Андрей Ерпылев - Второй шанс
– Ну… На наш с тобой век хватит. Да и детям нашим, и внукам… А может, и правнукам…
– Дорога в ад, как известно, вымощена благими намерениями… – вздохнул Павел.
7
Друзья вернулись домой в декабре, когда в Парадизе тоже хоть и с большим запозданием началась зима. Вырваться на Дуванку из-за забот с обустройством лагеря удалось всего лишь раз, но зато – очень удачно. Благо, теперь не нужно было тратить время на пробы в разных местах.
Каждая промывка давала от полутора до четырех граммов на лоток, а рекорд составил аж шестнадцать граммов. К трем часам дня руки у старателей отваливались, а на холстинке, расстеленной под большим камнем, возвышалась целая горка тускло-желтого металла – чуть более четырехсот пятидесяти граммов. Правда, инструмент для взвешивания применялся более чем примитивный – кустарные весы, сработанные из двух спичечных коробков, подвешенных на коромыслице, а вместо гирек – дробь из распотрошенного патрона двенадцатого калибра, заряд которого, как отлично знали оба охотника, весил точно тридцать два грамма… Так что пару граммов следовало списать на погрешность, а еще десяток – на включения песка и прочей дряни… Но душу грел сам вид сокровища.
– Ох и заживем… – мечтательно протянул Костя, падая навзничь рядом с этим Форт-Ноксом[11] и закидывая руки за голову. – Четыреста пятьдесят граммов в день, это сколько же получается в месяц?.. Ладно, для ровного счета четыреста… Тысяча двести?..
– Двенадцать тысяч, чудило! Когда же ты таблицу умножения-то выучишь? К пенсии? Как только институт закончил…
– Что? Двенадцать тысяч?.. Ого! Двенадцать кило золотишка! А за лето?.. Допустим, что лето здесь тоже наступает раньше… Значит, пять месяцев умножаем на двенадцать…
– Не рано ли делишь шкуру неубитого медведя? – буркнул Павел, разглядывая особенно вычурный самородочек размером с десятикопеечную монету. – Так, как мы сегодня пахали, на неделю сил не хватит.
– А мы…
– Да ерунда все это – ручная промывка, – махнул рукой инженер. – Механизацию нужно применять. Вот приеду домой, засяду за литературу… Да и сам не без мозгов, – самодовольно добавил он. – Так что можешь не считать. Лишь бы россыпь не кончилась.
– А мы новую найдем, – беспечно бросил Лазарев, потягиваясь. – Эка невидаль… Желтобрюховский прииск, поди, не один в округе был.
– Тоже верно, – согласился Павел, бросая самородок в кучку и устраиваясь рядом с уже сладко похрапывающим другом.
С хмурого неба опускались первые снежинки, а под прикрытыми веками продолжал колебаться в мутной воде лоток. Взад-вперед, взад-вперед…
* * *Золото оказалось легче добыть, чем реализовать.
Нет, будь друзья моложе и нетерпеливее, они тут же бросились бы искать барыг, скупающих золотишко. Несмотря на все запреты, кедровогорцы еще не забыли дедовских рассказов о баснословных богатствах, лежащих по берегам рек и речушек, которыми изобиловали окрестности. Старательский зуд в их душах был ничуть не легче, чем врожденная тяга к охоте, рыбалке и выпивке на халяву.
То тут то там всплывали сплетни о каком-нибудь Лешке-Нанайце или Степане Ивановиче, намывшем «совсем рядом, километрах в пятидесяти» от города полкило золота всего за какую-то неделю. Воочию добытого богатства, разумеется, никто не видел, да и самого счастливчика – тоже, но рассказчик, всегда воровато оглядываясь и понижая голос, сообщал доверительно, что кум его двоюродного брата…
Правоохранительные органы, как им и полагается, были осведомлены лучше, и частенько какой-нибудь Лешка-Нанаец, после короткого следствия и суда повесив буйну головушку, снова отправлялся в тайгу, правда, на больший срок и гораздо севернее, чем обычно. И тем не менее черный рынок золота в городе существовал, правда, контролировали его, как и торговлю цветами, фруктами и наркотиками, жгучие брюнеты с очень дальних гор. Конечно, с этой публикой, что в погонах, что в кожаных косухах, друзьям не позволяло общаться воспитание.
Короче говоря, золотишко стали сбывать подальше от дома и сугубо мелкими партиями – граммов по пятьдесят-семьдесят за раз. У одного из дальних родственников Пашки, проживающего в Новосибирске, нашлась пара приятелей в еще более отдаленных городах… Как по заказу, все трое оказались почему-то практикующими на дому зубными техниками, хотя Безлатников клялся и божился, что национальность тут совершенно ни при чем.
