В начале перемен - Михаил Давидович Харит

В мастерской мамы бронзу растопили в печи и залили внутрь заготовки. Замотанная в полотнища, скрытая от нескромных взоров, как восточная женщина, скульптура была установлена во дворе школы. Торжественного открытия ждали с трепетом.

Наступил великий день. Занятия отменили, и ученики плотной толпой с восторгом толкались, пихались, тискали и напирали в тесноте, но не в обиде. Директор прочитал доклад о направляющей роли партии в деле воспитания строителей коммунизма. Участковый произнёс краткое, но ёмкое слово о необходимости вернуть бронзовые ручки в парадные двери соседских домов. Повисшая покаянная тишина была ответом. Учитель труда пришёл в костюме с двумя десятками фронтовых орденов. Он напомнил: «Страна наша – великая, понимаешь. По праву гордится успехами, понимаешь, в деле освоения. Впереди, понимаешь, и есть уверенность в дальнейшем…» Затем просто сказал: «Поехали!» – и махнул рукой.

Покрова пали. Раздался ликующий вопль. Свершилось!

Андрея хвалили. Теперь он был признанным гением.

Во втором классе мог в несколько минут нарисовать любую девочку, слепить из пластилины дерущихся собак, а один раз потряс учительницу, подарив её портрет вполоборота у классной доски. Юбка казалась слегка тесновата, отчего ягодицы обрисовывались достаточно рельефно. Но Юлии Семёновне понравилось.

Наступило очередное московское лето, дождливое и прохладное. Друзья-приятели разъехались. В городе остались только уличные хулиганы, которых за плохое поведение не брали ни в пионерские лагеря, ни в тюрьму. Окружающее казалось серым и скучным. По телевизору, плохо выговаривая слова, выступал Брежнев.

На семейном совете было решено отправить Андрея на летние каникулы в Литву, в Палангу, вместе с бабушкой. В маленькое тело этой пожилой женщины была втиснута могучая душа. Она могла бы повелевать странами и армиями, но тихо жила на пенсии в двухкомнатной квартире в центре Москвы.

Андрей плохо знал папину маму. Ему казалось, что родители в присутствии бабушки говорили тише и старались не смотреть ей в глаза. Андрей тоже робел и не проявлял обычной склонности к хулиганству. Пару раз был у неё в гостях, запомнил лишь блестящий паркет и огромный книжный шкаф, заполненный томами в невиданных кожаных переплётах, которые он зачарованно разглядывал. За проявленный интерес был удостоен благосклонного кивка и получил в подарок книгу Пушкина «Руслан и Людмила».

Тогда Руслан одной рукою

Взял меч сражённой головы

И, бороду схватив другою,

Отсёк её, как горсть травы.

Мальчик нарисовал несколько рисунков весьма кровавого содержания и в следующий визит показал бабушке.

Она задала странный вопрос:

- Как думаешь, почему Руслан отрезал бороду у чародея?

И правда – зачем? Андрей уже читал «Старика Хоттабыча» и сообразил:

- Чтобы лишить его волшебной силы.

- Тогда зачем царь Пётр Первый приказал боярам бриться?

- Может быть, он боялся колдовства?

- Возможно. Кто сейчас носит бороды?

- Не знаю.

- В основном религиозные люди. Как считаешь, они колдуны?

Бабушка умела в привычных вещах разглядеть непонятное. И разговаривать с ней было интересно.

Поздним вечером перед отъездом она приехала в гости. Андрея сразу уложили спать, но он прокрался к приоткрытой двери.

Различил слова:

- Вам надо ехать. Чем скорее, тем лучше.

- Мама, ну зачем? Кто нас там ждёт? – темпераментно возражал отец.

- Еще немного, и дверца опять захлопнется. Через пару лет выехать будет крайне сложно.

- Ну и не надо.

- Не хотите сами, сделайте это ради ребёнка. Кому в этой стране нужен талантливый скульптор? С такой фамилией ему даже лепить ордена на бюсты Брежнева не доверят.

Андрей заскучал и, не дослушав критики, отправился спать. Только понял, родители не хотят с ними ехать. Это было обидно. Хотя, как говорит папа, у взрослых много работы.

В итоге поехали с бабушкой вдвоем. Первый раз на море.

Предчувствие событий кипело в Андрее всю долгую дорогу.

Колёса поезда обещали нечто невероятное «там-там-там». За стеклом дыбились дома, трубы, решётки мостов. Они подбиралась к поезду, протягивали серые лапы, пытались остановить:

«Куда-куда-куда?»

«Туда-туда», – немногословно отвечали вагоны.

За окном темнело. Огни мерцали в туннелях ночи и строго глядели на мальчика.

Утро наступило внезапно, и обнаружилось, что мир вокруг изменился. Поезд вырвался из клетки города на волю и мчался счастливым щенком среди зелёных полей. Фиалки и заросли иван-чая облепили косогор. Ветер врывался в опущенные окна. Сколько запахов! Сколько света!

Даже земля была белого песочного оттенка. Может быть, это и был песок.

Неожиданно поезд остановился среди цветочного поля.

- Что случилось?

- Говорят, путь закрыт.

- Надолго?

- Час, не меньше.

Проводница распахнула тяжёлые металлические двери. Люди выходили наружу. Женщины рвали букеты лютиков. Мужчины курили.

Бабушка с Андреем тоже вышли.

Воздух гудел пчёлами, людским говором.

Андрей сделал несколько шагов и оказался в густой пахучей траве по пояс. Он улёгся на спину, раскинул руки и ноги. Трава расступилась, и перед глазами оказалось только синее небо. Гул насекомых стал громче. Они жужжали, свистели, стрекотали. Кто-то проворно прополз по затылку. Стрекоза попыталась сесть на нос, но, поразмыслив, улетела. Он прикрыл глаза, но сразу открыл, потому, что услышал странный перезвон и почувствовал чужое дыхание. Поле зрения заслоняли огромные глаза. «Таких у людей не бывает», – сообразил Андрей. Вокруг глаз виднелся коричневый ободок, а пространство между ними было заполнено белой шерстью.

«Значит, это зверь».

Морда отодвинулась, и стали видны розовый нос, уши и рога.

«Корова», – сообразил мальчик.

Животное лизнуло Андрея мокрым шершавым языком.

Инстинктивно он вновь зажмурился, чтобы не быть слизанным.

Услышал крик пастуха и щелканье кнута. Тот гнал стадо прочь.

Когда открыл глаза, никого не было. Лишь звала проводница:

- Садитесь по своим вагонам. Скоро отправляемся!

Да бабушка потянула его за руку:

- Вставай, неужели заснул? Поезд уедет.

Пассажиры торопливо поднимались в вагоны.

Состав поехал сначала медленно и неуверенно, потом начал набирать скорость и скоро уже нёсся, стуча и повизгивая. Деревья, столбы и поля стремительно бежали назад. И только высоко в небе застыло одинокое облако, похожее на морду коровы. У него были два изогнутых рога, глаза и улыбающийся рот.

Сошли на крохотном полустанке.

Ворона на столбе неприветливо покосилась на мальчика и каркнула: «Кре-тин», а её товарки захохотали «га… га… га…».

Сначала Андрей обоснованно решил, что птицы дразнятся, но тут увидел название станции. «Кретинга» – было написано русскими буквами на большой белой табличке.

Андрей задумался над поведением птиц, странными совпадениями в нашей жизни и вообще было настроился на философский лад. Но бабушка не дала умствовать, а проворно привела на площадь, где уже ждал автобус с сине-красными боками. Двери закрылись, выдохнув незнакомое литовское слово «лабас-с-с-с». Радостно