Александр Дыбин - Маятник веков
То же самое и с литераторами: многие "властители дум" его поколения были известны разве что специалистам по истории литературы данного периода! Зато некоторые – имена, малоизвестные при жизни даже узкому кругу и не издававшиеся, вошли в историю литературы яркими фигурами! А, впрочем, это мало удивляло: всё большое видится на расстоянии…
Впечатляла их манера рисовать: карандашей, кистей в их обиходе практически не было, а "творили" на дисплеях – в основном нечто абстрактное, но почти всегда приятное для глаза. Удачные варианты тут же увековечивались на каком – нибудь материале, который мог сохраняться практически вечно. Существовал и театр, но, в основном, не профессиональный, а любительский. В основном же все зрелища смотрелись индивидуально или небольшими группами знакомцев – как правило, в домашней обстановке или в "местах отдыха" – при помощи фантастически совершенных видеокассет, создававших полный эффект присутствия в зрительном зале. Вообще же люди редко собирались где – нибудь под одной крышей – в этом не было необходимости: электроника соединяла независимо от расстояний. Да, уютно было жить в такой сверхкомфортабельной среде…
Но хотелось все – таки понять, какая степень социальной справедливости свойственна этому обществу. Ему удалось выяснить, что богатые и бедные, конечно, есть, но их не так уж много: бизнеса почти не существует, так – как в экономике преобладает плановое начало. Правда, оно оптимально учитывает реальные потребности людей, и поэтому не является тупо – принудительным фактором – как когда – то при социализме.
Производство настолько роботизировано, что людей в нём занято немного. Да и быт, и торговля, и связь… Так что медицина и образование, ну и наука – наиболее человекоёмкие сферы. А, чтобы задействовать всех трудоспособных, нагрузка на каждого работающего минимальна. Но всё же, если техника работает нормально, многие люди остаются не у дел. И не так уж редки случаи, когда некоторые "несознательные граждане" специально портят технику, чтобы хоть немного поработать – ради, так сказать, самоутверждения. И в теперешних судах таких дел не меньше, чем в его время, скажем, дел о кражах…
Но система наказаний теперь сильно отличается от привычных для нас лагерей и тюряг: не принудительный труд, а принудительное безделье является главным наказующим фактором. Да и содержание под стражей почти не применяется. Но люди вовсе не стали каким – то подобием анге-лов: разрушительные свойства человеческой натуры и теперь проявляются не так уж редко: человеку, как всегда, чего – то не хватает, а, поскольку материальных проблем у него теперь, как правило, нет, то он начинает "чудить", совершая непредсказуемые поступки.
Количество таких случаев растет с угрожающей быстротой, и уже угрожает стабильности общества. На борьбу с такими явлениями тратится много сил и средств, но она далеко не всегда эффективна. Другая крупная проблема – до сих пор еще разный уровень развития различных стран (здесь, в Восточной Европе, он сейчас вполне достаточный, но так было далеко не всегда). Вообще же в некоторых уголках Земли и теперь царит нужда – из-за перенаселенности, да и в силу этнических особенностей населяющих их народов: хотя эти особенности и менее заметны, чем когда – то, но они далеко не исчезли: много сохраняется патриархального в культуре и религии, во всём укладе жизни. А к так называемым "развитым странам" там обычно испытывают и зависть, и презрение одновременно. И нередко, завладев современным оружием, ставят под угрозу безопасность всей планеты. Но, к счастью, теперь таких отстало – агрессивных стран намного меньше, чем в его эпоху, и их легче успокаивать путем субсидий и прочих видов "помощи".
Да и оружия теперь производится сравнительно немного, и средства обороны резко превышают средства нападения – по крайней мере, в передовых странах. Так что безответственным авантюристам из отсталых стран не так уж часто удается причинять серьезные неприятности остальному человечеству. Большую угрозу представляет их отсталая технология, изрядно загря-зняющая всю планету. Вообще за последние века уровень радиации значительно возрос. Особенно высоким он был сто – двести лет назад, когда для получения энергии широко использовался ядерный распад вместо нынешнего синтеза. И еще кое – где сохранялось атомное оружие…
За последние век – полтора он заметно понизился, но на многих территори-ях еще опасно появляться без скафандра.
