Роман Злотников - Мерило истины
— Все сделал, как мне было сказано, — глядя через окно в набухающее сырой темнотой осеннее небо, выслушивал Алексей Максимович торопливое бормотание в динамике служебного мобильника. — Гуманоида этого прощупал. Он в натуре мутный… То есть… ну, какой-то не такой. Я тут за него с пацанами побазарил: половина вообще его стебанутым считает. У меня, кстати, тоже такое впечатление сложилось… Короче, у них компашка. Из четырех человек группа, все земляки. Заправляет Александр Вениаминович Каверин, мажорик такой. Я слышал, что он бабла сунул штабным, чтобы их всех четверых не разлучали… Ох, и борзый черт! Про него говорят, будто на гражданке под статью попал, вот и засунули его в армейку. Ну, об этом я подробнее узнаю, попозже сообщу… Под мажором бегает Двуха — это погоняло, а по-настоящему его фамилия Анохин. Такой… типичный быдлан, ушлепок ушастый. Еще один есть, они его Сомиком называют, по-моему, лох лохом… Ну и сам Гуманоид. Он как-то… вроде и вместе с ними, но держится особнячком. И ведет себя… ну… не могу даже слов подобрать… Будто он… генерал, который с инспекцией приехал, но, чтобы его не узнали, в рядового переоделся. То есть, не просто одежду другую надел, а вообще полностью перевоплотился.
Гусь внезапно замолчал. Алексей Максимович услышал, как он невнятно поздоровался с кем-то. Через несколько секунд голос рядового Гусева в динамике служебного телефона майора Глазова зазвучал снова:
— Короче, я к ним подкатил, сказал, что дальняк надо вымыть. А они сразу в отказ пошли. А Гуманоид серьезно так меня спросил: мол, это распоряжение командира или как? И пошел меня Уставом грузить…
Прижав мобильник к уху плечом, Алексей Максимович закурил сигарету. «Фруктов сразу не купил, теперь уже не успею, везде закрыто будет, — подумал он. — Надо было с утра на рынок заехать… прямо из головы вылетело…»
— …так по всем понятиям, этих четверых теперь бодрить придется! — бормотал тем временем мобильник голосом Сани. — Особенно этого мажора сраного… Спускать никак нельзя, сами понимаете. Если каждый салага на старослужащего залупаться… то есть, пасть разевать будет — что ж тогда за армия получится? Вообще все рухнет.
— Ну что ж, — выпустив сигаретный дым, вздохнул Алексей Максимович, — надо — значит, надо.
— Ага. Я думаю, мы с пацанами по одному их выцепим и взбодрим хорошенько.
— Ну что ж… Хотя, погоди. Говоришь, у них команда? Вот со всей командой зараз и разбирайтесь, а не поодиночке. Только без фанатизма у меня, — предупредил майор. — И лучше вообще без рукоприкладства.
— Без рукоприкладства… это уж как получится, — с сомнением проговорил Гусь. — Я хочу это… Мансура подключить. А то они уж больно борзые. Прямо чересчур. Таких гасить надо сразу, чтоб потом башку не поднимали уже никогда!
— Ну, делай, как обычно делается… — вяло согласился Алексей Максимович. — А потом представь подробный отчет о поведении интересующего нас объекта. Все, до связи.
Майор Глазов положил трубку. Затем потушил сигарету в пепельнице и кликнул курсором на помещавшуюся на рабочем столе ноутбука папку, называющуюся «Детдомовец». В папке имелся текстовый документ с таким же названием. Открыв документ, майор заскользил взглядом по строчкам начальных абзацев:
«Василий Морисович Иванов (предполож. наст. ФИО: Олег Гай Трегрей). Далее именуется: объект.
Личные данные объекта (информация, предполож. не соответствует действительности):
Дата рождения 199… год, предполож. апрель. Место рождения, предполож… г. Саратов. Данные о родителях отсутствуют (на период с 19… по 19… гг. по месту прописки мужчин с именем Морис в г. Саратове зарегистрировано не было). Подкидыш. С месячного возраста воспитывался в Саратовском детском доме номер четыре. Данные медицинской карты с момента рождения до июня 201… г. отсутствуют (инф. об утере медицинской карты сомнительна)…»
Майор закурил еще одну сигарету и двинул пальцем колесико «мыши», перейдя сразу на вторую страницу документа:
Психологический портрет объекта — так, посмотрим…
«…очень развит физически и интеллектуально, — читал майор Глазов. — Обладает аналитическим складом ума, неоднократно демонстрировал способности отличного практического психолога. Опытный и искусный полемист. Ярко выраженный лидер со склонностью к управленчеству. Обладает гипертрофированным, чувством справедливости, которую в любых ситуациях стремится восстановить какой угодно ценой, вплоть до физического давления на окружающих. Хотя в ходе конфликта до последнего старается решить проблему при помощи полемики…»
Алексей Максимович промычал неопределенное:
— М-да… — и продолжил чтение, перейдя к, собственно, главному.
