Александр Розов - Волонтеры атомной фиесты
- Вообще-то, — немного смущенно признался лейтенант, — мы пока еще не долетаем до космоса. У нас пока только тесты.
- Давайте я налью всем кофе, — сказал Оникс Оуноко, — а ты, Харуто, рассказывай, и не скрывай ничего. Нам есть чем гордиться. На первом этапе космической программы не бывает гладко. Американцы и русские много раз взрывались на космодромах, пока не научились взлетать. А мы ни разу не взрывались, и не потеряли ни одного пилота. Мы победим в мировой космической гонке, это однозначно. Я правильно говорю?
- Да, ariki! — с готовностью ответил лейтенант и посмотрел на Маргарет.
70-летняя канадская новеллистка задумалась, а потом спросила:
- Харуто, а на какую высоту вы взлетали?
- Семнадцать тысяч метров.
- О! Немало! Авиалайнеры обычно летают на треть ниже. И какие впечатления? Как рассказывала Джулия, на старте страшновато. Вибрация, перегрузка…
- Ну… — смущенно произнес бугенвильский японец, — …Вообще-то у меня не было ни вибрации, ни перегрузки, потому что мы пока летаем без двигателя. Тест планера. Мы отцепляемся от самолета-носителя в стратосфере, и выполняем снижение и лэндинг.
- А-а… Значит, у вас пока нет двигателей?
- Двигатели есть, — ответил Харуто, — но мы их пока тестируем на земле. Они дают тягу примерно тонна, но не всегда срабатывают. Хотя, это очень хорошие двигатели, у них главное свойство: никогда не взрываться. Такая схема и такое топливо.
- Да, — согласилась Маргарет, — это серьезный плюс. Лучше если двигатель вообще не заведется, чем если он заведется, но сработает, как бомба.
- Вот! Вы правильно понимаете! — обрадовался лейтенант Харуто.
- Я рада, что правильно понимаю. А скажите, кто конструктор этого космоплана?
- Доктор Хидемаса Кимура, — ответил лейтенант, — но, к сожалению, он умер в 1986-м, поэтому мы уже тут сами как-то.
- Хэх! — включился в разговор Гремлин, — А когда доктор Хидемаса сконструировал этот замечательный космоплан?
- В 1940-м, — невозмутимо проинформировал Харуто.
- Ах! — вздохнула Маргарет, — Эра юности моей бабушки! А можно глянуть поближе?
- Конечно можно! — сказал Оникс Оуноко, — Спокойно пейте кофе, а потом Харуто вам устроит экскурсию и видео в кабине за штурвалом — для альбома в блоге, если хотите.
- А разве это не секретная техника? — удивилась канадка.
- Конечно, секретная, но только внутри. А снаружи, как вам уже сообщил Харуто, это немного модернизированный космоплан 1940-го, только из сверхновых материалов.
Заинтригованная таким образом Маргарет Блэкчок быстро допила кофе и почти бегом помчалась вместе с лейтенантом-гидом осматривать древнюю космическую машину. А Гремлин, подождав минуту, поинтересовался у адмирала-президента:
- Оникс, ты понимаешь, что на блоге Блэкчок бывает не меньше тысячи людей в день?
- Конечно, я понимаю! Потому я и предложил ей сделать видео для этого блога.
- Видео чего? — спросил Гремлин, — Чем была эта штука в прошлой жизни?
- Это, — сообщил Оуноко, — был самый дешевый японский планер для первичной летной подготовки. Тут на всем сэкономлено. Хвоста нет, вертикального оперения нет…
- …Движка нет, — в тон ему продолжил коммодор.
- Верно. Движок на него стали ставить позже, в 1944-м, когда потребовался дешевый летающий стенд для первых турбореактивных агрегатов. Чтоб не жалко, если упадет.
- А как насчет пилотов? Их тоже не жалко?
- Самурайская идеология, — ответил адмирал-президент.
- Я имею в виду: как насчет пилотов здесь, в твоем проекте?
- У нас здесь все строится надежно.
- А движок? Твой лейтенант говорил, что с этим проблема.
- Поэтому, — сказал Оникс Оуноко, — мы пока тестируем движок на земле. Об этом мой лейтенант тоже говорил. Движок турбореактивный, производства японско-незийского совместного предприятия «Aichi-Tarawa», новая модель, специально под наш заказ.
— Турбореактивный? — переспросил Гремлин, — Стоп, Оникс, ты же говорил, что это — космоплан! В космосе может работать только ракетный движок, а турбореактивному движку требуется воздух за бортом! Ты в курсе?
- Да, я в курсе, но немного приврал для пользы дела.
Арчи Дагд Гремлин сосредоточенно сложил ладони над столом, будто медитирующий буддистский монах.
- Так, Оникс. Давай разберемся. Ты мотивировал канадскую новеллистку, чтобы она сняла видео про… Как называется эта твоя турбореактивная игрушка?