Чтобы еще более обезопасить себя, друзья решили было переплавлять самородное золото в слитки, благо в Костином цехе имелся весьма продвинутый термический участок, но дальше первого, удачного опыта дело не пошло. Дотошный Павел взвесил получившийся слиток на точнейших лабораторных весах и едва не упал в обморок – вместо ожидаемых пятидесяти граммов тот едва дотягивал до сорока пяти. Бросились рыться в литературе и выяснили, что золото при плавке на открытом воздухе дает угар[12] до 12 процентов от первоначальной массы! Вакуумных печей в распоряжении старателей не оказалось, поэтому от металлургических экспериментов было решено срочно отказаться. Тем более что выплавленный слиток, который едва-едва удалось выколотить из формы, на вид оказался еще непригляднее исходного материала. Если бы не увесистость, он точь-в-точь походил бы на бракованную латунную заготовку.
Однако худо-бедно, а денежки у первопроходцев завелись, рождая в душах мечту о будущем богатстве и благосостоянии…
Естественно, сложа руки, ни тот ни другой не сидели, а все свободное время посвящали подготовке к будущему сезону.
Никогда еще Константин самым воровским способом не выносил с родного завода столько разнообразных деталей, выточенных, отштампованных и отлитых по чертежам неутомимого Пашки, работающего с интенсивностью небольшого конструкторского бюро очень широкой специализации. Дошло до того, что, дабы не возбуждать подозрений у сметливых заводчан, заказы пришлось размещать в разных цехах, а то и в мастерских за пределами завода, так как все ресурсы вранья у обоих заговорщиков истощились напрочь. Ну не будешь же талдычить в двадцатый раз токарю-умельцу, что данная замысловатая деталюшка позарез необходима тебе для движка родной «нивы»? Не дурак же он, несмотря на пристрастие к «беленькой» в конце концов!
Одновременно правдами и неправдами добывалось оружие. Опять-таки не в Кедровогорске и уж, конечно, не своими руками…
Неужели, спросите вы, друзьям показалось мало верного карабина и двух дробовиков? Еще как мало!
Начать с того, что к карабину системы Мосина (да-да, не слишком дальнего потомка той самой – образца 1891 дробь 1930[13] знаменитой «трехлинейки») патроны отыскать в наше время не проще, чем к какой-нибудь экзотической «Астре», состоящей на вооружении парагвайских войск до 1950 года. А ведь всего лишь за одну экспедицию Константин сократил свой «боекомплект» на треть. К тому же боеприпасам, самый свежий из которых изготовлен едва ли не до рождения наших путешественников, следует доверять с большой опаской… Карабин «Сайга», имеющийся в свободной продаже (для цивилизованных охотников, конечно, – не для всякой шантрапы), – вещь, безусловно, хорошая, но для того, кто воочию видел живого смилодона, мощности этого изящного во всех отношениях оружия совершенно недостаточно… Кстати, из трех пуль, попавших в живучую зверюгу, две поразили абсолютно убойные места – позвоночник и печень – но и с этими ранениями он еще жил какоето время, а значит, был смертельно опасен. В обойме «трехлинейки», напомню, всего пять патронов и перезаряжается она вручную…
Добыть удалось два СКС[14]. Тоже ничего – десять патронов и автоматическая перезарядка, но… Очень хотелось бы автомат.
Увы, как говорится: лучше синица в руках, чем утка под кроватью… В придачу прапор, продававший карабины, предложил новенький ПМ. Пришлось взять и его, хотя для чего, кроме сведения счетов с жизнью запутавшегося в своей биографии офицера, предназначается эта машинка, его конструктор и сам вряд ли знал.
– До кучи сгодится! – заявил Безлатников, проявивший неожиданно кровожадные наклонности.
Прапор подумал и предложил ПЗРК[15], но друзья с извинениями отказались: вряд ли в Парадизе сохранились мезозойские летающие ящеры, а в драконов они не верили…
Танковые снаряды калибром 122 миллиметра и патроны к ДШК[16] покупателей тоже не заинтересовали, поэтому бизнесмены сошлись, ударив по рукам, на уже выбранном арсенале, двух цинках патронов к нему и паре гранат в качестве бесплатного презента, после чего отбыли восвояси, напутствуемые приглашением «забегать еще, если что понадобится…»
Естественно, по легенде, Павел представлял, благодаря вороной масти, «товарища с юга», а Костя – посредника.
А ведь еще оставалась обычная повседневная работа, семья, домашние заботы… Словом, время до марта, когда, по их расчетам, в Парадизе должна была наступить весна, пролетело незаметно.
