Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга вторая.
Увидев меня, мальчишка подал сумку. Он не задал вопроса, а я не ответила. Только челюсти парнишки плотно сжались, пытаясь не выдать волнения, что он испытывал, осознавая, какую авантюру я задумала. Отвернувшись к нему спиной, сбросила верхнюю одежду. Зак подал сотканный из тонкой шерсти костюм, наверх был натянут нижний комбинезон глухой из специальной хладоустойчивой ткани, аналогов которой еще не существовало. Да и ее самой не существовало пока. Это опытные экземпляры. Экипировку завершил комбинезон из такой же ткани, оснащенный еще и терморегулятором. Зак подал мой пояс.
Я порылась в своей сумке, где есть много такого, о чем еще ни один спасатель не слышал, разработанного мной и моей подругой Низой, но еще не пущенного в массовое производство и проходящего испытания в полевых условиях, и извлекла прибор, еще не имеющий названия. Приспособление для пробивания небольших снежных завалов, по виду напоминающее лазерный пистолет из фантастических фильмов прошлого. Зак помог пристегнуть его к поясу, подал такой же, как у меня костюм, тщательно упакованный в небольшой баул, и проводил до двери комнаты. Я еще раз напомнила, где он должен находиться и, не прощаясь и не оглядываясь, пошла в сторону ангаров.
— Но, Аня, это же самоубийство! — волновался Ратар, все же проверяя заправку и экипировку машины. — Снаружи температура уже упала до пятидесяти, на ветру и все семьдесят будет, а с начала шторма еще не прошло и получаса!
— Ратар, — прервала я его восклицания, приторачивая к седлу баул и натягивая перчатки, — там погибает мальчишка, он один и ему очень страшно, ты сможешь после этого спать?
— Не знаю, — честно признался Ратар, — но этот Марик уже, скорее всего, мертв и не стоит подвергать себя…
— Заткнись! — рыкнула я, перекидывая ногу через седло скутера. — И запомни, раз и навсегда, запомни — в нашей работе всегда есть 'а может', и если ты в это не веришь, убирайся вон — тебе здесь не место, ты понял!? А теперь иди и открывай ворота!
Пристыжено молчавший Ратар открыл высокую створку ворот, я натянула защитную маску, очки и повернула ключ на старт. Мотор взревел и обдал нас сизоватым облаком выхлопа. Крутанув ручку газа, сорвала машину с места и вылетела в завывающий ветер.
В лицо несся тугой напор ледяного воздуха, его холод я чувствовала даже через маску. Приходилось поминутно очищать стекла очков, на которые сразу же налипали тяжелые хлопья снега.
В творящейся вокруг адской кутерьме замешанной на снеге, холоде и ураганном ветре, едва угадывались очертания строений, попадавшихся на пути, ставших теперь похожими на высокие холмы. Мощные фары скутера едва пробивали кромешную темноту, свет их терялся, словно натыкаясь на снежную стену всего в тридцати сантиметрах от источника. Сверившись с картой, я уверено свернула налево, проехала немного, свернула направо — если верить навигатору, примерно я в двухстах метрах от нужного дома.
Скутер взметнул столб снежной пыли и замер, светом фар выхватив снежную гору с продавленной вершиной. Я чертыхнулась, похоже, под тяжестью снега провалилась крыша. Карабкаться наверх смысла нет, потеряю слишком много времени. Я сползла со скутера и, отстегнув пробойник от пояса, нажала кнопку зарядки. Вот и первая недоработка. Для того, чтоб включить пришлось стянуть перчатку, кнопка настолько маленькая, что в перчатках на нее нажать просто невозможно.
Пистолет завибрировал в руке, показывая, что готов к применению. Теперь остается навести его на цель и нажать нужную кнопку. Что будет дальше, я знала только теоретически — у меня еще не было времени испытать его в действии. Из излучателя должен появиться красноватый луч и растопить снежную преграду. Луч, как ему и было положено, появился… и практически никакого урона не нанес, разрушив лишь верхний слой снега. Я нажала еще раз, но пробойник даже не подумал изобразить ничего, кроме слабого свечения. Я прорычала ругательства, помянув изобретателей тихим недобрым словом, повесила бесполезный прибор на ручку руля, и, закинув баул за плечи, вооружилась обычной лопатой, принялась пробиваться к дому старинным способом — прокапывая себе лаз.
