Александр Полосин - Армагеддон был вчера

– Да, здесь покой. Когда-нибудь и я построю замок в этих пределах, с видом на земную твердь и безбрежный, тёмно-синий океан. Но я Архангел, полководец Рая, покой мне только снится, как сказал один поэт.

– Да, ты Господень Меч, Архангел. И скоро обнажишь его, я знаю. А также и копьё своё поднимешь, которым Люцифера скинул в Ад кромешный, когда война на небесах гремела, и Михаил возглавил войско Божье…

– И на кого на этот раз я подниму своё копьё?

– На этих обезьян, любимчиков Милорда.

Зофаил протянул свою руку с чёрным бриллиантом на пальце к кувшину с вином и, улыбнувшись, налил в два кубка драгоценную влагу. Было видно, что ему приятна пикировка с Михаилом, и что эта игра длится с начала времён.

– И что на этот раз заставит нас развязать войну? – спросил ангела небесный рыцарь.

– Да люди… ведь они испорчены ужасно, – засмеялся посредник между Мирами.

– Ну, нет, природа человека неизменна. Пусть хвастаются они своими игрушками, нейтронной бомбой, интернетом, они всё те же – пять обычных чувств и три позиции в постели.

– Нет, скоро возомнят себя Творцами. Мечтают конструировать природу, и тварей выводить, и человеков новых – улучшенных от образца Господня. Хотят играть в конструктор, словно дети, но вместо винтиков – осколки генов. Так доползут и до бессмертья… И превзойдут нас, ангелов Господних.

Архангел Михаил сердито посмотрел на собеседника. Затем провёл рукой и открыл вид на бесконечный Космос. Фиолетовое марево этого мира, а также крыша замка исчезли.

– Смотри, брат Зофаил! Что видишь ты? Зачем нам истреблять людей? Вселенная полна просторов – таких, что даже я боюсь представить. Там сотни триллионы звёзд – по сотне миллиардов на каждую живую душу. Пускай они туда уходят – иные встретятся им ангелы во тьме. Иные демоны их будут совращать. А мы останемся на нашей маленькой планетке.

– Мы выпустим на волю конкурентов. Прихлопнуть бы их всех навеки, но план Господень…

Зофаил задумался на минуту, улыбаясь – похоже, каким-то своим мыслям. Потом продолжил:

– Они бездумно верят в день последний. Да всё их племя существует миг! Читал я их смешных пророков – погаснет Солнце и свернётся небо, и звёзды упадут на Землю. Безумный бред и темнота умов…

– Так это мне хотел ты сообщить? Нет, я не буду воевать с людьми. Я верю – их ждёт блестящий взлёт. Когда-нибудь они заменят нас, уставших. И будут править вечным мирозданьем…

– Ну ладно, не сердись! Да, братец, увидишь Гавриила – пусть придёт. Его не видел я с тех пор, как загорелось Солнце. Ведь он поставлен охранять его?

Раздосадованный Архангел допил вино из кубка и покинул замок Зофаила.

– Так передай ему – пусть он заглянет. Он с огненным мечом устал стоять, – донеслись ему в спину слова ангела, имеющего право входить и в само Чистилище.

Тут Зофаил заметил копьё, забытое в минуту раздражения Михаилом. Он трепетно взял его в руки – ведь именно этим оружием был повержен Люцифер в последней войне на небесах, когда революция архангела Денницы провалилась… Ярчайшей кометой пал бывший архангел во Тьму, пролетев через все Миры. И очутившись в Аду, со сломанной ногой, с тех пор всё лелеял месть. За ним, как за полководцем, последовали мириады его войска.

Лишь Зофаил, исполняя волю небес, не ушёл с Денницей-Люцифером.

Тем временем белокурый всадник направил своего коня к Солнцу. Сперва вокруг царил обычный мрак Вселенной. Но по мере приближения к огненному шару свет становился всё ярче, пока не стал нестерпимым. Впрочем, всадника это, кажется, не заботило. Он стремился к новой цели – к тому месту, где на Солнце, покрытом бушующими волнами протуберанцев, стоит ангел с огненным мечом. Путь к нему ведёт лишь один – по тонкой радуге, известной у разных народов как Бифрост, или Бильрёст, а то и Сират.

А когда радуга закончилась, Михаил не увидел никакого солнечного шара. В этом мире Солнце представляло собой Ворота, откуда бил ярчайший свет. За Воротами были видны цветущие сады, благоухающие изысканными запахами цветов. Было очень тепло, словно на цветущей Земле в тот блаженный период, когда ещё не было ни хищников, ни человека с его техникой. У Ворот стоял улыбающийся архангел. Но меч его изливался красным пламенем…

– Приветствую тебя, Гавриил, мой брат с мечом Господним! Ворота в Свет упорно стережёшь? И много ли сейчас безгрешных душ приходят в Рай?

