Виталий Вавикин - Третий источник
– Да я и сам уже не знаю. – Квинт кутается в покрытую льдом рубашку. – У тебя нет теплой одежды?
– Нет.
– А палатка?
– Послушай. Я тебя сюда не приводил, и не мне беспокоиться о твоем состоянии. – Назиф взваливает на плечи тяжелый рюкзак и продолжает подъем.
– Подожди! – кричит Квинт.
– Спускайся вниз, старик! – говорит, не оборачиваясь, Назиф. – К концу дня выберешься в лес, там и отогреешься.
Гладиатор смотрит, как он уходит. Оглядывается по сторонам. Трехцветный ка-доби показывается из-за переливающегося в лучах холодного солнца сугроба.
– Вот он! – кричит художнику Квинт. – Вот тот, кто привел меня сюда!
Ка-доби фыркает и начинает взбираться по сугробам к монолитной ледяной глыбе, за которой скрыт вход в пещеру. Две реки уходят в темноту, переливаясь причудливыми цветами. Зверек прыгает вдоль берегов, оборачиваясь, словно желая убедиться, что люди идут за ним.
– Думаешь, он разумен? – спрашивает художник гладиатора.
– Не знаю. – Квинт вглядывается до боли в глазах в бесконечную тьму впереди. – Может быть, им кто-то управляет?
– Если здесь кто-то кем-то и управляет, то это зверек нами. – Назиф расстегивает теплую куртку. Температура повышается. Застывший лед тает, капая с рубашки Квинта. Убежавший далеко вперед зверек останавливается и ждет их.
– Подожди! – кричит ему гладиатор.
Ка-доби фыркает и снова убегает вперед.
– Сомневаюсь, что он умеет разговаривать, – говорит художник.
– Стоило попробовать, – Квинт вспоминает Евангелину. – Она была такой живой.
– Кто?
– Девушка, которую я любил.
– Это из-за нее ты здесь?
– Да.
– А имя?
– Евангелина.
– Мою звали Ясмин.
Реки уходят под каменную стену, заставляя остановиться.
– Куда делся ка-доби? – спрашивает гладиатор, оглядываясь по сторонам.
– Может, спрятался? – Назиф смотрит назад, в люминесцирующую даль извивающихся рек. – Или убежал.
– Я бы заметил, – говорит гладиатор. Он подходит к стене и проверяет на прочность. Его рука уходит в каменную твердь, растворяется в ней.
– Думаешь, он прошел сквозь нее?
– Сейчас узнаем, – Квинт делает шаг вперед, растворяясь в камне.
Назиф смотрит на уходящие под стену реки, пожимает плечами и идет вслед за гладиатором.
* * *Корабль замирает, но двери не спешат открываться.
– И что теперь? – спрашивает Зоя.
– Надо было остаться, – нервничает Солидо.
– И сойти с ума! – Зоя недовольно фыркает.
Мидлей молчит. Он подходит к закрытой двери. Прикасается рукой к ее холодной глади. Где-то под ногами щелкает воздушный клапан. Дверь начинает открываться. Яркий свет слепит глаза. Нет. Не свет. Просто темноты было слишком много. Темноты внутри корабля.
– Добро пожаловать в центр создания! – приветствует их уже знакомая голограмма.
В просторном помещении кипит работа. Камеры в человеческий рост заполнены бледно-зеленой жидкостью. Обнаженные люди плавают в них подобно детям в утробе матери. Механические работники снуют в свободных проходах.
– Что это за место? – спрашивает голограмму Мидлей.
Блондинка улыбается. Робот проходит сквозь нее, неся на манипуляторах обнаженного мужчину.
– Да это же я! – говорит Солидо.
– Только без женской груди, – подмечает Зоя.
– Добро пожаловать в центр создания! – повторяется голограмма.
Солидо идет за роботом, который несет куда-то его тело. Сотни камер с бледно-зеленой жидкостью уходят рядами вглубь помещения.
– Держись рядом с нами, – говорит Зое Мидлей.
– Я хочу найти себя, – она с завистью смотрит на тело Солидо.
– Это не он.
– Откуда ты знаешь?!
– Не знаю. Но это лишь тело. Солидо здесь. С нами. И ты.
Робот укладывает тело Солидо на железный стол, подключает к его голове провода. Глаза Солидо открываются. Такие же голубые. Такие же светлые.
– Что они делают? – нервничает Солидо с женской грудью. Электрический разряд проходит через тело его двойника. Спина Солидо выгибается. Еще один разряд. – Что они делают?! – орет Солидо.
Его двойник начинает кричать. Солидо срывает с его головы провода. Электрические разряды скручивают тело Солидо.
– Сделай же что-нибудь! – кричит Мидлею Зоя.
Замыкание выбивает сноп искр. Напряжение пропадает. Солидо падает на пол. Глаза его широко раскрыты. Грудь тяжело вздымается. Вверх, вниз. Вверх, вниз.
– Солидо! – Зоя опускается на колени. Подкладывает руки под его голову. По светлым волосам течет кровь. – Солидо!