Политическая жизнь, насколько он мог ее наблюдать, отличалась боль-шей цивилизованностью и меньшей остротой, чем в его время. Во всех цивилизованных странах царила демократия, достигшая такой зрелости, что и выборы, и парламентские дебаты, как правило, происхо-дили спокойно, но в то же время скучновато. Поэтому, как бы для развлечения публики, продолжали существовать политические экстремисты, за которыми с немалым интересом наблюдали, но всерьез не принимали.
Большинство же политиков, как и избирателей, придерживалось умеренно – либеральных позиций.
Да и большого интереса к этой сфере в обществе не наблюдалось…
Крупная собственность была акционирована, и ажиотажа вокруг нее тоже не было заметно…
Александр прекрасно помнил, что в его эпоху двигателем всякого развития являлась конкуренция. При социализме правда, ее пытались заменить почетом и наградами, но довольно безуспешно (потому – то, не в последнюю очередь, и сам социализм "сгнил заживо"). А как же с этим обстоит теперь? Он довольно упорно допытывался ответа на этот вопрос, но вскоре понял, что люди этой эпохи мало озабочены данной проблемой, из чего заключил, что и конкуренции – то, как таковой, здесь не то чтобы нет, но особой напряженностью она не отличается – скорее всего потому, что на производстве "человеческий фактор" сведен к минимуму: всюду роботы, а можно ли представить конкурирующих роботов? Но вроде и стагнации не наблюдается…
Наверно, дело в том, что ограниченность природных ресурсов заставляет совершенствовать технологию и без всякой конкуренции… Да и людей здесь уважают за профессионализм – стимул тоже не из слабых… А всё же проблем и здесь, как видно, не так мало…
Он, действительно, уже начинал понимать, что и проблем, и трудностей, и просто неурядиц у потомков вряд ли меньше, чем у его незадачливых современников. Они просто другие, и не сразу их увидишь! (Тут Александр не без иронии представил, каким бы раем показалось "его" попу пребывание в двадцатом веке – если бы не помер со страху от картины мчащихся автомобилей и ревущих самолетов, да не проклял бы простоволосых женщин с голыми ногами и мужчин, извергающих дым изо рта – как заправские черти!)
Глава 4.
Надо как – то врастать в эту жизнь, – всё чаще думал Александр. До сих пор он лишь пассивно созерцал ее да уклонялся, как умел, от утомительного внимания любопытных, непременно желавших побеседовать с "живым ископаемым". Причем частенько из него пытались сделать "козла отпущения" за все грехи его эпохи.
Что же касается тех, кто решал его судьбу, то они были как будто довольны им: он представил им неплохой материал и о семнадцатом веке, и о собственной эпохе.
Правда, его пожелание остаться жить "у них" было явно сверх программы, и ему не сразу разрешили: долго с ним беседовали, выясняя его побуждения, потом медлили с ответом… Наконец, ему было сказано при-мерно следующее: "Само Ваше пребывание у нас допустимо, но Ваше полное и моментальное исчезновение из своей эпохи нежелательно: это было бы для Ваших современников уж слишком большие чудом!" – Но ведь у нас не так уж редки случаи, когда люди исчезают без следа: на каждом милицейском стенде висят их фотографии!
– Да, такое случается, но что же здесь хорошего? – заметили ему.
– Это очень печальные случаи! Знавшие Вас люди станут думать, что с Вами случилась трагедия…Вашей милиции придется Вас разыскивать…
– Я не настаиваю на таком варианте, – сказал Александр, несколько смутившись, – но можно ведь, наверно, продолжить этот маятниковый процесс… С той только разницей, что в тех эпохах я буду появляться мельком- только чтобы "отметиться"…
– Теоретически это, конечно, возможно, но… Это ведь стоит немалых затрат!…
Александр еще больше смутился: – ну, если так – что ж делать? Извините за навязчивость.
– Ну, что Вы, что Вы… Во всяком случае, немедленной депортации можете не опасаться: погостите у нас, осмотритесь… И мы к Вам присмотримся… А тем временем решим: может быть, сочтем целесообразным продолжить эксперимент… А, возможно, через нашу агентуру удастся внушить вашим современникам какую – то дезинформацию о Вас…
– У них, видимо, в каждой эпохе своя агентура, – подумалось Александру. Эту его мысль моментально уловили и сказали: – да, конечно. Но мы это делаем с чисто научными целями.
– А в последующие после вас эпохи вы проникаете?
