осталась в зачаточном состоянии. Зачем она была нужна, если в каждом доме швейная машинка и альбомы выкроек на все случаи жизни? Надо — за пару вечеров сшил и носи. Или за вечер… Или, как на Эзеле — за полчаса. Если крепить клеем… Вот только размеры не те. Никто как-то не подумал, что выражение «ребенок остался голым и босым» может иметь совершенно буквальное значение. А на Украине таких сейчас — десятки тысяч… Будет больше… Раскупоривать склады резерва бессмысленно. Это капля в море. Надо срочно налаживать собственное производство. Как будто мы тоже вступаем в эту войну… Хотя, почему как?

Вопреки жутким сводкам, вырвавшись из цепких лап родной медицины, ощущаю совершенно противоестественный подъем настроения. Снова — привычный ворох разнообразных забот. Снова я нужна… и скоро увижу Фрица. Соскучилась. Прикидываю фронт предстоящих дел. Заранее пытаюсь распределить работу и прикинуть, как закрыть первоочередные потребности проекта. Что и кому сказать, по прилету. Про что — пока не говорить…

Традиционный уклад средненемецкого городка Нового Времени вот-вот затрещит по швам. Традиция диктует, что удел добропорядочной немецкой женщины — это три «К». Kuche, Kirche, Kinder. Кухня, церковь, дети… А муж — кормит семью. Однако, казенная швейная машинка и «срочный императорский заказ» резко изменили баланс доходов. На всех дам, хоть немного умеющих строчить на машинке, пролился серебряный дождь. Срочно нужны тысячи комплектов детской одежды, тысячи одеял и чехлов для подушек и тюфяков… О! Немцы уважают честный труд. Но, мгновенное пополнение семейного бюджета из нового источника уже вызвало смятение умов. В отличие от Острова, вынужденного считаться с политикой и интересами гильдий, Фриц явно собрался промаршировать по мозолям традиционных ремесленных корпораций. Нет, он никому не отказывает в заказах. Но, цены едины. И сроки — жесткие. Виртуозов иглы и наперстка приперли к стенке… Или ковыряйся «по-старинке», завистливо прислушиваясь к стрекотанию новомодной швейной машинки за окном у соседей. Или получай такую же машинку и своими руками хорони привычный образ жизни. Похоже, что Кронах скоро обречен превратиться в швейную мастерскую Баварии. Со всеми прелестями монополии в однообразном секторе рынка. От семейных скандалов, вызванных внезапной перегрузкой женщин, до цен на повседневные продукты и товары, которые лавочники тут же попытались задрать, в соответствии с ростом платежеспособного спроса населения. Боюсь, что Фриц с разбушевавшейся рыночной стихией не справится. Край нужны железная рука и костяная нога плановой советской экономики. Только «кризиса потребительских цен» нам для полного счастья и не хватало.