Мэри Расселл - Дети Бога
Некоторые из усыпальниц были просты; полированная медная табличка с именем и датами да крошечный огонек, чье горение поддерживалось какое-то время после смерти. Гордые и процветающие нередко добавляли к этому маленький экран, который можно было активировать касанием, и Ариане хотелось ходить от склепа к склепу, встречаясь с их обитателями, слушая про их жизни, — но она не поддавалась этому порыву.
Вокруг нее звучали тихие голоса и хруст шагов по гравийным дорожкам. «Poveretto»,[46] — слышала она время от времени, когда в маленькую вазу усыпальницы ставились цветы. Молча подтверждались старые привязанности, обиды, долги, а затем откладывались до следующего года. Взрослые беседовали, дети ерзали. Было ощущение сиюминутности и формальности, которое Ариану привлекало, но это кладбище не было местом активного горя.
Вот почему она обратила внимание на человека, который сидел на скамье перед склепом Джины, уронив на колени руки, упрятанные в перчатки. Единственный из посетителей кладбища в этот прохладный и солнечный день, он плакал — глаза открыты, слезы стекают по неподвижному лицу.
У Арины не было желания навязываться этому незнакомцу и даже не было уверенности, что он сегодня придет. Первые месяцы после окончания карантина были настоящим цирком, водоворотом публичного интереса и приватных приемов — каждая минута на счету. Ариана ждала долго, но она была терпелива по натуре. И вот он здесь.
— Падре? — спросила Ариана тихим голосом, но уверенно.
Уединившись в своей печали, он едва взглянул на нее.
— Я не священник, мадам, — произнес он настолько сухо, насколько мог плачущий человек, — и не отец никому.
— Взгляните еще раз.
Он посмотрел на нее и увидел темноволосую женщину, стоявшую позади детской коляски; ее сын был столь юным, что все еще спал свернувшись — в память о материнском лоне. Надолго повисло молчание, пока Эмилио изучал ее лицо: сложная амальгама Старого и Нового Миров, живого и мертвой. Он засмеялся и всхлипнул; и снова засмеялся, пораженный.
— У тебя улыбка матери, — сказал он наконец, и его усмешка стала шире. — И, боюсь, мой нос. Прости за это.
— Мне нравится мой нос, — негодующе воскликнула она. — А кроме того, у меня ваши глаза. Мама всегда говорила, когда я сердилась: «У тебя глаза отца!»
Он опять рассмеялся, не зная, как это воспринимать.
— А ты часто сердилась?
— Нет. Думаю, что нет. Но всякое бывало.
Она распрямилась, приняв официальный вид, и произнесла: — Я — Ариана Фиоре. А вы, насколько я понимаю, Эмилио Сандос?
Теперь он смеялся по-настоящему, забыв про слезы.
— Не могу в это поверить, — произнес он, качая головой. — Не могу поверить!
Он изумленно огляделся, затем подвинулся на скамье и сказал: — Пожалуйста, присядь. Ты часто сюда приходишь?.. С ума сойти! Я говорю так, точно пытаюсь подцепить тебя в баре! А бары еще есть?
Они говорили и говорили, и полуденный свет омывал их лица золотом. Ариана вкратце обрисовала события, произошедшие в их жизни за годы его отсутствия.
— Селестина — главный дизайнер по декорациям в театре Сан Карло, — сообщила она. — Пока что она была замужем четыре раза…
— Четыре? Мой Бог! — сказал он, расширив глаза. — А ей не приходило в голову, что лучше брать напрокат, нежели покупать?
— То же самое и я ей говорила! — воскликнула Ариана, чувствуя себя так, словно знала этого человека всю жизнь. — Если честно, — добавила она, — я думаю, возможно…
— Она бросает их раньше, чем они успеют бросить ее, — предположил он.
Ариана состроила гримаску, но затем доверительно сказала:
— Если честно, она обожает драмы! Клянусь, она выходит замуж, потому что ей нравятся свадьбы. Ты бы посмотрел на вечеринки, которые она закатывает! Вероятно, скоро увидишь — в данный момент она совершает гастрольное турне с труппой театра, а обычно это плохая новость для ее текущего мужа. Когда Джанпаоло и я венчались, присутствовало пятеро наших друзей и мэр — но мы действительно заслужили вечеринку, которую устроили в прошлом году на десятилетнюю годовщину!
