Кимберли Дёртинг - Клятва
— Не пора ли нам в постель? — Я подхватила сестру на руки, используя это как предлог для избавления от чувства, будто я разочаровала отца.
Анджелина кивнула, хотя сна у нее не было ни в одном глазу.
Я кивнула, прощаясь с родителями, отнесла свою растрепанную сестренку в нашу общую спальню и усадила на единственную кровать. Оставив ее раздеваться, я отправилась за мокрым полотенцем, чтобы стереть грязь, которую она умудрилась собрать на себя в течение дня.
— Ты грязнуля, — обвиняюще произнесла я, стирая пятна с ее белоснежной кожи. Она улыбнулась, обнажив полный рот зубов. — И Маффин тоже грязнуля, — пожаловалась я, глядя на неопрятную игрушку, которую она повсюду таскала с собой — изношенного, потрепанного кролика, мой подарок.
Годы не пощадили Маффина. Его мех стал таким тонким, что местами был прозрачен, и игрушка выглядела, словно больная чесоткой. Из-за грязи мягкий белый мех покрылся коричневыми нездоровыми пятнами.
Анджелина схватила старого кролика, не желая, чтобы я его вытирала.
К тому моменту, как я отмыла сестру и переодела ее в ночную рубашку, Анджелина прижималась ко мне, едва в состоянии держать голову.
— Ну вот, соня, — прошептала я, укладывая ее под одеяло и пристроив рядом грязного кролика. Анджелина никогда не спала без Маффина.
Я забралась на кровать рядом с ней, придвинула поближе лампу и вытащила подаренную Ароном ткань. Я уже разрезала ее на куски, придумав собственную модель, и скрепила их булавками. Вытащив иглу из катушки на прикроватном столике, я начала работать, вновь отметив ощущение, возникавшее от движения шелковой ткани между пальцами, и подумав, каково это — носить нечто столь возмутительно тонкое.
Ступни Анджелины переместились под холодными простынями и забрались под мои ноги в поисках тепла.
Так моя сестра желала спокойной ночи.
Это был единственный способ, которым она могла это сделать.
Глава пятая
Уговорить Бруклин сходить в клуб не составляло труда, и я не сомневалась, что в этот раз все пройдет гладко. Брук была вполне предсказуема.
— Ну и кто он? — спросила она заговорщическим шепотом, придвинувшись поближе и ухватив меня под руку. Она подмигнула Анджелине, которая сидела на кровати, скрестив ноги, и в восхищении глядела на Брук. — Я тебя там ни с кем не видела, но ты никогда не ходила в клубы дважды в неделю.
Она была права: с того вечера в «Добыче» я не переставала думать о глазах цвета грозового облака. А это было два дня назад. Ни один парень не занимал мои мысли так долго.
Я не понимала, что нашла в Максе. Он пугал меня почти так же сильно, как и интересовал. И все же, хотя меня беспокоила возможность наткнуться на его приятелей, я отчаянно хотела увидеть его вновь.
— Все не так, — попыталась объяснить я, но Бруклин не желала слушать моих оправданий.
— Правда, Чарли? Я тебе ни на секунду не верю, особенно если ты хочешь надеть это. — Она с подозрением прищурилась, рассматривая меня.
Я слегка улыбнулась. Хотя я сшила это платье сама, оно казалось слишком вычурным. Или наоборот, слишком простым. Я не Бруклин. Я не привыкла чувствовать себя настолько открытой: одно плечо было обнажено, на другом — лишь тонкая полоска темного шелка. Ткань казалась прозрачной и туго облегала фигуру, чего никогда не делали мои свободные хлопковые платья.
— Неважно. Если ты не хочешь рассказывать… — Брук состроила выражение, безотказно действовавшее на любого парня. — Она тебе ничего не говорила? — обратилась она к моей сестре.
Анджелина покачала головой, опустила подбородок на руки и выжидательно склонилась вперед, широко раскрыв глаза.
— Серьезно, Брук, ничего нет. Просто он… очень необычный. Мне бы хотелось с ним поговорить. Это не то, о чем ты думаешь.
Но, в конце концов, мои мотивы не имели значения: Бруклин пошла бы все равно. Тем вечером, оказавшись у красной стальной двери, я с облегчением увидела, что «Добыча» все еще открыта и это все еще клуб. Однако сегодня я чувствовала себя гораздо неуютнее, чем когда пришла сюда в первый раз.
Впрочем, некоторые вещи не меняются: другой вышибала, тот же ритуал.
Бруклин, как всегда, наслаждалась вниманием, меня же оно оскорбляло и унижало больше, чем обычно, поскольку на этот раз моя кожа была обнажена.
