Евгений Лукин - С нами бот
Но в ту пору на этот пунктик инструкции я пока не обратил внимания.
– Удивили вы меня, Лёня, – размеренно говорил Труадий Петрович. – Я ведь при первой нашей встрече составил о вас совершенно иное мнение. Должен признаться, вы мне тогда показались… как бы это помягче выразится…
– Как бы да, – кротко покаялся бот.
Ага! Покаялся он там! Кротко! Услышал знакомое «как бы» и поддакнул, поскольку работает в режиме «согласие».
– Ну, то есть вы понимаете, о чём я… Так вот. Мне нравится ваше отношение к делу. Мне вообще нравится здоровый цинизм. При условии, что он не становится самоцелью. Как, кстати, случилось на той вечеринке. На вечеринке вы тогда, конечно… м-да…
Старый душевед говорил и слушал себя с удовольствием.
– Вот вы сейчас гадаете, с какого момента нашего собеседования я заподозрил, что… – Он помедлил, как бы заново взвешивая все «про» и «контра». – …что всё-таки вопреки первому впечатлению приму вас на работу. Причём не заместителем, а именно начальником отдела геликософии…
На фоне ухоженных, самодовольно шевелящихся усов Труадия Петровича возникла и мелко покивала головёнка со сглаженным профилем (до некоторых пор я пользовался неподвижными значками, и только вчера вечером обнаружил режим анимации, показавшийся мне более наглядным).
Покивал и я.
– А с того самого момента, Лёня, – любезно пояснил Труадий Петрович, – когда вы перестали упорствовать и честно признались, что не смыслите в геликософии ни уха, ни рыла…
Чип мне в тыкву! Он признался?! Ещё и стукач вдобавок… Его счастье, что победителей не судят.
– Окончательно же я утвердился в своём решении после того, как вы, Лёня, согласились продемонстрировать, что именно вы намерены вешать на уши клиентам и публике. Все эти ваши тренды и брэнды, должен признать, прозвучали в достаточной степени заумно…
– Тренды-брэнды балалайка, – неожиданно произнёс Лёша Радый и вновь замолчал.
– Примерно так, Лёша, примерно так…
– Давайте сменим тему, – ни с того ни с сего брякнул бот, чем изрядно меня напугал. Хамло да и только! Надо полагать, окончательно запутался.
Труадий Петрович внимательно взглянул мне в глаза. Улыбнулся.
– Ну, расслабьтесь, Лёня, расслабьтесь. Не будьте столь серьёзны. Вы же не на собеседовании уже… – И продолжал: – Думаю, вы прекрасно понимаете, что терминология – это всего лишь оболочка… Но это защитная оболочка, Лёня! Без неё не обойтись. Суть всегда проста и неприглядна. Терминология делает её сложной и привлекательной. Как только термин становится понятен всем, считайте, что его нет. Считайте, что пришла пора придумывать новый, ещё более невразумительный. Логистика, дактилономия, геликософия…
– Да, геликософия, – сказал бот.
На работу меня приняли с испытательным месячным сроком, однако визитные карточки по распоряжению Труадия Петровича отшлёпали немедленно. К концу нашего недолгого чаепития мне их уже вручили. Кстати, принесла их та самая обезьяноненавистница Лера, что сидела рядом со мной на памятной вечеринке.
Узнав о случившемся, Ева Артамоновна обомлела. Конечно, по справедливости, эту весть ей должен был сообщить бот, однако я, каюсь, не устоял перед соблазном и обрадовал супругу лично. Вернее, не то чтобы обрадовал, скорее привёл в смятение. Фирма Евы, как оказалось, сильно зависела от фирмы Труадия, поэтому назначение моё было настолько хорошей новостью, что рушило сложившееся равновесие – и поди всё теперь просчитай!
Ни разу я не видел Артамоновну такой оробевшей, чуть ли не угодливой. Шутка ли, с «Мицелием» породнилась! На третьей минуте разговора мне стало до того неловко, что я передал слово боту, а там и вовсе оставил их наедине.
На следующий день поехал в комплекс снимать лангетку. Всё срослось нормально, но руку мне посоветовали беречь. В гастроэнтерологию решил не ходить. Во-первых, зачем? Во-вторых, договаривались-то об этом не со мной, а с ботом. И направился я, как легко можно догадаться, к Олжасу Умеровичу.
К моему удивлению, выслушав рассказ об удивительных похождениях своего клиента, оператор нахмурился.
– Это автопилот, понимаешь? – сердито сказал он. – Это как в самолете. Пока всё спокойно, пусть рулит! А когда серьёзные дела начались, когда на посадку идти – пилот штурвал берёт, понимаешь? Пилот! А ты что делаешь?
– Что я делаю?
– Э! – бросил в сердцах Олжас Умерович. – Тебе как было сказано?
Не в настроении он, что ли?
Я пожал плечами.
– Убрать звук и задать непрозрачный фон.