- Она называется просто «KU». И это не только моя игрушка, а наш совместный проект с Десмодом Нгеркеа, президентом Палау.
- Понятно, — Гремлин кивнул, — так вот, канадка зальет на блог видео с этим KU, и в сети начнется флэйм о секретном космическом планере канаков. Ты ведь этого хочешь?
- Да, конечно.
- Хэх! А что ты намерен делать, когда кто-то из спецов докажет, что это KU вообще не может летать в космосе? Потолок для турбореактивного движка где-то 20 километров!
- Гремлин, а ты знаешь, что такое динамический потолок?
- Я слышал, но точно не помню. Я не авиаинженер, все-таки.
- Вот! А я тебе скажу: это наибольшая высота полета, которую можно достичь за счет кинетической энергии, запасенной в горизонтальном полете. Самолет разгоняется до максимальной скорости, а потом выполняет маневр «горка». На советском MiG-25, для которого практический потолок 20 километров, и скорость тысяча метров в секунду был достигнут динамический потолок 38 километров. У нашего KU скорость ниже, зато расчетный практический потолок выше, а динамический потолок — 40 километров.
- Хэх! 40 километров это серьезная высота! А где ты такого нахватался, Оникс?
- Ты удивишься, но у твоей подруги. Я же студент колледжа-лабораториума Палау.
- Ты — студент Молли?! Вот это да!
Адмирал-президент Бугенвиля улыбнулся и продолжил:
- Видео нашего KU появится на блоге. Пойдет флэйм. Какие-нибудь умники начнут доказывать, что это не может полететь в космос. Все так.
- А дальше? — спросил Гремлин.
- А дальше мы прокатимся на KU до высоты динамического потолка, снимем видео из кабины, и зальем в Интернет. На видео будет Земля, как из космоса, и всякие мелочи, летающие по кабине в невесомости. «Wow! Космос!» — запищит сетевой планктон!
- Оникс, ты сказал «невесомость»?
- Да, это же физика! Самолет с выключенным движком на баллистической параболе!
- Ты прав… Ну, а что дальше?
- Дальше, получится лавина олигофрении, как говорит профессор Лукас Метфорт.
- Что? Ты еще и его студент?
- Да! — Оникс Оуноко энергично кивнул, — Социальная философия это нужная наука! Слушай! В Первом мире живет многомиллионное стадо сетевого планктона, который подхватывает модный бред про инопланетян, про призраков, и про атомных дикарей.
- Атомные дикари, это мы что ли?
- Да, Гремлин! Западная пресса называет нас: «Дикий Атомный Юг». И представь себе заголовки газет: «Генсек ООН обеспокоен слухами о бугенвильском космоплане».
- Я представил. И что дальше?
- А дальше, — сказал Оуноко, — жирные хомяки из большого западного бизнеса начнут дергаться. Тогда я вытрясу из них хорошие деньги на развитие этого проекта.
- Как? — поинтересовался Гремлин.
- Потом расскажу, — пообещал адмирал-президент, — видишь, Маргарет возвращается.
…
Канадская новеллистка была в восторге от знакомства с KU.
- Мне кажется, — объявила она, устроившись за столом, — что вы, адмирал, волшебным образом заразили своим космическим энтузиазмом своих людей, а они заразили меня.
- Мои люди, как и я, ищут достойное дело, — ответил Оуноко, — безграничные просторы космоса, это вызов нашим возможностям, и силе нашей воле. Разве не так?
- Сказано поэтично, но кажется странным, — заметила Блэкчок.
- Я немного занимаюсь социальной философией, — пояснил он, — в этом есть и поэзия, и прагматика. А космос — наше будущее. Ресурсы планеты ограничены. И мы делаем шаг навстречу судьбе. А что вам кажется странным, Маргарет?
- Мне кажется странным Оникс, когда лидеры рассуждают о неком светлом будущем, занимаются амбициозными проектами, а обычные люди живут в неуютном и тяжелом настоящем. Лидеры считают их сырьем для будущего. Я это видела в Северной Корее.
- Вообще-то, — отозвался Гремлин, — семья Оуноко слегка отличается от семьи Ким. По крайней мере, сто тысяч долларов подъемных каждой семье было выплачено.
- Сто тысяч долларов на семью? — изумилась канадка, — Но это большие деньги даже по меркам высокоразвитой страны.
- Наш народ, — ответил адмирал, — слишком долго жил в нищете. Но, по итогам Второй Зимней войны мы взяли хорошую добычу…
- Оникс… — мягко окликнул его Гремлин.
- …Или, — продолжил правитель Бугенвиля, — выражаясь языком политики, получили крупные репарации, и национализировали богатства недр наших исконных островов, включая аннексированные земли. В общем, выдали по сто тысяч долларов пятидесяти тысячам бугенвильских домохозяйств. Остальную сумму репараций я присвоил. Одна пятая часть — капитанская доля по обычаю флибустьеров.
