Анатолий Бритиков - Охота на дракона (сборник)
Однако вернемся к герою книги Е.Гуляковского. Он постоянно находится в сложных обстоятельствах, диктующих необходимость принять единственно верное, ведущее к спасению и справедливости, решение. Ему необходимо выиграть не потому, что на карте — частная справедливость в раздаче чинов и жалований, но судьбы людей и других обитателей Вселенной. Думается, если бы перо Е.Гуляковского не было столь изобретательным в части многоходовых сюжетных комбинаций, а этапы борьбы человека со сгустками антипространства во второй книге дилогии “Долгий восход на Энне” воплощены не столь точным и образным языком, то читатель все равно ожидал бы развязки с большим напряжением. Ведь идея нравственного выбора, перед которым стоит человек, обязанный вмешаться в ход развития космической истории, самодостаточна. И дилогия интересна не только с точки зрения развития жанра. Она обладает большой духовной емкостью, глубиной постижения многообразия человеческой натуры независимо от тысячелетий и уровня накоплений информации.
Вот и в предисловии Дмитрия Жукова к книге ушедшего из жизни слишком рано Вячеслава Назарова мы находим еще одно подтверждение общности творческих и гражданских исканий писателей-фантастов нового поколения. “Поиск, стремление познать многомерность современного мира — вот главная черта творчества Вячеслава Назарова”, — пишет Д.Жуков. Прекрасный поэт, В.Назаров не случайно обратился к жанру научной фантастики. Видимо, ему самому было необходимо попробовать себя в будущем, примерить костюм космодесантника, почувствовать себя не властителем Вселенной, а ее жителем, равноправным потомком самого себя. Точно так же, как при жизни В.Назаров отказывался от грубого стяжательства в науке и искусстве, он отказывается делать это и в своей книге, наказывая своего героя из повести “Игра для смертных” страшным, но справедливым судом, делая его жертвой собственных научных и личностных амбиций. Талант не имеет права подчинять себе действительность, так же, как и природа отнюдь не мастерская. Человек обязан быть и в действительности и в природе неотъемлемой их частью, творить добро во имя добра и жизни, счастья, в первую очередь, предназначенного для других. Корысть и злоба талантливого математика наказуемы, но кроме того, они просто не органичны человеческой природе, отторгаются ею. Таких примеров и в жизни и в литературе достаточно, и напоминание об этом В.Назарова — не лишнее.
Поэтический склад дарования писателя, по-видимому, стал решающим при создании образов повести “Восстание супров”, последней в сборнике. При том, что, конечно же, повести, представленные в этой книге, далеко не равноценны, эта ставит читателя перед ситуацией поистине парадоксальной. Страшные в своей неистребимости супры — чудовища, населяющие другую планету и являющие собой сложнейший синтез живой природы и неведомых человечеству достижений в области уничтожения, вдруг оборачиваются беззащитными мучениками собственной силы, любви и бессмертия. Они обращаются к человеку за смертью как за спасением от страшной вечности. Пронзительное чувство отчаянья от сознания собственной недальновидности, милитаризованного сознания человечества, которому обязательно нужно с кем-то или с чем-то воевать, чтобы чувствовать себя полноценным, ставит героев повести В.Назарова в необычные условия. Талантливый военный, командир боевого космического корабля, ушедший в отставку потому, что понял всю бездарность и несостоятельность вселенских притязаний, вынужден снова стать военным, чтобы личным примером помочь понять сыну и людям трагедию искаженного сознания.
Сборник фантастических новелл Владимира Рыбина отличается от других научно-фантастических рассказов умением автора соединить нашу реальность с фантастической. В “Деле об убегающих звездах” и рассказе “Мой сосед — дилетант” “чертовщина” Владимира Рыбина полна народного юмора, автор легко, как бы играя словом и интонацией, говорит о вещах чрезвычайно серьезных. Трудно, почти невозможно обыкновенному участковому милиционеру поверить в наличие в поселке не то нечистой силы, не то инопланетян И все-таки это они прибыли к нам постигать — кто мы, для чего, и как живем-можем. Впрочем, почему бы и не так? Почему пенсионер, у которого все время свободное, не может заметить вдруг появившуюся и исчезнувшую звезду и связать это со странной работой, происходящей на старом заброшенном заводе?
