Лики звезд - Виталий Николаевич Вавикин
Но мечты умирают вместе с умирающим лицом Кауфмана. Остаются только надежды, которые отражаются на холстах нагромождением жирных мазков. Куза забирает у рисунков свое лицо. Становится безликой. Плачет без слез. Кричит без звуков. Но надежды обречены остаться надеждами. И следом за лицом Куза отбирает у рисунков свою женственность. Лишает форм гениталии, оставляя темное пятно. И женщина у окна уже не Куза – это ее дикий, отчаянный крик в холеное, улыбающиеся лицо Кауфмана. Любовь становится ненавистью. Надежды – безумием. И Куза бежит от них. Прячется в своей безликости и бесполости. Она больше не хочет быть Кузой. Той Кузой, которую так долго рисовала на этих страницах. И лицо Кауфмана растворяется на стеклянной глади окна. Перестает существовать. Они больше не хотят надеяться. Не хотят любить. Не хотят вспоминать. Они – безликие, бесполые существа, обреченные на вечность.
Глава двадцать пятая
Купидон приходит каждые два дня в обед. Купидон, которого присылает Кауфман. Его собственность. Его способ сбежать от воспоминаний. Молли смотрит на мальчика. Предлагает ему войти.
– Не бойся, – она берет его за руку и отводит в патио. – Хочу показать тебе кое-что. – Молли чувствует, как он дрожит. – Не бойся! – смеется она. – Обещаю, что не причиню тебе зла.
– Зла? – он смотрит на ее грудь. А может быть, просто стоит потупив взгляд? Маленький затравленный зверек, верный своему хозяину.
– Сядь, – Молли подвигает к столу под пальмой еще один шезлонг. Достает коробку с рисунками Кузы. Показывает их купидону. – Нравится? – спрашивает, выкладывая на стол рисунок молодого Кауфмана. Он смотрит на него и качает головой. – А по-моему, очень даже ничего, – Молли осторожно перекладывает листы, не желая нарушать их последовательность. – Вот еще один. Разве тебе не нравится?
– Нет.
– Почему?
– Он отвратителен.
– Отвратителен? – Молли смотрит то на купидона, то на рисунок, пытаясь понять, что раздражает ее сильнее: лицо, которого больше нет, или мальчик, который не хочет, чтобы оно появилось вновь. – Убирайся! – кричит на него Молли.
Купидон вздрагивает. Вскакивает на ноги и пятится к выходу. Молли возвращается в мастерскую. Работает, ожидая, когда пройдут еще два дня. Открывает дверь и снова отводит купидона в патио. Показывает ему листы с изображением Кузы, где они с Кауфманом вместе. Обнимают друг друга, целуют.
– Они любили друг друга, – говорит она мальчику.
Она напрягается, заставляя себя не кривиться от отвращения.
– Твой хозяин любил эту женщину. А она… Она любила его, – Молли показывает рисунки беременной Кузы. – Видишь, о чем они мечтали?
Она раскладывает рисунки в хронологическом порядке один на другой. Видит, как оживляется купидон, замечая изменения в лице Кауфмана. Оттаивает. Даже улыбается.
– А вот это уже отвратительно! – говорит Молли.
Он вздрагивает.
– И вот это! – Молли нервно выкладывает на стол рисунки. – Ты понимаешь? – она нависает над купидоном.
Он заворожено смотрит на рисунок, где изображена безликая фигура Кузы с мужскими гениталиями между ног.
– Тебя она нравится?
– Да, – купидон протягивает руку. Касается пальцами рисунка. – Проваливай! – сдается Молли. – Уходи!
Она толкает его в спину, подгоняя к выходу. Запирается в мастерской и не выходит, давая посыльному указания оставлять еду у входа. Ощущение времени пропадает, тонет в работе и мыслях, которые Молли настырно гонит из своей чужой головы. Она бродит по ненужным комнатам, подливая себе вино в бокал. От многообразия картин и скульптур уже начинает тошнить. Хочется выбросить их все. Разбить, сжечь.
