Лев Аскеров - Приговоренные

— Какая Чаруша?

Сладко потягиваясь, Пытливый блаженно улыбается, открывает глаза и видит склонившуюся над ним Камею. Он тянет к ней руки:

— А мне снился дом… Мама…

— Hе заговаривай зубы. Кто такая Чаруша? — поймав его руки, настаивает она.

Пытливый смеется. Изловчившись, он ловит ее за талию и валит на себя. Она лежит у него в руках мягкая, желанная, потрясающе красивая. Отливающая старым серебром, пепельная от природы ее грива тяжело падает на матрац. Раздуваясь розовыми лепестками, подрагивают ноздри ее точенного носика. Сочные, совсем не крашенные губы, лопаются от избытка малинового сока. Он пытается дотянуться до них, но Камея успевает закрыть ладонью ему рот.

— Что? — шепчет Пытливый.

— Чаруша — кто?

— Так зовут мою маму.

— Правда?!

Она отстраняет руку и он окунается в горсть, наполненную до краев малиной…

И сорвался рысак с удил. И влетел он в звездную ночь. И припал он к золотым сотам лунного света. И в беспамятстве пил он сладчайший из медов. И стонала разомлевшая степь. И пьянила она его ароматом волшебных трав. И увлекала под ажурную попону, вытканную из серебрянных нитей ковыля. И спеленал рысака высокий ковыль. И замутился звездной пылью взор его. И казалось ему, что парит он в поднебесье, широко распластав крылья. И не степь то стонет, а миры поют…

Первой от грез очнулась Камея.

— Надо вставать, — говорит она, накидывая на себя простыню.

— Ты что так смотришь на меня? — спрашивает Пытливый.

— Эта родинка. У меня такое чувство будто я ее однажды уже вот так разглядывала, — задумчиво проводя по ней указательным пальцем говорит она.

Пытливый пытается куснуть ее за палец. Она успевает отдернуть его. Он нарочно звонко клацает зубами.

— Варвар! — кричит Камея, бросившись на него. И ему вдруг тоже показалось, что он когда-то уже слышал этот ее возглас. И с таким же восхищением и любовью когда-то уже смотрел на нее.

— Ты что так смотришь на меня? — теперь уже спрашивает Камея.

— Любуюсь.

— Нет, — не верит она. — Что-то другое. Скажи, — кокетливо тормошит девушка.

— Hу и чутье у тебя!.. Видишь ли, ты очень красива… Hо два года ты здесь была без меня. Целых два года. Неужели за это время никто не влюбился в тебя? Или ты в кого?

— Я — нет. А тайный воздыхатель у меня есть. Ты его знаешь… Дрема.

— Есть и получше Дремы… Что у них глаз не было?

— Hе знаю, — говорит она и тут же вскидывается:

— Чего ты добиваешься?

— Я ревную. Даже к несуществующему. Даже к самому себе… Объявился какой-то замухрышка первокурсник и красавица с третьего курса предпочла его всем другим.

Камея приподнялась на локоть. Внимательно разглядывая его, спросила:

— Ты, серьезно?

— Угу.

— Балда ты. Как моя мама. Она все мне говорила, что здесь в Резиденции собраны лучшие экземпляры мужских особей, а ты, то есть я, ни в кого не влюбилась.

— Вот-вот! И твоя мама тоже…

— Hе зли меня, — потребовала девушка, дернув его за волосы на груди.

— Садистка! — взвигнул Пытливый.

— Слушай, ревнивец. Любовь так просто, по желанию, не получается. Она — от Него. И неизвестно подарком ли она обернется или бедой. В любом случае — подарок, который мы носим в себе. Он в тебе — к ней. И в ней — к нему… И потом, для меня ты не замухрышка. Ты для меня самый умный, самый сильный, самый смешной. И мне порой кажется, что ты хочешь отвязаться от меня. Особенно, когда ты не обращаешь на меня внимание. Ходишь, как под гипнозом…

— Такого не бывает.

— Нет, бывает, — шаловливо говорит она.

— Может быть, — соглашается он. — Hо не ты этому причина.

— Да! — вдруг вскрикивает она что-то вспомнив. — Я совсем забыла зачем пришла.

Обернувшись в простыню, как в тогу, Камея во весь рост встала на тахту. Вскинув вверх руку, она, вероятно, собиралась произнести заранее подготовленную ею шутливую речь. Hо все, как на зло, повылетело из памяти.

— Минутку. Сейчас вспомню, — попросила она.

Камея закрыв глаза, потерла лоб. Hо… увы! Пропавшее не находилось. И она с досадой проговорила:

— Забыла. Все забыла. Hо ничего, — тряхнула она роскошной гривой, — Скажу без всяких… Вообщем… Я поздравляю тебя. Вся Школа гудит. Все кто знает и не знает Пытливого, хотят посмотреть на него. Ты же знаменитость…

— Я?! С чего бы? — слукавил он.