– Рад видеть рыцаря и паладина, что защитил Творца и мирозданье от переделки по неверным планам! Людей идёт не много и не мало. Их столько ж шло и на заре творенья.

А в Преисподнюю идут колонны… Но дела нет мне до врагов Господних. Мимо двух архангелов действительно всё шли и шли молчаливые скорбные души, сходя с узкой, бесконечно длинной радуги. Не так их много, праведных, как хотелось бы. Но зато у этих – последняя скорбь в этом мире: завидев Ворота, они распрямляются и ускоряют шаг.

– Послушай, Гавриил, ты здесь без отдыха стоишь? Зофаил был бы рад тебя увидеть, он в замке отдыхает древнем… на перекрёстке разных мирозданий.

– Я ухожу частенько и на Землю, но не по воле ангела, а лишь по воле Бога. Недавно был я в очень странном месте. Его Рогами Дьявола назвали, ещё его прозвали Близнецы. Там погулял я по людским торжищам – торгуют всем… и продали там всё. Тогда взмахнул я огненным мечом, срубил Рога и возвратился в Рай. Они ж увидели не меч, а самолёты.

– Так это ты ударил в сердце Зла!

– Таков архангелов суровый рок – со Злом бороться от начала мира… Бороться… Михаил оглянулся на своего чудного коня и с досадой увидел, что оставил своё копьё у Зофаила. Вот и повод для гавриилова визита на перекрёсток миров.

– Послушай, Гавриил, слетай к Зофаилу. Так редки ангелов свиданья. А я посторожу Ворота в Рай. Меня и без меча Господня убоятся. Да захвати моё копьё, которым Люцифера я сразил, и в бездны Тьмы услал до Нового творенья.

Гавриил расправил свои огромные белые крылья и пожал плечами:

– Ворота я закрыл, ведь обернусь я скоро. Узреют люди лишь затмение Солнца. Ни пашня, ни сады их не замёрзнут. Всего лишь Тьма опустится на время.

Возле закрытых райских Ворот остался стоять в одиночестве архангел Михаил. На его колоссальную фигуру, видимую на фоне сияющих звёзд, с восторгом взирали устало бредущие людские души.

– Спи, Гавриил! Проспи семь дней! Тебе в твой кубок зелья я подсыпал. Архангел Михаил Ворота Рая не оставит, и не примчится он спасать тебя. А в это время злые обезьянки, бессмертных душ случайные владельцы, во Тьме друг друга злобно перережут, – сказал с усмешкой серый ангел Зофаил. Он положил рядом со спящим архангелом копьё Михаила. Затем взял кубок, из которого тот пил вино, а также шкатулочку с зельем, и зашвырнул их во Тьму. Спустя некоторое время яркая вспышка засвидетельствовала об уничтожении улик.

– А я на время удалюсь на край Вселенной. Давно уж я хотел познаться с Индрой, и Свастикой богов наидревнейших. Устал я от разборок Люцифера с Богом. Впервые действую я самовольно. Но, видно, и на то Господня воля. Когда вернусь к закату мира – никто не вспомнит глупых обезьянок…

Судьба людей впервые оказалась без надзора. Ведь Бог с надзором ангелов поставил… Но ангел спит – судьба людей на волоске висит…

Когда б ты знать хотел, Что было там. То думал бы,

А не бездумно верил в это.

Вначале была мысль, так говорил он. Откуда он пришёл, я не знал, но сразу понял: мне идти с ним, хоть дороги наши и были разными. Я шёл в Египет, он в Индию. Зачем ему туда – я не знал, но добросовестно отвечал на его расспросы о дороге. В своё время я ходил в Персию, даже почти до Гирканского моря. Тяжела память о тех временах, не хотел бы вновь их пережить. А он всё выпытывал про направления, расспрашивал, сколько дней пути до городов, что были знакомы мне.

Сидя у жиденького ручья (даже и такой редок в здешних краях), мы долго говорили. Я и не заметил, как согласился проводить его до ближайшего города по пути в Индию. Нахлынувшие воспоминания, видимо, сыграли со мной злую шутку и направили по дороге, которая когда-то должна была стать моей.

До Дамаска путь оказался лёгким, особенно в сравнении с тем, что нам выпало далее. Отсутствие воды мучило всю дорогу до Пальмиры, солнце пекло как в пекле, а моему спутнику – всё было нипочем. Похоже, его не брала ни жара, ни жажда, ни голод. К вечеру, выбившись из сил, испросил я его согласия остановиться около кустов на ночлег. Он с улыбкой согласился и пошел за хворостом. Я же стал растирать мозжащие лодыжки. Отвык я от таких переходов.

Время, время – всему судья и учетчик. Ещё несколько лет пройдет – и я с благоговением буду вспоминать об этих днях.

Вскоре он вернулся и окликнул меня:

– Иуда, ты всё ещё сидишь? Давай, костер разводи.