Станислав Гагарин - Вечный Жид

Необходимо заметить, что далеко не всё из того, что познаёшь, изучая во время написания собственного романа периодику, научную и художественную литературу, отражается так или иначе в твоем сочинении.

Разумеется, можно найти следы ч и т а т е л ь с к о й деятельности писателя на страницах его произведений. Есть и непосредственные заимствования, они, конечно, так или иначе поданы в авторском тексте в переосмысленном, грубо говоря, в  п е р е в а р е н н о м состоянии.

Не могу поручиться за других, но мне всегда были интересны литературоведческие исследования, в которых угадывались труды иных авторов, они давали пищу уму рассматриваемого критиком сочинителя.

Но если это было интересно мне, читателю Станиславу Гагарину, почему бы не рассказать другому читателю о том, какими специями и приправами пользовался писатель Станислав Гагарин, когда в а р и л роман «Вечный Жид»?

Примечание из 29 апреля 1993 года.

Может быть, подготавливая некий «Творческий калейдоскоп» для последнего романа трилогии, который еще только вынашивается мною, я приложу к нему список использованной литературы, как сделал это, когда много лет назад дополнял собственную диссертацию.

Возможно, подобный перечень поможет моим читателям обрести некий компас для плаванья в океане книжном…

Будда — 623–544 годы до н. э. Сиддхартха Гаутама.

В XIV веке храм на Гае — там росла смоковница, под которой Гаутама достиг просветления — был разрушен муслимами.

Реплика к Магомету. Око за око? Язык Пали.

Идея: Мои превращения не путь ли это к просветлению? В духе буддизма… А?

Сансара — очередная ипостась, звено в цепи перерождения.

Будда и алкоголь. Панча-Шила. Карма — судьба в данной ипостаси.

Сантана — любовь ко всему живому.

Как грузинский царь Теймураз слёзно просил русского царя оборонить его народ от персидского геноцида.

Короткая память у нынешних земляков Шоты Руставели и Иосифа Виссарионовича! Осознают ли они, сколько русских мужиков сложили головы в боях за свободу Грузии…

История иудейской земли не есть история иудейского народа, точно так же, как история Папской области не есть история католичества.

Макиавелли говорит: «Форма правительства имеет весьма небольшое значение, хотя полуобразованные люди думают иначе.

Великой целью государственного искусства должна быть у с т о й ч и в о с т ь, которая перевешивает всё остальное, ибо она гораздо ценнее, нежели свобода».

Ну разве не умница сей итальянец, про которого нам постоянно твердят, что он злодей и  к а к а ш к а?!

Интересно, читают ли Макиавелли Ельцин и Черномырдин?

IV. Информация со стартовой площадки.

Рассуждением о Макиавелли я и хотел завершить «Писательский камбуз». Последнюю, так сказать, щепотку перца кинуть в готовое варево. Но когда готовился передать дневник Ирине Лихановой, то увидел, что там зияет временной провал — с середины апреля по середину мая 1992 года.

Тут и вспомнилось, что в этот период я находился в писательской больнице на Каширке, где, собственно говоря, и принялся всерьез писать роман «Вечный Жид».

Было бы несправедливым скрыть эту часть сочинительского процесса от читателя, от которого у меня никогда не было, нет и не будет секретов.

Записи «больничного дневника» я привожу здесь полностью.

15 апреля, среда.

13.46. Палата двести восьмая.

Больница Литфонда. Час назад прибыл сюда лечить гипертонию, ИБС, беречься от инсульта. Меня провожала Вера и за рулем м о с к в и ч а 96–83 МЕХ — Сергей Чернышенко.

Познакомился с дежурными сестрами — Алла и Марина, сестра-хозяйка Любовь Григорьевна Гагарина. Вот так-то! Не больше и не меньше. Я выпросил у нее две электролампочки, для дополнительного освещения палаты.

Завотделением Семен Николаевич Подольский — встреча с ним мне еще предстоит.

Палата хорошая. Побуду хоть в одиночестве, попишу may be как говорят англичане. Почитаю, осмыслю бытие, да и здоровье — это главное — поправлю.

Отойду от склочных дел, затеянных бандой Федотовой.

Начну читать «В круге первом» Солженицына. Еще у меня «Алиса» Кэррола, «Мираж» Викторова, руководство по эксплуатации автомобиля АЗЛК—2141, именно его я купил 11 апреля, «Цицерон», Вопросы философии № 2, 1992, Армия № 6 этого года, кое-какие газеты. Пойду читать.