Таково же настроение рассказа “Мой сосед — дилетант”, где на уровне обыденного сознания вдруг совершается чудо. Так уж получается, что, говоря о творчестве Владимира Рыбина, постоянно обращаешься к первоисточникам его исканий. Вот сосед главного героя, от имени которого идет повествование — типичный шукшинский “чудик”, сумевший у себя дома смастерить агрегат, поправший законы природы. Правда, кончается это для него и для слесаря-самородка, помогавшего воплотить безумную, на первый взгляд, идею так же, как и для героев В.Шукшина. Крах, который видят все, та же победа для тех, кто способен понять и оценить происшедшее. Научная фантастика, будучи вполне самостоятельным жанром, в некоторых своих работах питается лучшими образцами русской прозы, и в этом нет ничего зазорного.
Каждая новелла В.Рыбина — это сложный психологический этюд, который автор разыгрывает вместе со своими героями. Он, все время ставя их в неоднозначные ситуации, внимательно смотрит им в глаза — как поступят, какое примут решение? Не является исключением и рассказ “Открой глаза, Малыш!”. Но особую ценность этот рассказ представляет еще и потому, что в нем автор касается очень сложной темы — детства, того, которое мы, взрослые, определим своим маленьким согражданам в период великого освоения внеземного пространства. Глубокий и трогательный образ мальчика, внезапно обнаружившего, что земля, воздух, река, солнце, лес — всего лишь искусная имитация живой природы на космическом корабле, и что, возможно, с настоящей Землей ему, землянину, никогда не придется встретиться, создал писатель. Показателен и диалог, состоявшийся в финале рассказа между психологом, категорически отвергающим теорию раннего привлечения детей к звездным преобразованиям и его оппонентом, который не понимает, к чему сохранять в детях детство, если они уже способны к настоящей взрослой работе. И В.Рыбин глубоко убежден в том, что никто и ничто не вправе отнимать у будущего преобразователя Вселенной самого дорогого, того, что делает его настоящим человеком — детства.
Захватывающие перспективы разворачивает перед читателем Сергей Павлов во второй части своей дилогии “Лунная радуга”. По количеству научно-технической информации, предложенной для усвоения читателю, роман можно сравнить разве что с отдельными эпизодами романов Жюля Верна, когда последний описывает устройство, скажем, “Наутилуса”. Но если в романах великого французского фантаста эти эпизоды, в принципе, можно было бы безболезненно опустить (подразумевая нашу сегодняшнюю осведомленность в области устройства подводных лодок), то, несомненно, найдется читатель, который об устройстве сложнейшей космической техники будущего прочтет с огромным внимание и интересом, увлекаясь баснословными перспективами и пытаясь найти и личные гарантии безопасного существования в таком сложном и противоречивом будущем освоения иных миров. Это — один из аспектов многомерного восприятия почти эпического полотна С.Павлова.
Трудно не обратить внимания на одно, видимо, не случайное совпадение сюжетных линий в романах Е.Гуляковского “Сезон туманов” и С.Павлова “Лунная радуга”. Помните вопрос, с которым Е.Гуляковский обращается к читателю: нормально ли то, что человек перестает быть человеком, превращаясь в синглита и как он должен определить свое место во Вселенной, как относиться к себе, людям, себе подобным синглитам?
Примерно в такой же ситуации оказывается и главный герой романа “Лунная радуга” Андрей.
Он, сам не зная поначалу об этом, приобретает свойства, вследствие столкновения с “мягкими зеркалами”, пугающие землян. Оставаясь в принципе человеком, он коренным образом меняет многие физиологические параметры.
Но Андрей, впервые оставив черный след на экране, к которому прикоснулся рукой, только в первый момент ужасается: он знает, зачем послан на орбитальный корабль к одному из экзотов, ему предоставляется возможность досконального исследования совершенно необычных свойств неизведанного космического тела, и он словно забывает о том, что навсегда до самой смерти мечен экзотическими свойствами своей психики и тела.
Более того, приобретенные качества помогают ему в опасном путешествии в неизведанное. Так значит, есть и такой прогноз — потеря чего-то человеческого или наоборот — приобретение, новый виток эволюции природы человека?