Молли закрывает глаза и на ощупь возвращается в мастерскую. Тишина успокаивает. Запах краски и гипса позволяет отвлечься. Она не создает ничего нового. Не работает над чем-то определенным. Она лишь заканчивает то, что начала Куза. Заканчивает так, как этого хочется ей, как это видит она.
– Постой! – кричит купидону. Смотрит на него. Пытается вспомнить, когда видела его в последний раз. Пытается вспомнить, когда вообще видела людей. – Пообедай со мной.
– Что?
– Просто посиди за одним столом.
Молли велит ему отнести продукты во внутренний дворик. Идет на кухню. Открывает две бутылки вина. Сидит за столом и приказывает купидону пить вместе с ней. Его бледные щеки краснеют. Голубые глаза то и дело скашиваются к рисунку, который Молли оставила на столе. Рисунку Кузы с беременной женщиной. Купидон смотрит на мужские гениталии между ее ног. Снова и снова.
– Пей еще, – говорит Молли.
Он вздрагивает, но не отказывается. Боится отказывать.
– Ты когда-нибудь трогал женщин? – спрашивает Молли.
Купидон качает головой, фальшиво скрывая отвращение.
– Но тебе нравится этот рисунок?
Он кивает.
– На самом деле все совсем не так, – Молли подходит к нему. Берет за руку. – На самом деле все намного лучше, – она сжимает его подбородок. Заставляет посмотреть ей в глаза. – Потрогай меня.
Он напрягается. Молли сжимает коленями его руку.
– Выше, – она раздвигает ноги.
Купидон дрожит, поднимаясь по внутренней поверхности женских бедер.
– Выше! – Молли старается не повышать голос. Не пугать его. – Нравится?
Он отрицательно качает головой.
– А твоему хозяину нравилось, – Молли обнажает грудь. Сжимает пальцами большие соски. – Возьми их в рот, – она ждет. – Я сказала, возьми!
Купидон подчиняется. Обхватывает губами и начинает сосать. Молли улыбается.
– Теперь вставай, – она берет со стола открытую бутылку и толкает свободной рукой купидона в спину. – В спальню.
Он вяло сопротивляется, но не отказывает.
– Теперь снимай штаны и ложись на кровать.
– Не надо, – шепчет он.
– Снимай, педераст малолетний! – орет на него Молли.
Допивает оставшееся в бутылке вино и, пошатываясь, пытается раздеться.
– Вот так это должно быть, понимаешь? Вот так, – она забирается на кровать. – Давай! Поднимай свой чертов член! – орет на купидона. Ждет. Садится на него и не останавливается до тех пор, пока оргазм не начинает сотрясать его тело. – Теперь одевайся, – говорит Молли.
Он поднимается с кровати. Натягивает брюки.
– И не забудь рассказать о том, что случилось, своему хозяину! Пусть вспомнит, каким он был когда-то и от чего отказался!
– Проще умереть, – купидон вытирает со щек слезы. – Проще умереть.
Глава двадцать шестая
Гликен. Он приходит в один из множества однообразных дней, подменяя купидона. Стоит в дверях и смотрит на Молли, протягивая пакеты с едой.
– А где купидон? – спрашивает она.
– Купидон?
– Мальчик Кауфмана.
– Хочешь, чтобы я позвал его?
– Нет, – Молли берет пакеты. Идет на кухню. – Налить тебе выпить?
– Пожалуй, нет, – Гликен стоит за ее спиной, пытаясь начать разговор.
– Ты привез ее? – спрашивает, не оборачиваясь, Молли. Наливает в бокал вино, но не пьет. Стоит, вспоминая рисунки Кузы и недавний сон о беременности. – А Хак?
– Хак с ней, – Гликен вздрагивает.
– Все было так, как я сказала?
– Да.
– И тебе понравилось? – Молли не слышит ответа. Оборачивается. – Тебе понравилось?