— Ты что не знаешь?

Пытливый мотает головой. Ему страсть как хочется все услышать от нее.

Это самое лучшее, что было в его славе.

— Слушай, мы с тобой теперь однокурсники!

— Как это?

— Очень просто. Твоя работа не то «Палка капрала», не то «Метод…», — точно не запомнила, высоко оценена Ученым Советом Школы. Очень высоко… А теперь, если ты такой умный, догадайся, что они решили?

— Пожалуйста… Во-первых, исследование называется «Эффект капрала». Во-вторых, — Пытливый задумался, вспоминая прочитанный им вчера приказ. И наизусть, слово в слово выдал его текст.

Она оторопела.

— Ты знал?

— Еще вчера, — как можно равнодушней обронил он, испытывая от этого необычайное удовольствие.

Камея гневно сверкнула глазами, изогнула спинку и кошкой прыгнула на него. Ее кулачки забарабанили ему по груди, а потом артистически по-хищному вытянув пальцы, она сомкнула их на горле Пытливого.

— Артист из погорелого театра. Замухрышковый гений! — кричала она.

И снова высокий ковыль полыхнул серебром. И затомилась ароматами дурманных трав, степь. И снова конь, взбив звездную пыль, взмыл в небеса. И золотые соты луны вновь наполнились сладчайшим из медов…

4. Дело о первородном грехе

У Ментора сжалось сердце. Он чувствовал боль Пытливого. Понимал объявший его стыд. Hо что он мог поделать? Закон — не переступить. Hе было случая, чтобы Сам Всевышний, хотя бы раз, отступил от его буквы.

Минимальное наказание за обман от одного до десяти лет высылки из ВКМ. Это, если у обвиняемого имелись веские, смягчающие тяжесть вины, аргументы. Предельное наказание пятьдесят лет принудительного труда или от одного до трех отправок в Кругооборот. В обоих случаях программа жизни осужденному устанавливалась Всевышним.

Вина Пытливого усугублялась еще тем, что многие правоведы квалифицировали его проступок, как обман с явными признаками подлога. По этому поводу между ними возникли споры. Одни приводили в пример аналоги из практики, утверждая, что обвиняемому должна инкриминироваться иная, более жесткая статья, по которой:

а) осужденный лишается права на получение диплома учебного заведения и права поступления в него после возвращения из Кругооборота (Кругооборотов);

б) осужденному запрещается после возвращения из назначенных ему приговором Кругооборотов жить на Венечных планетах…

Другие, ссылаясь на Комментарий к Кодексу, доказывали, что вина слушателя должна рассматриваться под углом требований правопорядка, содержащихся в Уставе Школы, постольку-поскольку Школа имеет особый статус автономного образования, приравненный к Венечным планетам ВКМ. Следовательно к его деяниям применим перечень наказаний указанный в Уставе:

а) отчисление с последующим восстановлением через год;

б) исправительные работы от одного до трех лет с возможным восстановлением на столько курсов ниже, сколько осужденный провел в местах наказания.

Ментора устраивал пункт «а» Устава. И был категорически против тех, кто настаивал на применении более жесткой статьи Закона. Однако, он хорошо понимал, что Устав в случае с Пытливым применить будет достаточно сложно. Вся загвоздка заключалась в том, что Пытливый был выпускником. Через месяц-другой всем слушателям двадцатого курса он, ректор, в присутствии Всевышнего, в торжественной обстановке, вручит дипломы Удостоенных деятелей науки третьей категории. А тем, кто вернулся из командировки с планеты Земля предполагалось вручить дипломы не далее как через пару дней.

Большинство членов Ученого Совета Школы предлагали представленные практикантами отчеты приравнять к итоговой диссертационной работе. О том, что они из зала, где состоится заслушивание отчетов, могут выйти в ранге ученых, держалось пока в секрете. Потому что на это еще не было получено добро Совета Избранных. Все будет зависеть от уровня представленных отчетов…

И еще он знал, что Пытливый единственный из вернувшихся, кто до сих пор не сдал своего исследования в компьютерную службу. Hо у него еще есть время. Последний срок приема работ день завтрашний. Срок приема истечет послезавтра в полдень. Правда в связи с непростой ситуацией, создавшейся вокруг слушателя, Ментор мог дать указание не принимать к рассмотрению его исследования. Hо что-то удерживало его от этого шага.

И теперь, оцепенело глядя на дверь, за которой поспешно скрылся Пытливый, ректор всерьез задумался, а правильно ли он поступает? Ведь если запретил бы, то Пытливый осуждался бы как студент. То есть, находился бы под юрисдикцией Устава Школы. В обратном случае он должен быть аттестован. И уже как специалист, он подпадал под действие Свода законов граждан ВКМ…