Александр Лукьянов - Старик с обочины

Возраст неизвестен, за тридцать. Помощник и правая рука Хрыча, второй человек в охране «Курорта». Из честных служак. Бывший армейский капитан. Толком о его прошлом не известно, поговаривают, что произошло какое-то крупное ЧП на стене, окружающей Зону. Его с отделением отправили устранять. Баклажан вернулся один из всего отряда и при смерти от потери крови. Ни благодарности, ни выговора не последовало. Безразличие начальства покоробило его. Выписавшись из госпиталя, Баклажан нашел подтверждения того, что солдат просто подставили, послав на убой. После чего он инсценировал собственную смерть и ушел в Зону. Молчалив, практичен, пунктуален, ненавидит мир по ту сторону стены.

Охранники двинулись вдоль ограды, внимательно всматриваясь в пустырь за речкой. Старик сложил в деревянный ящик топор и ножовку, взял лопату на плечо и с ящиком под мышкой зашагал по «Главному Проспекту», обсаженному с обеих сторон высоченным топинамбуром.

По правую руку показалось серое здание под обомшелой шиферной крышей. Это и был бывший столярный цех, а теперь одновременно мэрия «курорта», его клуб, резиденция охранников, хранилище общественного продовольственного неприкосновенного запаса, арсенал, мастерская и универмаг. Вернув инструменты хмурому Баклажану, копавшемуся в тесной кладовой, Старик пару минут постоял, рассматривая столярку снаружи, после чего направился к дому Борова.

Выйдя на крыльцо, Боров кивнул в сторону груды серо-зеленой грубой ткани.

– Разберёшься. – устало сказал он. -Чтобы к пятнадцати ноль-ноль было готово, потому что в пятнадцать тридцать надо выходить.

– Можно пойти с вами? -спросил Старик.

– Носильщики не нужны. -ответил Боров. -Платы не будет.

– Да я так… посмотреть.

– Любопытствуешь, значит? Ладно, шей, там видно будет.

Собственно, видавшие виды картонные коробки никакими мешками не были. Их обтянули брезентом, приделали лямки, карманы, всякие пуговицы-застёжки и приспособили для бережной транспортировки на спине и груди всевозможных «штук». Требовалось пришить на место всё, что оторвалось, положить латки на дыры и зашить прорехи. Дело спорилась и, пожалуй, могло быть завершенной за час до срока. Старик поглядывал на окно, в котором мелькала смутная тень Борова. Тот тщательно заворачивал «штуки», выменянные за неделю у добытчиков, готовя сокровища к отправке. Последним, кто внёс свою лепту в бизнес «курортного» торговца, был Хоботяра. Он вчера вечером оптом сбыл Борову свои находки, а с рассветом уже подался на северо-запад в сторону Лукьяновки. Хоботяра считался невероятно везучим добытчиком. Много раз его группа оказывалась на волосок от смерти, а он всегда оказывался в числе тех удавалось спастись. В конце концов, он стал пользоваться дурной славой «несчастливого талисмана» и с тех пор всегда ходит в одиночку.

Вынырнув из-за двухметровой высоты пирамидального куста смородины, к дому метнулся охранник Бульдог. Нетерпеливо забарабанил в мутное стекло.

– Чего там? – недовольно отозвался Боров.

– Слышь, тебя там Хрыч кличет.

– А самому ему зайти слабо? Непременно инвалиду до столярки ковылять? Не пойду.

– Не, такое дело… В общем обязательно там нужен.

– Провалиться вам… Иду.

Кряхтя, Боров выбрался на заросший дворик. Поднял на ходу пару починенных упаковок, посмотрел, кажется, остался доволен работой. Переваливаясь по-утиному, удалился. Старик заметил, что Боров потерял на крыльце исписанный лист бумаги, но окликать не стал. Подобрал бумагу, начал читать, задумался, хмыкнул, крепко потёр подбородок. Ещё раз прочёл, вернулся к работе, но теперь шил рассеяннее, несколько раз отвлекался.

Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 13 часов 00 минут 1 августа 2007 г.

Ровно в час пополудни послышались тягучие удары молотка по подвешенному куску рельса. Старик осмотрел отремонтированную и аккуратно уложенную тару, встал, с хрустом потянулся и пошёл к столярке. Рядом с ней находился предмет гордости «курортников» – дармовой душ. Когда лет тридцать пять назад в Черново только начинали обосновываться первые обитатели, незаслуженно забытый гений додумался вкатить в крематорку за ручьём большой железный бак с подведёнными к нему трубами. Крематорка оказалась уникально устойчивой и действует по сей день! Как и всё гениальное, горячее водоснабжение элементарно просто. Как в классической школьной задаче – в одну трубу самотеком вливается холодная вода из ручья, превращается в пар струями плазмы, хлещущими бак, а пар вырывается через другую трубу. По пути он охлаждается, конденсируется и до «курорта» доходит горячая вода. Так что при желании любой «курортник» может вволю помыться. Со сравнительными удобствами и совершенно бесплатно.