Потревоженный разговором и смехом, малыш потянулся и захныкал. Оба уставились на него, застыв в напряженном ожидании. Когда ребенок затих, Ариана вновь заговорила, теперь приглушенно:
— Я забеременела сразу после того, как умерла мама. Знаешь, что мы говорим на Новый год?
— Buona fine, buon principio, — произнес Эмилио. — Хорошее завершение, хорошее начало.
— Да. Я надеялась, что родится девочка. Думала, как будто вернется мама. — Улыбнувшись, она пожала плечами и, потянувшись, коснулась пальцами пухлой и мягкой щечки малыша. — Его зовут Томмазо.
— Как умерла твоя мать? — спросил он наконец.
— Ты знаешь, она была медсестрой. Когда я пошла в школу, она вернулась на работу. Благодаря тебе мы ни в чем не нуждались, но мама хотела приносить пользу.
Эмилио кивнул с застывшим лицом.
— В общем, была эпидемия… патоген изолировать не смогли, и болезнь разошлась по всему миру. По какой-то причине хуже всего ее переносят пожилые женщины. Здесь, в Неаполе, ее называют поппа-болезнь,[47] потому что из-за нее умерло очень много бабушек. Последняя разборчивая фраза, сказанная мамой, была: «Богу придется объяснить мне кое-что».
Рукавом куртки Эмилио вытер глаза и рассмеялся:
— Как это похоже на Джину.
Они надолго замолчали, прислушиваясь к пению птиц и разговорам, звучавшим вокруг.
— Конечно, — сказала Ариана, словно бы не было паузы, — Бог никогда не объясняет. Когда жизнь разбивает тебе сердце, предполагается, что ты должен собрать осколки и начать сначала.
Она посмотрела на Томмазо, спящего в коляске. Нуждаясь в утешении его теплого тельца, наклонилась и осторожно его подняла, одной рукой придерживая поросшую мягкими волосами голову. Чуть погодя Ариана улыбнулась отцу и спросила:
— Не хочешь подержать внука?
«Дети и младенцы, — подумал он. — Не делай со мной этого опять».
Но отказываться было неловко. Эмилио посмотрел на дочь, о которой даже не мечтал, и на ее крошечное дитя, нахмуренное и кроткое в этом сне без сновидений, и нашел свободное пространство в переполненном некрополе своего сердца.
— Да, — наконец сказал он — изумленный, смирившийся и отчего-то довольный. — Да. Я очень этого хочу.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Дорогая (ит.).
2
Здесь: Дорогуша (ит.).
3
Пока (ит.).
4
Всего доброго (ит.).
5
Что, простите? (ит.)
6
Что и требовалось доказать (лат.).
7
К вящей славе Божьей (лат.)
8
Да упокоятся в мире (лат.).
9
Плач 3:2, 6, 8, 14, 15, 16
10
Не буду служить (лат.).
11
«Церковь должна всегда реформироваться» (Св. Августин) (лат.).
12
«Шинн Фейн» — легальное политическое крыло ирландских сепаратистов
13
Простите (ит.).
14
До свидания и спасибо (ит.).
15
Самая высокая гора Средних Скалистых гор
16
Прошу прощения, сеньора (ит.).
17
Щекотно! (исп.).
18
Сокр.: что и требовалось доказать (лат.).
19
Люблю тебя, дорогая (ит.).
20
«Пусть никто не спит» — ария из оперы «Турандот»
21
«Защити меня» (ит.).
22
Позвольте пару минут наедине? (ит.)
23
Ты ведь хороший парень, Нико? (ит.).
24
Хороший парень (ит.).
25
Паста букатини, жареный сыр, пицца Маргарита (ит.).
26
Скопа — карточная игра.
27
«Эта или та» (ит.).
28
Хороший парень (ит.).
29
Пока он спал (лат.).
30
Мне плохо (исп.).
31
Здесь: заговор (фр.).
32
Индеец (исп.).
33
Добрый день (ит.).
34
Миньян — кворум, необходимый для молитвы.
35