Вышибала разрешил нам войти, поставив печать с галлюциногеном. Не успели мы убрать паспорта, как кожу под печатью начало жечь. Я едва на нее взглянула, вертя головой и осматривая клуб в поисках чего-то — кого-то, — хотя знала, что скоро на руке появится волдырь.
С той же легкостью, с какой нам удалось миновать вышибалу, мы получили выпивку у синеволосой барменши, и на этот раз она даже отдала Брук сдачу, впрочем, оставив себе щедрые чаевые.
Сегодня в клубе было еще больше людей, и я посмотрела на сцену, где танцевали девушки, теперь украшенные не бусами, а яркими султанами из перьев. Они завораживали, словно экзотические птицы фиолетовой, синей и зеленой окраски.
Брук тащила меня сквозь толпу, поддавшись соблазнам музыки, мужчин и наркотика, гуляющего по ее венам.
Мои глаза бегали туда-сюда в поисках…
Этим вечером Макса не было. Искала я и его друзей, говоривших на странном гортанном языке, хотя по другой причине. Встречи с ними я предпочла бы избежать.
Бруклин сказала, что хочет потанцевать, и я отпустила ее. Я очень надеялась, что Макс все же придет, краем глаза заметив, как легко она скользнула между телами, отыскав себе местечко на танцполе.
Моя голова тяжелела, но я понимала, что это действие попавшего в кровь наркотика. Я взглянула на воспаленную кожу. Шестиконечная звезда.
Закрыв глаза, я ждала, пока неприятное ощущение исчезнет, но внезапно в помещении стало слишком жарко, слишком тесно и громко. Мне надо было на свежий воздух.
Я посмотрела на вход, где вышибала хищно скользил взглядом по коже очередной несовершеннолетней, и мне стало совсем нехорошо. Наверняка отсюда можно было выйти как-то иначе, например, через заднюю дверь.
Я отошла от поручней, осматриваясь в поисках выхода. Я не знала, куда идти, и для начала выбрала направление, противоположное вышибале. Это было единственное, что пришло мне в голову.
— Простите, — бормотала я, проталкиваясь между извивающимися на танцполе телами. Я поискала Бруклин, но не нашла ее — она затерялась в бесконечном море лиц.
Мне хотелось найти место, где можно присесть и переждать временное помутнение сознания. Но из-за подкатывавшей к горлу тошноты я хотела убраться подальше от царившего вокруг хаоса.
Оказавшись с другой стороны танцпола, я поднялась по ступеням к одной из платформ, ища выход наружу, но так ничего и не нашла.
Остановившись, я обратила внимание на двух мужчин и женщину, которые страстно обнимались, гладили и целовали друг друга. Волосы девушки цвета полированного черного дерева меняли свои оттенки под действием падающего на них света. Торчащие волосы одного из мужчин были ярко-алыми, а мягкие кудри другого — золотистыми.
Действия троицы казались выверенными и гармоничными, как движения танцоров на платформах сверху. Расположенная за ними огромная зеркальная стена отражала переплетавшиеся руки и ноги, словно каждый из них стремился превратиться в продолжение своего соседа.
И именно там, сбоку от зеркальной стены, я заметила тяжелый черный занавес с бахромой и толстыми золотыми шнурами. За таким занавесом вполне могла прятаться дверь. Я сбежала вниз, загоревшись желанием узнать, что за ним скрывается. Все вокруг пульсировало в тяжелом ритме басов.
Я волновалась, что один из троицы может меня заметить и попытаться остановить, как будто они были стражами этого места. Но никто не обратил на меня внимания, и я незаметно проскользнула мимо.
Коснувшись плотной ткани, я осторожно приподняла край и заглянула за него.
Передо мной был черный коридор, освещенный тусклыми вспышками света, проходящими из клуба сквозь образовавшуюся щель. Я не поняла, куда он ведет, но мне было необходимо выбраться наружу и сделать глоток свежего воздуха.
Я скользнула внутрь, опустив за собой черную ткань, и задержала дыхание, опасаясь, не заметил ли меня кто-нибудь. Сердце колотилось, мышцы напряглись. Я думала, куда ведет этот коридор и можно ли вообще здесь находиться? Наверняка его скрыли не просто так.
Вспышки света не проникали за плотную черную ткань, и мои глаза очень медленно приспосабливались к темноте, однако, в конце концов, я начала различать пол, стены и едва заметные очертания двух закрытых дверей. Убедившись, что меня не раскроют, я направилась вперед, игнорируя голос здравого смысла и делая осторожные, небольшие шаги.
Остановившись у первой двери, я прижала ладонь к ее деревянной поверхности. Во мне проснулся удушливый страх. Я подергала ручку, но дверь была заперта.