Чтобы докопаться до двери ушло минут двадцать. Разгребать пласты снега походной лопаткой развлечение еще то, а при порывах ветра в полсотни метров в секунду так и вовсе полный экстаз. Я работала, подгоняя себя, задыхаясь от усилий и совершенно не чувствуя холода. До двери я так и не добралась, впрочем, мне вполне сгодилось окно, которое я выбила все той же лопаткой. Ввалившись в дом, зажгла фонарик, укрепленный на плече. Несмотря на ветер и отключенное отопление в доме все еще было достаточно сносно, снег, заваливший жилище, не давал окончательно выветриться теплу. Я стянула маску, обтерла мокрой перчаткой горящее лицо и крутанулась на месте оценивая обстановку. Смотреть, в общем-то было не на что, с потолка свешивалась балка от провалившейся крыши, полностью развалившей чердак, но особого урона первому этажу стихия не нанесла. Пока. Оглядевшись, я поняла, что расположение в доме такое же, как и в моем. Чуланов в доме два — один на чердаке, второй возле кухни. Отгоняя мысль, что мальчишку могли запереть наверху, перепрыгнула через поваленный шкаф, пробралась в кухню и, с вздохом облегчения, увидела закрытую на висячий замок задвижку. Чтобы сорвать замок много усилий не потребовалось, пара ударов лопатой и замок вместе с задвижкой слабо звякнув, упал под ноги.
— Есть кто живой? — крикнула я.
Ответом мне была тишина, я пробралась внутрь захламленного чулана, сняв фонарик с держателя высоко подняла над головой, пытаясь осветить все углы сразу. Сердце громко бухало, отдавая в ушах неприятным мотивом: 'Не успела!'. Еще одна балка пробила потолок и теперь преграждала путь.
Я подобралась к преграде и приподнялась на цыпочки, заглядывая за нее. Неосторожно опершись о деревяшку рукой, услышала слабый стон, сперва показавшийся галлюцинацией, настолько хотелось услышать что-то подобное. Поднеся фонарь поближе, и низко наклонившись над балкой, разглядела парнишку, лет четырнадцати, бледного, до синевы, дрожащего, с широко распахнутыми от боли глазами — обе ноги, чуть ниже колен, придавлены тяжелой потолочной балкой.
— Привет, ты Марик? — поинтересовалась я, снимая с плеч баул с костюмом.
Он ответил что-то беззвучное, я смогла об этом догадаться только по легкому облачку пара, вырвавшемуся из приоткрытых губ.
— Меня Аней кличут, но все зовут меня Ах, не возражаешь, я к тебе переберусь? Но нужно будет немного потерпеть, мне придется опираться на балку.
Я постаралась сделать это как можно безболезненно, но стоило чуть дотронуться до бревна, как мальчишка закричал. Это хорошо, пусть кричит, значит живой. Добраться до Марика оказалось делом непростым, нужно было расчистить строительный мусор, валявшийся вокруг. Сделав это, я мельком ощупала его, убеждаясь, что нет травм серьезней придавленных ног.
— Марик, — позвала я его, вполне удовлетворенная осмотром, — мы сейчас с тобой провернем небольшую авантюру, хорошо? Я приподниму тебя немного и просуну под тебя вот этот костюм, потом мы проденем твои руки в рукава и тебе станет немного теплее, потом я освобожу твои ноги и мы поедем туда, где тепло, договорились?
Сил отвечать у него не было, и он только молча прикрыл глаза. Я расстелила на полу костюм, чуть повернула слабо пискнувшего парня на бок, и просунула под него ткань.
— Вот так, молодец, настоящий мужчина, — похвалила я мальчишку, — а теперь будет немного больно.
Я рывком приподняла Марика на несколько сантиметров, ногой просовывая под него костюм. Марик выгнулся на моих руках и закричал так, что у меня едва не заложило уши. Осторожно расправив под ним комбинезон, я принялась заталкивать его ледяные руки в рукава. Чтобы проделать это мне самой пришлось снять перчатки, руки мгновенно замерзли. Если мальчишка выживет, это будет большой удачей, он уже около полутора часов вынужден лежать на ледяном полу в промерзающем помещении ожидая помощи. На его лбу выступили крупные капли холодного пота, лицо побелело еще больше, но он как мог, старался помочь.
Справившись с первым этапом своего плана, плотно запахнула его комбинезон и набрала нужную программу обогрева на датчике, вшитом в ткань на груди. Натянув перчатки на озябшие пальцы, я позволила себе несколько секунд отдыха, прежде чем взяться за освобождение ног. Отогревшийся в костюме мальчишка, закрыл глаза, намереваясь уснуть.
— Эй, эй, эй! Ну-ка не спать, — я пошлепала его по холодным щекам, и Марик нехотя открыл глаза, — нельзя спать, ты же не заснул, когда был здесь один.
— Мне было очень страшно, но я почти заснул, — тихо даже с некоторым упреком, пробормотал он, — но пришла ты и меня разбудила, я ведь все равно умру, зачем было меня будить?
