СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

На этой ноте Джанелла наконец вспомнил, что он не только журналист, но и демиург, и ушел проявлять заботу о своем народе. Ребята остались сидеть, не глядя друг на друга. Антарес ненавидел зависеть от чужого мнения, но зависел.

— Это важно? — он резко прервал молчание.

— Да.

— Это настолько важно?

— Нет.

Круг общения Джанеллы сложился как-то сам собой. Испанским он не владел. Американцы, еще не отошедшие от прелестей гражданской войны, смотрели на него с кровожадным блеском в глазах. Они не верили в независимость прессы. Буржуазный журналист был в их понимании просто еще одним военным, только с камерой и удостоверением пресс-центра. Оставались русскоязычные. В них было что-то от первобытных дикарей. Издалека они рисовались жестокими и опасными, при бытовом контакте казались Джанелле крайне наивными. А уж эти двое были просто находкой. Как он и предвидел, они стали держаться вместе.

— Почему ваш друг всегда такой задумчивый? — Джанелла подобрал самый мягкий синоним к слову «мрачный».

— О, он поглощен проблемой инициации в неразвитых обществах, — сказал Антарес, и Джанелла, обожавший разглагольствовать на гуманитарные темы, тут же затянул свое вечное:

— Это очень интересный вопрос… Ка вскоре утратил нить беседы, зарывшись в мини-ПК.

— Что там? — насторожился Антарес.

— Извините, у меня тут новостная лента загрузилась. — Ка бросил виноватый взгляд на Джанеллу. — Удалось восстановить записи геофонов, сделанные во время подземного взрыва, известного как Чим-Булыкская катастрофа. Это когда была затоплена Эллада, — пояснил он журналисту.

— Не томи, — снисходительно посоветовал Антарес.

— Хорошо. От коллектива Красноярского института прикладной планетологии (отв. — Варасик 04166433429), — Ка принялся быстро читать. — «Полученные материалы переворачивают наши представления о строении Марса. Поскольку эта планета почти асейсмична, возможности в изучении ее глубинных слоев были очень ограничены. Впервые полученная сейсмограмма подповерхностного взрыва такой силы позволяет уверенно говорить о наличии между литосферой планеты и ее ядром трех слоев мантии с резко различными физическими свойствами. Например, Земля обладает всего двумя такими слоями, намного менее выраженными, на Марсе же вообще не ожидали найти каких-либо неоднородностей. Следствия для науки еще не вполне понятны, но уже сейчас можно сказать, что вероятность нахождения на Марсе месторождений редких металлов..»

— Намекни им, что медленное движение важнее дюжины сейсмограмм.

— Обсуждаемо, — признал Ка.

— Что обсуждать-то? Уникальный феномен – человек изучал физику, но остался Варасиком?

— Пока у меня впечатление, что он тебя на зачете по тектонике завалил.

— Ума бы не хватило. Давай объективно. Есть Марс: маленькая масса для планеты такого размера, крутится себе не спеша. И есть Варасик, который вдруг находит в нем слои. О чем это говорит?

— О том, что кроме центробежной силы есть и другие физические явления? Но ты готов их игнорировать. И сейсмограммы тоже. Смотри, здесь и впрямь отчетливые волны на сотой и двухсотой секундах! Это 200 и 800 км в глубину!

Антарес взял у него из руки мини-ПК.

— Чушь. Это какой-то артефакт. Вообще на волну не похоже, просто шум какой-то в датчиках.

— Во всех пятидесяти одновременно?

— Почему бы и нет, — Антарес снисходительно заулыбался, — они же одинаковые и связаны в сеть. Скачок напряжения, например. Наверняка это были дешевые датчики БГГ-50, их везде суют и они вечно показывают всякую хрень, стоит напряжению упасть ниже номинала. Джанелла не выдержал. Сказал:

— Простите, я пойду, — и исчез.

— Там крутые сейсмографы, по спецзаказу. И волна нормальная для чувствительных датчиков, если в них сглаживание не включать. Мне друг рассказывал…

— Я бы предпочел взглянуть на документацию.

— Сейчаас, — хмыкнул Ка и забегал пальцами по встроенной клавиатуре. — Блин, мы же вышли из зоны доступности. Я послал запрос, надо ждать. А в библиотеке корабля ничего нет.

— Надо ждать, значит будем ждать, — зловеще пообещал Антарес. — А вообще знаешь, что? Перешли-ка новость на имя Ла Расон Тригонометрика, она разберется. В крайнем случае вместо месторождения редких металлов будет захоронение редких идиотов.

— Тебя упоминать?

— Как хочешь.

Они стали ждать. Запрошенная документация прибыла только через час. Антарес и в самом деле внимательно прочитал, даже два раза – с экрана и сделав распечатку, по которой водил пальцем, черкал ручкой, морщил нос, иронически хмыкал, но в конце концов так ничего и не сказал.

В летящей сквозь черноту замкнутой капсуле наступление вечера угадывалось по усталости от впечатлений.