Старик сорвал по дороге лист подорожника. Его уже научили вчера, как использовать это неприхотливое мутировавшее растение в качестве неплохого заменителя мыла. Кран злобно фыркнул, сплюнул остывшую воду и выдал на ладони толстую тёплую струю. Растёртый подорожник вспенился и отчистил с рук грязь второго трудового дня.

В Черново имелся также собственный «ресторан». В одном из помещений на первом этаже бывшего столярного цеха стояли два длинных стола, сколоченных из струганных некрашеных досок, и такие же грубые лавки. Старик отдал на входе три патрона повару Пельменю и получил от подрабатывавшего сегодня на кухне Ташкента алюминиевую армейскую миску с тушеной картошкой, такую же вторую посудину с чем-то супообразным и кружку с традиционным подслащённым мятным отваром.

Громких разговоров за столом не вели, ели молча, либо переговариваясь вполголоса. Священное право повышать голос в «ресторане» было только у Пельменя и тот им сегодня воспользовался:

– Эй, Бармалей!

– Ну? -поднял голову мрачный, заросший недельной щетиной охотник, сидевший в тёмном углу.

– Свинина заканчивается. Полтуши осталось.

– Все крысоловки твои сломались, что ли?

– Хохмить в «раю» будешь. -невозмутимо парировал Пельмень. -На Райке. Когда промышлять пойдешь?

– Завтра с солнышком. -проворчал Бармалей.

– Подсуетись, родимый. Не то мужики опять на вегетарианскую диету сядут. Взвоют, когда наварю им морковки…

– А что я – один тут с автоматом?

– Батон и Дырявый, похоже, сгинули. Колотун с двумя новичками… Памперсом и… ну, как его… тоже, как видно не вернутся. Про Носка уж не говорю, царство небесное. Вы, охотники, хоть бы молодняк себе в ученики брали.

– Ага, -оскалился Пельмень, -вот, к примеру, сосунка этого. Хы!

Он указал кружкой на Старика.

– Я бы не пошёл к тебе в ученики. -добродушно ответил Старик. -Не люблю тех, кто зверушек изничтожает. По-моему это следствие искалеченной психики. Наследие тяжелого детства: родители в угол ставили, одноклассники булочки отбирали.

Бармалей полиловел и сжал кулаки.

– Э, э! -предостерегающе помахал мятым половником Пельмень. -Поспокойнее за столом, Бармалей. А ты, Старик, не зарывайся, знай место. Завтра четверг, новосёлов опять к нам через ворота выведут, так что вполне можно из них кого-то присмотреть, не все же – мусор. Давай, Бармалей, воспитывай смену, а то, не ровен час, сожрут тебя зайцы, мы без твоих поставок исхудаем…

Обедавшие заржали.

– Типун вам всем на языки, трепачи. -от души пожелал Бармалей, допил отвар и вышел.

– Что точно – то точно, на рожон лезть не надо. -прошептал Старику сидевший рядом Тихоня, -Особенно с Бармалеем цапаться – гнилой мужичонка, даром что охотник. Вы поели?

Тихоня – рабочий, бывший студент, в Зону ушел с пятого курса физфака ХамГУ. Причины ухода скрывает очень тщательно, но явно они не криминальные. Неуёмный любитель повыпендриваться своими знаниями и порассуждать на отвлеченные философские темы. За этот выпендреж его несколько недолюбливают «курортники». Но в целом парень неплохой. Все еще верит в то, что жизнь каким-то чудом изменится. На «курорте» кое-как сводит концы с концами. Живет на подачки от других обитателей Черново, весь в долгах. С кредиторами всегда честно рассчитывается, но тут же влезает в новые долги. В глубине Зоны бывал, но никогда не рисковал этого делать один, только в группах. Профессионалы же, как известно толпами не бродят, и никто из них не соглашается брать его напарником: -«На что мне эдакая обуза?»

Старик удивленно кивнул.

– По-моему, в Зоне все «на ты». -заметил он.

– Конечно. Но у меня машинально вырвалось, когда вас вспомнил. Лет пять назад вы выступали на открытии студенческой научной конференции университета. Преподаватель с исторического факультета?