Ирина Крупеникова - Застава
— В этом никто не сомневается, — успокоил его Тур. — Но ни Огненный Полоз, возродивший нас на том свете, ни тем более мы, производная от его памяти, не имеем в руках орудия для того, чтобы потушить её ненависть к людям.
— Ну нет. Подождите, — Лис начал ёрзать на стуле. — Не было ещё ни одного заложного, которого мы бы не сумели проводить!
— Она непростая заложная, — вздохнул Ворон. — Она заложная собственной беды и одиночества. Не думаю, что Память Земная вручила ей нас в качестве оловянных солдатиков. За огненными кольцами отца нет зла, нет войн, обид, мести и гнева. Там царят покой и знания, порождающие новую жизнь. Людмила Старостина осталась на перепутье. Видимо, отец хотел, чтобы мы помогли ей выбрать дорогу. А она легко взяла нас в полон. Поскольку у нас за спиной в тот момент не стояло ничего, кроме взаимного непонимания.
— Взаимного что? — Лис не поверил своим ушам.
— Малыш, два как один мы стали после второго рождения, — пояснил Тур. — И не призрачный солдат, вдохновлённый Симарглом, убил Змиулана в бою. Копьё бросил кто-то, кто узнал в нас своё. И это копьё порвало порочный круг, сотканный злобой Пятницы из нашей ярости. Лишь тогда Ворон увидел во мне брата, а я изгнал гордыню и принял протянутую руку.
Лис уставился на узорную металлическую ограду.
— Получается, вы всё знали с самого начала? А я только бередил старые раны в вашей памяти?
Ворон облокотился на стол и тем самым придвинулся к младшему брату.
— Лис, ты помог нам многое осознать и заставил без страха оглянуться на пройденный путь как на том, так и на этом свете.
— Ты хочешь сказать, что миссия заставы закончена? — встрепенулся юноша.
В ответ Тур и Ворон дружно рассмеялись.
— Малыш, оглянись вокруг, — предложил Тур. — Разве мир заканчивается за стенами нашего дома?
— А Земная Память ограничивается нашими воспоминаниями? — подхватил Ворон.
Лис почувствовал, как сходит на нет напряжение, державшее Полозовых в ледяных тисках после нежданной встречи на клетчатом ковре.
— И каковы наши ближайшие планы? — обрадовался он.
— Неохота мне за руль в час пик, — проговорил Ворон и огляделся в поисках другого предложения.
— Прогуляемся по городу, а ночью поедем домой, — сказал Тур. — Выспитесь в машине.
Ворон собрался возразить, но наткнулся на обезоруживающую улыбку и поднял руки в знак согласия.
— Ну, ладно, ладно, молчу. Ты у нас врач, сам решай, что тебе можно и когда.
— Так-то лучше, — с удовольствием согласился Тур.
Полюбовавшись на мраморные статуи персонажей греческого пантеона, Полозовы вернулись на набережную Мойки. На другом берегу над зелёными шапками парковых деревьев возвышались красные стены Михайловского замка.
— Удивительный город, — Лис прищурился на солнце. — История и современность спутались в один клубок, но так и не ужились друг с другом.
— Почему же не ужились? — спросил Ворон. — По-моему, цивилизация чувствует себя здесь совсем неплохо. О, лихачит!
Он показал на красную иномарку, без зазрения совести обогнавшую справа попутный автомобиль.
— Потому и не ужились, — Лис проследил за его взглядом. — Думаешь, хозяину этой штуки приятно колесить по узеньким перекрёсткам? Дай ему волю, он снёс бы все фонари на мостах, а заодно и сами мосты. Ведь нынче не проблема упрятать речку в подземную трубу. С другой стороны, несчастных клодтовских коней реставрируют не первый год. Выхлопные газы пагубно отразились на состоянии скульптур.
— Отчасти ты прав, Лис, — произнёс Тур. — Однако историю и современность создают люди. Пока существует уважение к соседу, к городу, в котором живёшь, к культурным ценностям своего народа, границы между прошлым и настоящим очерчены лишь временем. А время есть солидарность человеческих поколений.
— Ух-ты! — Лис восхищённо приоткрыл рот. — Точно сказано.
— Это цитата, — Тур улыбнулся.
Ворон нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Реальные действия он всегда воспринимал лучше философских измышлений.
— Куда двигаем, сусанин? — поторопил он. — Созерцать уличные перекрёстки можно и дома.
— Пошли на Фонтанку, — Лис пожал плечами. — Там потише.
Возле тёмной тоскливой речки действительно было тихо и спокойно. Казалось, вода ненавязчиво гасит стрессы, заглаживает бурные эмоции и омывает раны человеческих душ. Люди, ступавшие на гранитную набережную, невольно сбавляли шаг и, отодвинув заботы, с упоением вдыхали липовые ароматы сквера Инженерного замка.