– Я в порядке, – он смотрит на своего двойника. Поднимается на ноги и подходит к нему. – Эй, – он осторожно трогает его за плечо.
Двойник смотрит на него. Голубые глаза хлопают. Улыбка растягивает губы. Струйка слюны скатывается по щеке.
– Эй! – Солидо поворачивается к Мидлею. – Что с ним?
Мидлей молчит. Двойник молчит. Зоя наклоняется к двойнику. Заглядывает в пустые, ничего не выражающие глаза.
– По-моему, он ничего не понимает, – Зоя достает зажигалку.
Синий язычок пламени лижет ладонь двойника. Он вздрагивает, но не пытается отдернуть руку.
– Ты чего?! – орет Солидо на Зою.
– Да он овощ! – она смотрит на двойника. Пахнет горелой плотью. Кожа съеживается, вздувается и лопается. – Ты превратил его в овощ!
– Хватит! – Солидо бьет ее по руке.
– Это просто тело. Просто плоть, – Зоя снова подносит зажигалку к руке двойника.
– Не смей! – Солидо выворачивает ей руку. Забирает зажигалку.
– Ты убил его!
– Я хотел спасти его! – он смотрит на самого себя. Слюни все еще текут по его щекам. Глаза хлопают. – Вот найду твоего двойника, и посмотрим, как ты запоешь!
– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею!
Механический работник оживает. Подхватывает двойника на руки и несет к кораблю. Дверь закрывается. Двигатели гудят.
– Куда они увозят его? – спрашивает Солидо.
– На вокзал, – Зоя смотрит, как улетает корабль.
– Нужно найти тебя, – говорит Солидо.
– Не смей!
– А ты останови меня! – он разворачивается и уходит прочь.
Зоя бежит за ним следом.
– Ты сам все испортил! – кричит она.
– Я знаю. – Солидо отдает ей зажигалку.
Они идут вдоль рядов камер с телами людей, уступая место механическим работникам.
– Сюда! – кричит им Мидлей.
Обнаженный двойник Зои лежит на металлическом столе. Перед карими глазами мелькают созданные голограммой образы. Секс, личная гигиена, секс, выбор одежды, секс, модели общения, секс, карты местности, секс, лица знакомых, секс, информация о питании, секс…
– Зачем они все это показывают мне? – спрашивает Зоя.
– Затем, что ты – блудница? – Солидо смотрит на плоский живот двойника. – И ребенка у нее нет? – его взгляд опускается ниже. – И возбуждает ее все это больше, чем тебя.
– Откуда ты знаешь?! – Зоя обиженно смотрит на рождаемые голограммой образы. Позы лесбийской любви уступают место правописанию и манерам общения. Фразы, буквы, почерк. И снова секс. Мужчина сверху. Мужчина снизу. Мужчина сбоку. Подробности крупным планом. Вид изнутри. Разряд тока. Двойник стонет. Новая игра плоти.
– Я возбуждаюсь, – говорит Солидо.
– Я тоже, – Зоя смотрит на лужицу выделений между ног своего двойника. – Мидлей?
– Да?
– Давай поищем тебя.
– Зачем?
– Затем, что в прошлый раз мы едва не убили с Солидо друг друга. Не хочу проверять, что будет теперь.
Они бродят между рядов камер с людьми, изучают их лица. Ничего. Никого. Даже на металлических столах.
– Где нам найти Мидлея? – спрашивает Зоя голограмму.
– Нигде, – говорит блондинка.
– Почему? – спрашивает Солидо.
– Потому что он уже не такой, как вы.
– Как это? – Зоя подозрительно смотрит на Мидлея.
– Я не знаю, – говорит он.
– Нас сделали здесь? – спрашивает голограмму Солидо.
– Да.
– И Мидлея?
– Да.
– Почему же тогда мы не нашли его двойника?
– Потому что его уже здесь нет.
– Черт!
– Подожди, – Зоя смотрит на изображение блондинки. – Почему мы нашли своих двойников?
– Потому что вы покинули Хорнадо-дел-Муэрто.
– Что будет с двойником Солидо?
– После его смерти будет создан новый двойник.
– Так мы тоже должны были умереть?
– Да.
– Но ведь не умерли.
– Вы покинули Хорнадо-дел-Муэрто.
– Но ведь мы живы.
– Информация отсутствует.
– Что будет с моим двойником?
– Она займет свое место.
– Как и двойник Мидлея?
– Да.
– Где?
– На этой планете.
– В Хорнадо-дел-Муэрто?
– Отель «Амелес». – Блондинка исчезает, уступая место трехмерной карте.
– Как нам попасть туда? – спрашивает Зоя.
– Информация отсутствует.
– Как нам выбраться отсюда?
– Информация отсутствует.
* * *Каменная стена проникла в них. Стала одним целым. Заполнила сознание. А потом так же внезапно отступила, оставив кристально чистые мысли. Гладиатор тряхнул головой и огляделся по сторонам. Стена за его спиной расступилась, впуская художника.