— Здорово, да?

— Что?

— У меня никогда не было такой прорвы свободного времени, — признался Ка, свесив руку с койки. — И такого, чтобы можно было болтать с человеком весь день.

— Та же фигня.

Антарес растянулся на полу и глядел в потолок. Кровать, вообще говоря, при желании раскладывалась почти на всю каюту, превращаясь в приличных размеров сексодром. Но ему было удивительно тепло, уютно и банально лень вставать.

— В 10 классе перед контрольной я как-то копался в газетном архиве и наткнулся на историю про одного парня. У них была учебная военная часть, где готовили контрразведчиков, и в качестве экзамена надо было приехать в указанный город и стать типа полноправным. Его высадили в тайге без документов и денег. Он выбрался на трассу, доехал в фуре до райцентра. Там пошел в банк, нашел в очереди внешне похожего человека и украл у него паспорт. Транспорт тогда был платный, еще и документы надо было показывать, чтобы купить билет на поезд. Он постоянно боялся, что его разоблачат как вора. Чтобы усложнить задачу, его учителя сообщили милиции, что он дезертир, это тоже каралось. Так что его искали. Поезд шел в заданный город четыре дня, и он знал, что пока он едет, с ним ничего не случится. С тех пор в дороге я всегда испытываю чувство покоя. Я как будто везде вожу с собой этого парня.

— Антарес, а ты никогда не хотел стать безопасником?

— Нет.

— А я хотел. Давно, до Ультиматума еще… Что с ним потом было?

— Ничего хорошего.

— Ты сам смог бы сдать тот экзамен? — Ка перекатился на живот, подпер подбородок кулаками и теперь уставился с любопытством.

— Да я бы лучше в тайге остался! — Отвращение было почти болезненным.

— Нет, ты бы стал доказывать, что ты самый лучший. Антарес хмыкнул:

— Ну или так.

На третьи сутки полета Джанелла узнал, что он неполноценный. Вкупе с риском попадания метеоритного роя это сделало день.

Утром заснувшего на полу Антареса разбудил безотказный будильник аварийки. Он резко сел, еще не приходя в сознание нашарил и вытянул из стены ремень.

— …Надеюсь, вы любите гулять под дождем. — Красивый баритон переливался бездной смысловых граней. За иронией слышалась ностальгия по покинутой земле, гордая решимость, обращенная куда-то в дождливое прошлое любовь и трагизм, трагизм, трагизм.

— Бежим смотреть в общую зону! — подорвался Ка.

— Ты идиот? Русским же языком сказали пристегнуться. В записи посмотришь. — Гензо пожалел о формулировке, едва услышал щелчок магнита. Добавил: – Можешь и в сеть слить. Пафре по любому не до того, Тринити тоже. «И будут тебе полмиллиона зрителей», — промолчал он.

Ка обиженно смотрел в стену: то ли думал, то ли считал до десяти. Антарес ждал, чего он надумает.

В звоне двигателей проскальзывала дрожащая нота. Секунда тянула за собой секунду. Вряд ли опасность была сильно переоценена, но, к счастью, герои крайне редко могут позволить себе погибнуть в начале сюжета.

— А без наездов никак? — спросил Ка.

— Как говорили в старину, одна оплеуха заменяет три часа советов.

— Но сам ты что-то предпочитаешь жить в стране советов.

— Я предпочитаю жить, — сказал Антарес, — советы и оплеухи по ситуации. Будь у нас время до метеоритного дождя, Пафря сам бы принялся рекламировать места в первом ряду. Он нормальный человек.

— Откуда ты знаешь Пафрю? — отстраненно спросил Ка.

— Честное слово, ты здесь единственный, кто его не знает.

— Ты всегда, когда врешь, говоришь «честное слово»? Антарес улыбнулся одобрительно.

— Нет, только когда прокалываюсь.

Радостный всенародный визг в динамиках возвестил, что опасность миновала, а они не успели толком испугаться, еще и сигнал безопасности прослушали.

— Идем, — позвал Антарес.

В комнате отдыха для экипажа ребята обменялись со всеми рукопожатиями, приветствуя и знакомясь. Тут были Хитровыподвертов, впрочем, откликавшийся на Хита, Гусеничка, Молотофф, Тринити и сам Пафря, могучий лысый хмырь с чипом в ухе. Правда, его тут же вызвали на связь с Землей, но к ребятам проявили интерес его подружка Тринити и Молотофф. Последний выглядел довольно невзрачным – «стареющий юноша» немного болезненного вида, с тонкими чуткими пальцами и светлыми глазами навыкате. Он совершенно спокойно высказал сожаление, что ребята не смогут продолжить учебу, сказал, в какую папку сваливается видео с камер, и попросил Ка заодно пустить запись на большой экран. Узнал о производственных планах и рассказал о своих – он вместе с Пафрей и Тринити собирался оставить экипаж и остаться на Марсе.