Ваше Сиятельство #4 - Эрли Моури
И когда Талия ушла, я прикрыл глаза, смещая внимание на тонкий план и беззвучно сказал серому магу:
— Ну, давай, Родерик, делись своей проблемой.
— Вы же и так знаете, ваше сиятельство. Поток перерождений — вот большая проблема. Тянет меня всё злее. Сегодня еле удержался. Я не хочу покидать этот мир. Я люблю его, люблю Талию, — так же беззвучно ответил он. — Вы тот раз дали надежду, сказав, что этому можно противостоять. Если в самом деле вам известны способы или какая-то магическая техника, поделитесь. Я знаю, что вы — сильный маг. Самый сильный, из всех, кто мне встречался. И вы явно возрастом не выпускник школы второго круга. Сколько вам лет, ваша светлость? Сколько лет не вашему физическому телу, а тому, что в нём?
Чёрт! Проницательный Родерик. Рассказать ему ту же историю, которую я рассказал Елене Викторовне после того, как она вернулась в жутком расстройстве от ворожеи Мериды? Мне особо нечего скрывать, потому как даже графиню я не слишком обманул. Скрыл и чуть исказил истину ровно настолько, чтобы пощадить её чувства и не стать для неё чужим. В этом теле прежнего Саши Елецкого много: в физическом теле так почти 100 %, если не считать кое-какие изменения, которые я внёс в период исцеления и позже, делая это тело более совершенным. Энергетические тела… Но это уже другой вопрос. И даже там прежний Саша Елецкий есть. Не важно сколько.
— Сколько лет? — повторил я его вопрос. — Родерик, спрашивать об этом вряд ли имеет смысл. Вот, например, ты: знаешь, сколько лет твоей душе? Нет. А сколько этим магическим потокам, которые пронизывают этот мир? Разве это имеет значение? Скажу, что ты во многом прав, и в этом теле кроме графа Елецкого есть ещё кое-что. Я не буду пояснять, что, вернее, кто.
— Астерий, — беззвучно прошептал серый маг.
Ну да, вероятно Талия назвала ему это имя. Баронесса знала маленький кусочек моей истории. Тот самый, связанный с чудесным исцелением графа Елецкого после ножевых ран в Шалашах. Хотя я просил забыть моё настоящее имя или хотя бы не произносить его при посторонних, баронесса слишком разоткровенничалась при Родерике. Но ладно, это имеет мало значения. Меня сейчас заботил лишь вопрос, могу ли я передать серому магу способность противостоять потоку перерождений. Знаю, что Родерик — человек не глупый и талантлив как маг. Без сомнений он сможет воспользоваться моей в общем-то простой техникой. Если бы он не проводил время в развлечениях с Талией, то, возможно, сам мог дойти до неё. Но меня беспокоили мысли что будет дальше с Талией, если Родерик останется с ней. Куда завёдет их двоих этот неправедный союз?
— Ты боишься? Думаешь, что я стану слишком сильным и буду угрозой тебе? — призрак перешел на «ты», теперь не воспринимая меня, как графа Елецкого. — Думаешь, что я, живя в тонком мире долго, накоплю много опыта и знаний? Скажи правду, Астерий?
— Нет, угрозой ты мне не будешь, — я не стал пояснять ему, что, как только это физическое тело умрёт, я не стану сопротивляться потоку, а поплыву в нём. Но с той лишь разницей, что я поплыву туда, куда сам захочу, сохраняя опыт и знания прежних жизней. Хотя, быть может, я задержусь здесь из-за Айлин или Артемиды.
— Я могу поклясться клятвой Дубницкого, — сказал Родерик. — Могу тебе щедро заплатить. У меня есть очень дорогой магический артефакт: медальон Каукет — он будет прекрасной платой. К нему добавлю деньги. Любую сумму, которую пожелаешь, — глаза призрака возбужденно засветились.
— Скажи мне, Родерик, вы эти деньги, которые у Талии в сумочке, взяли в банке? Ограбили или украли? — полюбопытствовал я, внимательно наблюдая за оттенками свечения его ментального тела.
Призрак медлил с ответом, но я уже знал его.
Глава 6
Золотые Небеса
— Понимаете ли, ваше сиятельство, Талия сбежала из дома и у неё при себе не было ни копейки денег. В мою квартиру мы не могли попасть по некоторым причинам — там проживает моя бывшая девушка. Вот и пришлось чуть-чуть сжульничать, — неохотно признал серый маг. — Осуждаете?
— Сжульничать чуть-чуть — это на стоимость роскошной виманы, плюс ещё этакий приличный запас? — уточнил я. — Родерик, а каковы будут масштабы, если вы сжульничаете не чуть-чуть? Ну, так, по-серьезному? Хотя какая разница насколько вы там «сжульничали». Если запустить руку в чужой карман, то не имеет значения сколько ты оттуда вытащишь: одну монетку или всё содержимое.
— Эх, ваше сиятельство, всё-таки осуждаете, — беззвучно и тяжко произнёс Родерик.
— Мягко говоря, не одобряю, — я подумал, что в одной или даже не одной далекой жизни, когда дела мои шли скверно, я тоже промышлял воровством и грабежом. Мне безумно стыдно за те жизни и содеянное в них. Было это задолго до того, как я обрел имя «Астерий», задолго до Троянской войны. Да и потом были на мне и другие грехи — убийства за деньги и просто так, по чьей-то слёзной просьбе, правда тогда у меня уже появились более здравые принципы — я убивал только негодяев. Каждая душа должна пройти через эту грязь, сомнения и осмысление человеческого пути, сама оценить тяжесть своих деяний и найти путь к очищению. Я не имею право осуждать ни Родерика, ни Талию, но я, мягко говоря, не одобряю. — Дело ваше, но это может привести госпожу Евстафьеву к печальным последствиям, — продолжил я. — Банк в состоянии нанять хороших сыщиков и магов, и они раскопают как вы это делаете. Допустим, я уже понимаю как, — я догадывался, что ему из тонкого плана не составляет труда проникнуть в любое место, где есть какие-то ценности и вынести столько, насколько он смог развить силу и плотность астрального тела. — Тебе, Родерик, ничего не будет, потому как для них ты практически не существуешь и почти недостижим, а баронесса может очень пострадать. Пойми, я переживаю за неё. И поскольку я считаю её своей подругой, я не хочу, чтобы ваш союз привёл к печальным последствиям для самой Талии. Скажу прямо: именно это сдерживает меня от того, чтобы передать нужную тебе хитрость с потоком. Если ты уйдешь, то баронесса очень расстроится, но эта печаль не будет долгой, оставшись без денег и твоей поддержки, ей придется стать тем, кем она прежде была — просто непоседливой, взбалмошной девушкой и вернуться к отцу.
— Она не вернётся к отцу. Астерий, разве ты её знаешь хуже, чем я? Если не станет меня, Талия будет искать любые другие способы, чтобы жить так как хочется ей и не зависеть от барона. И эти способы могут оказаться ещё более скверными, чем воровство. Заметь, уважаемый Астерий: ворую я — больше