— Лис, почему заложные не могут пройти через речные мосты? — вдруг спросил Ворон, глядя на противоположный берег, где остался дом Людмилы Старостиной.
— Не знаю, — юноша остановился возле парапета. — Считается, что гости с того света вообще не в состоянии преодолеть какой-либо рубеж: мост, перекрёсток, замкнутый забор, черту охранного круга. Мир живых порождает информационную сферу. Это очевидно. Наверное, вместе с фактами в Память просачиваются искусственные убеждения, и возникает ложная, но крепкая стена, за которой люди успешно прячутся от собственных страхов. В давние времена, когда одно племя оттесняло другое, победители первым делом старались огородить или уничтожить кладбища. То, что было свято для одних, становилось враждебно по отношению к другим. Родители, почившие предки — для чужаков они навьи, вредоносные мертвецы.
— Значит, Кикимора до сих пор там? — Тур показал на крыши коммуналок.
Лис по-мальчишески повесил нос.
— Я не ощутил её присутствия в квартире. Остаётся надеяться, что Ки потерялась где-то в просторах Интернета. Ведь она перекинулась к Беру в форме компьютерной информации.
Ворон отвернулся, чтобы скрыть кислую мину, помимо воли проступившую на лице. Лис с ним молча согласился: в своё предположение он тоже не поверил. Но ни тот, ни другой не заметил, как напрягся Тур, медленно освобождавший руки из чёрных перчаток.
— Встать втроём под луной и бросить клич в Переход, — Ворон сдёрнул с лица очки. — Да так, чтобы всё закачалось на обоих берегах!
— Подожди, — Лис краем глаза поймал движение второго брата, развернулся к парапету и заглянул вниз, на отвесную стену набережной, приковавшую внимание Тура. — Это что такое?
На каменной площадке в полуметре от воды красовалась бронзовая фигурка.
— Чижик-пыжик, — негромко пояснил Тур и осторожно повёл в пространстве открытой ладонью. — Памятник герою знаменитой песенки.
— Я не помню здесь никаких скульптур, — насторожился Лис.
— Его поставили в начале девяностых, — походя объяснил Ворон и перегнулся через парапет. — Современная достопримечательность Фонтанки, любимец публики. Кажется, последний раз его похищали года два назад. Улетел с концами в чью-то частную коллекцию. После этого власти распорядились сделать точный дубликат и установили охрану с помощью видеокамер.
Тур тем временем протянул правую руку к бронзовому изваянию. Лис непроизвольно дёрнул носом. Показалось, что от речных волн поднимается знакомый домашний аромат.
— Кикимора, — юноша задохнулся от восторга. — Ки!
— Она была поблизости, — сообщил Тур.
Ворон отошёл на несколько шагов, удовлетворённо кивнул, обнаружив «глаз» охранной системы, и вонзил горячий взгляд в крошечную линзу аппарата.
— Прошла прямо над водой, — подтвердил он. — Рядом присутствовал ещё один призрак… Женщина… Платье старинное… Она показала Ки берег. Девчонка оттолкнулась от скульптуры… Всё. Больше не вижу.
Ворон поспешно нацепил на нос очки, сжал пальцами переносицу и добавил:
— Образ «чижика» знаком ей по чату. С него она начала свою болтовню в сети, поэтому и различила как объект в человеческой действительности.
— Куда она направилась? — Лис завертелся на месте. — Ворон?
— Понятия не имею, — он потряс головой и знаком дал понять брату, что помощь не требуется.
— Кикимора ищет дом, — Тур мельком глянул на свои пальцы, убедился, что мертвенная синева кожи исчезла, и убрал перчатки в карман. — Представления о доме у неё вполне человеческие: стены, крыша, окна.
Лис, как флюгер, повернулся в сторону Инженерного замка.
— Туда? — шёпотом спросил он.
Близнецы неуверенно переглянулись.
— Мало вероятно, — начал было Ворон и осёкся.
Полозовы ощутили присутствие приоткрытого информационного измерения.
— Михайловский замок был построен в конце XXVII века по указу Павла Первого, — как экскурсовод чеканил Лис, пока братья огибали сквер. — И получил своё название в честь архангела Михаила, которого Павел почитал своим небесным покровителем. Это здание считается самой романтической и таинственной постройкой Питера. Павел с семьёй переселился сюда 1-го февраля 1801 года. Замок даже не был достроен! А 11-го марта его убили в его же спальне. Накануне во время ужина, на котором присутствовал Кутузов с дочерьми, Павел сказал: «Я вижу в зеркале свою шею свёрнутой». Его действительно задушили офицерским шарфом. Правда, есть другая версия: сначала ударили табакеркой по голове, а избивали и душили уже мёртвое тело. Строительство дворца было заброшено. Лишь в 1819 году сюда поместили Инженерное училище. С тех пор здание стало называться Инженерный замок…