– А думать за тебя кто будет? Бот будет? Олжас Умерович будет? Нет, вы на него только посмотрите! Его на работу берут, а он всё глушит и непрозрачный фон выставляет! Кто так делает? Это ж тебе не с друзьями болтать, не с девушками секс дружить! Руку где держат? На пульсе! А если бы не взяли на работу?
– Взяли же…
– Повезло! Крупно повезло! Машину водишь?
– Нет.
– Тц! Представь: отпустил ты руль на скорости. Представил?
В памяти немедленно всплыло наше возвращение из гостей в Евиной «мазде».
– Представил…
– Молодец! Бросил руль, налетел на столб, а потом иск автомобильной фирме, да? Зачем машина сама столб не объехала?
Я был остро разочарован и, пожалуй, обижен. Зашёл поблагодарить, а он меня отчитывает!
– Позвольте! – сказал я с достоинством. – А как же все эти сведения в инфе, будто люди на автопилоте государственные экзамены сдавали?
– Не на автопилоте! С помощью автопилота! Разницу чувствуешь? Ты что, думаешь, бот за тебя работать будет? Жить за тебя будет? Ишь, губу раскатал… Чтобы он на тебя работал, сначала ты на него поработать должен!
– Это как?
– Грузи его! Контролируй! Установки давай! Типичные ситуации отслеживай! А ты самоустранился… Какой, говоришь, отдел?
– Геликософии.
– Это что такое?
– А бот её знает! – мрачно сострил я.
– Бот ничего не знает! – вспылил Олжас Умерович. – Он дура железная! Пока не настроишь, ничего не знает. Короче, я тебя предупредил – и чтобы потом не жаловался…
Лучше бы я к нему не заглядывал. Встревожил он меня. Встревожил и вновь лишил уверенности, которая только-только начала потихоньку завязываться в неустойчивой моей психике.
Да, пожалуй, искусственный интеллект по существу ничего в нашей с вами жизни не изменит. Даже если он будет создан, у кого ему ума набираться, а?
И всё-таки в главном Олжас Умерович не прав. Конечно, бот – дура железная, конечно, он выбрасывает ответы вслепую, поскольку воспринимает услышанное абы как. Конечно! Но, если его шансы разрулить жизненно важную ситуацию равны хотя бы пятидесяти процентам, это уже замечательно! И знаете почему?
Потому что мои собственные шансы в этом смысле равны нулю.
Проверено.
Глава девятая
Тем не менее первые несколько дней моего правления я честно старался контролировать бота. Установки давал. В бирюзу на рабочем месте не уходил ни разу. Бывало, даже отключал динамик и зачитывал ответы сам. С должным выражением. Ничего доброго об этих нескольких днях память моя не сохранила. Предсмертная тоска, вечная боязнь ошибки и полное непонимание того, чем пытаешься заниматься. Тренды-брэнды балалайка.
Две мои юные сотрудницы, обе с лютым уличным прононсом (ну, из этих девиц, что обиженно привизгивают в конце каждого слова), судя по всему, уважения к новому начальству не испытывали ни малейшего. Равнодушно поправляли при мне чулки и косметику. Наконец пошли тревожные звоночки в виде вопросительных взглядов огромного Лёши Радого и самого Труадия Петровича. А испытательный срок, напоминаю, был мне назначен, образно говоря, с гулькин месяц.
И я сломался.
Послал к чёртовой матери Олжаса Умеровича вместе со всеми его предостережениями, вырубил звук, врубил фон, отдал бразды автопилоту и с удовольствием перечитал наконец «Письма к тётеньке». С начала до конца.
Бот меня почти не беспокоил: личное присутствие требовалось от силы раз десять—двенадцать за целый день: выйти из-за стола навстречу особо ценной персоне, оставить подпись на документе – и всё в том же роде.
Мог бы и сам этим заняться, скотина ленивая!
Дочитав Салтыкова-Щедрина, я с опасливым любопытством выглянул в окружающую действительность и с неслышным миру истерическим смешком обнаружил, что положение моё в команде волшебным образом изменилось. Юные сотрудницы преданно внимали любой произнесённой мною ахинее, причём с таким видом, будто обе готовы отдаться мне по первому зову. А вечером Труадий Петрович зазвал меня в свой кабинет на рюмку «Камю».
– Ну что, Лёня? – вполне добродушно молвил он. – Вижу, переходный период позади, начинаешь осваиваться. А поначалу я, честно тебе скажу, встревожился… Обычно я в людях не ошибаюсь… Неужели, думаю, всё-таки ошибся? Нет, не ошибся… Вот давай за это и выпьем.
Случившееся необходимо было осмыслить. Согласен, в деловом плане я величина отрицательная. А бот, бери выше, нулевая. Но это всё в теории. А на практике-то он самый крутой отдел возглавил! Что ж, там в конкурсе одни отрицательные величины участвовали? Позвольте усомниться…
