Гой - Вячеслав Прах
– Мир вашему дому, Захар.
– Здорово, Злой. Говорили, ты покинул края здешние навсегда.
– Как покинул, так и вернулся, Захар. Это мой напарник, Данила. Взял с собой в помощь. Барышник дуры попросил набрать.
– Дура здесь неподалеку. Покажу тебе. Только за дурой пришел?
– Не только. К тебе я. По делу.
– Слушаю тебя внимательно.
Захар был ниже меня. Седоволосый, не толстый и не худой. Он был известным изгоем, многие его знали. Сколотил небольшую бригаду, верные друзья рядом с ним, заняли этот дом втроем – Сизый, Патрон, Захар. Всех их я неплохо знал. Были общие дела. Крепкие, надежные парни.
– Данила, будь добр, подыши свежим воздухом, да у Сизого и Патрона спроси, где дура, пусть покажут дорогу. Держи мой бутыль.
– Сделаю, – сказал напарник и вышел из дома. Мы остались вдвоем с Захаром. Его братья были на улице.
– Убийство троих. Непомнящие. Недалеко от табора Третьяка. Видел ли кого-нибудь из чужаков, проходил ли кто через тебя со станицы Покинутых в ближайшие недели?
– Постоянно кто-то идет. Либо к барышнику, либо к хранителям, реже на Земли трупов путь держат – страшные те места. Любой чужак подозрителен, Злой. Не знаю, кто непомнящих грохнул и порезал на куски у табора Третьяка, но вот что я тебе скажу: Катарсис уже не тот, что раньше. Многое поведал на своем веку. Уже и сюда Он, хозяин этих земель, захаживает гораздо чаще, чем этого хотелось бы. Чувствую, грядет волна темная на град Покоя. И не останется места в Катарсисе, где можно будет передохнуть и ощутить себя в относительной безопасности. Что-то нехорошее творится в округе. Патрон рассказал, что видел не то изгоя, не то нелюдя Катарсиса недалеко от дома моего. И тот стоял, смотрел на него. Не шевелился, как статуя. Когда Патрон позвал меня, чтобы я взглянул на этого персонажа, тот, по его словам, исчез. Я никого не увидел.
Дни стали неспокойные, Злой. Чувствую кожей – что-то приближается.
– Кого из изгоев видел здесь за последние недели, Захар?
– Мотылька видел. На Землю трупов путь держал. Немого. Больше никого не было.
– Немого в лагере Третьяка видел, – сказал я. – Мотылька давно не встречал.
– И вот еще что, Злой, помнишь страшилку такую про Ваара, что местные трепачи придумали?
– Помню, Захар.
– Так вот, не страшилка это.
– Говори, что хотел сказать, загадок не люблю, Захар.
– Видел я нечто на днях собственными глазами. Сначала подумал, что глюк. Ваня Гиза бродил возле дома этого. Выходил я на улицу отлить. Трезв был, как стеклышко. Не ночь на дворе. Сизый и Патрон отдыхали, у меня бессонница была. Увидел Ваньку.
– Того самого? Друга твоего?
– Ага. Своими глазами видел. Кто сказал бы… Уже больше года, как Катарсис забрал его. Бродил туда-сюда. В какой-то момент остановился, и я понял – он знает, что я смотрю на него. Много повидал, Злой, в этих местах. Аж мехом вовнутрь от увиденного. Закрыл глаза. Помолился. Открыл глаза – он стоит прямо передо мной и смотрит на меня. Как ты сейчас – на таком же расстоянии. И нем, как рыба, только рукой зовет к себе. Чтобы пошел за ним. Понимаю, что дело плохо, и медленно тянусь к стволу. Естественно, стрелять не собирался. Инстинктивно. В опасных ситуациях рука сама тянется к стволу. Привычка. Он понял это, и прямо на моих глазах превращается в большую змею, таких я даже по говноящику не видал. Метра два длиной, толстенная, как столб. Нервы сдали, змей с детства не люблю, начал стрелять. Сизый и Патрон проснулись, выбежали во двор. Змея исчезла. На месте змеи – тело.
– Продолжай.
– Тело Мишки Беззубого. Оболтуса со станицы Покинутых. Тот, как я понял, шел со станицы, и волей случая оказался не в том месте не в то время. А я никого не видел, кроме беса этого, запутал меня. Решето я из бедолаги сделал, хоть бери и муку просеивай. Похоронили парня недалеко от дома. Еще один груз на душу взял.
– Умер на месте?
– Да, сразу Катарсису представился. Молодой парень. И тридцати не было.
И Сизый, и Патрон сразу вспомнили эту страшилку. Про Ваара. Думал, что выдумка это, одна из фантазий местных трепачей.
Я рассказал Захару то, что нам с Мироном поведал Гриб.
– Вот оно как. Говорил я уже, Злой, потонет град Покоя в крови. Ждет его участь Атлантиды. Мы с братьями будем двигаться в станицу Покинутых, в отель, у Начальника комнату снимем, там сейчас относительно спокойно.
– От Катарсиса не убежишь, Захар.
– Дураки бегут от Катарсиса, Злой. Везде найдет. А я повышаю собственные шансы на выживание. Не то место ты выбрал для отдыха, не то.
– Увидим. Сколько ты еще будешь здесь?
– Не больше двух дней. До наступления Ночи хочу успеть.
– Если что увидишь, узнаешь в ближайшие дни, пришли ко мне брата своего, Захар. Нужно довести начатое до конца, любая помощь будет к месту.
– Хорошо, Злой. Взялся – топи до конца.
– Что можешь сказать про напарника моего, Захар?
– Напарник как напарник.
– Бывай, Захар.
– Бывай.
Весь обратный путь до града Покоя мы разговаривали с Данилой. Я узнал, что он старше меня на десять лет. Рано похоронил сына – тот умер от пневмонии. С женой после этого Данила развелся. В Коробке у него не осталось никого, к кому можно было бы вернуться. И у него один путь – вперед. Заговорили про плод вечности.
– Если бы даже и нашел я этот плод, я бы посмотрел на него, изучил со всех сторон ради любопытства и попробовал бы его ликвидировать. Ничего не вернуть, никого не вернуть. Нечего других в заблуждение вводить, давать им надежду. Есть здесь и сейчас. И надо жить, а не плакать по тому, как жил.
– Вот и град виднеется, пойдем, порадуем Мирона дурой, – только и сказал я.
* * *
– Сначала пригуби сам из бутыля, Злой. А затем Данила.
– Да не хочу я, Мирон. Завязал. Но знаю, что таковы правила. Вот. Доволен?
Землекоп усмехнулся, он был доволен.
За два бутыля дуры Мирон неплохо заплатил. Я рассчитался на месте с барышником за револьвер и другие вещи. Деньги разделили пополам с Данилой.
Ближе к вечеру в дверь моей комнатушки постучался Коля, сказал, что Землекоп просил зайти к нему. Ну и лентяй Мирон. Подняться наверх каких