«…предписывается: произведя опытным путем оценку морально-волевых качеств и психологической устойчивости в стрессовых ситуациях, изучить возможности привлечения к сотрудничеству на конфиденциальной основе… по результатам проверки предоставить подробный отчет по форме №…»
Закончив читать, майор откинулся на спинку стула.
Распоряжений, подобных этому, полученному незадолго до прибытия в воинскую часть № 62229 призывника Василия Морисовича Иванова, Алексею Максимовичу не выпадало получать ни разу за все время службы. По роду своей основной деятельности майор напривлекал к сотрудничеству на этой самой конфиденциальной основе добрых два десятка военнослужащих — но никогда раньше не приходилось ему делать это по прямой наводке сверху. А тут еще и — не «привлечь к сотрудничеству», а только лишь — «изучить возможности…» И чего так осторожничать, если этого Василия Морисовича уже вполне есть на чем прихватить? Получается ведь, что личность он свою скрывает, и документы у него, скорее всего, поддельные…
Странно, конечно…
Майор попытался было подумать в этом направлении, но эти мысли, как обычно в последнее время, накрыло мутной волной привычной тягостной думы: «Химиотерапия… Анализы… Может быть, наконец, операция? Опасно, да и по деньгам никак не получается… Но главное — опасно. Эх, Надя, Надя… За что нам все это?..»
Он встряхнулся и поморщился, с трудом возвращаясь к реальности. И сразу навалилась непреодолимо засасывающая усталость… Майор растер лицо ладонями.
— Ну что ж… — косым движением челюсти подавив зевок, пробормотал Алексей Максимович. — Олег-Василий Трегрей-Иванов… Ярко выраженный лидер с гипертрофированным чувством справедливости… Посмотрим теперь, что ты за фрукт. Тут у нас для таких, как ты… специальные предложения…
Дальнейшие свои действия Глазов представлял отчетливо. Значит, перед тем, как получить разрешение на переход непосредственно к вербовке, ему следовало объект оной досконально изучить… Чтобы знать, какую тактику применять в работе. Говоря уж совсем грубо: чтобы знать, за что этот объект зацепить покрепче, дабы не сорвался, ибо промахов чекисты давать не могли. Обычно, как было прекрасно известно майору по опыту работы, если находилось, за что объект зацепить, все было просто… В тех же редких случаях, если слабых мест у объекта не обнаруживалось, либо по каким-то причинам воздействия на такие слабые места лучше было избежать, имелся еще один вариант развития события. Жесткий. Объект помещался в такие условия, чтобы ему пришлось метаться в поисках защиты или поддержки, — и вот тогда-то вербовщик мог появиться из тени и предложить единственно верный выход из ситуации. Подобная метода проистекала вовсе не от коварства и кровожадности органов. Просто такие действия являлись наиболее эффективными для достижения цели, только и всего. Именно этот вариант и предлагали Глазову сверху.
— Ну-с, продолжим знакомство, гражданин Иванов-Трегрей, — проговорил еще Алексей Максимович. — Придется рядовому Гусеву снова напрячься…
«Хотя, что-то в последнее время рядовой Гусев и так напрягается уж слишком сверх меры, — с неудовольствием подумал майор. — Распоясался, балбес, а это нехорошо…»
И тут зазвонил личный мобильный телефон Алексея Максимовича. Он схватил его, с обыденным ощущением тревоги стремясь побыстрее взглянуть на дисплей, выяснить кто звонит. Звонили из дома. И майор мгновенно забыл и о Гусеве, и об Иванове…
Глава 3
Давно была дана команда «Отбой». Казарма спала. Золотые скошенные четырехугольники фонарных отсветов, лежащие в центральном проходе казармы между двумя рядами коек (на так называемой «взлетке»), казалось, чуть вибрировали от густого и мерного хора полусотни храпящих глоток.
Впрочем, шесть коек в казарме были пусты. И на трех еще койках, стоящих в дальнем углу рядом друг с другом, не спали молодые бойцы.
— Скоро начнется, — мрачно прохрипел, подняв голову, чтобы оглянуться на пустующие койки, Игорь Двуха. — Часа два уже после отбоя они там, в этой каптерке, зависают. Водку жрут, наверно, чем им там еще заниматься… Вот еще… часик — и вернутся. И тогда начнется… А, Командор?