16–18. Беседовал с доктором. Вечером звоню Вере, чтоб принесла: 1. Ложки — чайную и большую, кружку. 2. Беруши и монеты по 15 коп. 3. Сберкнижку. Качалова. Газеты, ручку и чернила. Альбуцид. Удлинитель. Трентал. Телефон Бурылина — на «Г». Апостолов — два, Янус — один и один РП-5. А также — чай, варенье, ботинки и брюки светлые.

Левую страницу так и оставлю — писать, что попросить у Веры принести. Заваливаюсь спать.

22–01. Позвонил Вере. Соратникам решил сегодня не звонить. Вера говорит: Дурандин сообщил, что пока нет ничего нового.

Читаю Солженицына. Надо сменить его на «Мираж».

Веру попросил приехать в пятницу, завтра как-нибудь перекантуюсь. С утра — анализы и электрокардиограммы.

Подарить сестре-хозяйке «Апостола».

Мыслей никаких. Кроме одной: как заставить окружающих трепетать над твоим чувством собственного достоинства.

Не начать ли набрасывать план романа «Вечный Жид»?

Хорошо, что я здесь. Смена обстановки, а главное — лечение.

Кормят ужасно. Но голода не испытываю. Авось похудею. После ужина гулял вокруг больницы около часа.

22–19. Лягу в койку, почитаю.

16 апреля, четверг.

06–54. Проснулся в 06–12, поссал в анализную баночку, думал еще поспать, но заснуть не удалось. Совершил часть утреннего туалета, осталось принять душ, но там моется сосед по блоку из двух палат, санузел у нас общий. Такие дела…

День обещает быть солнечным. Пойду погуляю. С 08–00 сдаю анализы крови.

19–31. День продолжается, вернее, заканчивается. Размышлял о том, что мне необходимо круче, активнее заняться предпринимательством. Выйти на некие новые структуры, взять на себя, скажем, Анохина. Самому поискать партнеров на «Переброс».

И другим бизнесом заняться. Но сначала погасить грязное дело, затеянное Федотовой.

Здесь, в больнице, необходимо не только подлечиться, но накопить энергию на эффективную работу в бизнесе. Машина у меня теперь есть, подобрать водилу — и forward! М. б., Сергея Чернышенко привлечь, чтоб и возил, и делом у нас занимался.

17 апреля, пятница.

11–15. Уже пора бы Вере приехать. Но увы…

Дурандину — дать инструкции, Воротникову — давай в воскресенье встретимся. Вере. Она рассказала еще вчера: звонила Нина Ивановна Польченко. Дело наше в Москве. Это уже хорошо, если мы избавляемся от одинцовских шантажистов, р а з м я т ы х вконец Федотовой.

С утра была сумрачная дымка, сейчас проглянуло солнце. Купил «Милицейские ведомости». Нашел хороший материал для «Уголовной всячины». Как защитить собственную личность. Передам с Верой, пусть Ира отпечатает.

20–49. Была Вера. Ездили с ней в ЦДЛ, перед этим заскочил в сберкассу на Качалова. Сейчас ходил звонить. Дурандин вроде выбил мои рукописи, в понедельник заберет. И это хорошо! Займусь делом.

Главное — разделить «Вторжение» на десять частей и предложить в десять изданий бесплатно, гонорар в фонд помощи редакции. Это колоссальная реклама. Кому предложить: «Армия», «Слово», «Литературная Россия», «Московский литератор», «Русский вестник», «Советский воин».

«Наш современник» — полный текст тоже даром.

«Молодая гвардия» — полный текст бесплатно.

«Начало»??? «Советская Россия». Не печатает меня «Совраска», увы…

23–23. Читал Солженицына. Кое-какие мысли почерпнул. Пожалуй, «В круге первом» — единственный роман, который можно у него читать. Даже по второму разу, как делаю сие я. Остальное — полное фуфло.

Такие вот пироги. Потерял полгода жизни с этими падлами!

Подумать о сюжете нового романа.

18 апреля, суббота.

00–12. Сочинил рекламный проспект для «Взора». Вроде получилось, показать надо Воротникову.

23–00. Ни одной записи за весь день! Но зато написал письмо Фельдману в Монтевидео, две открытки, рекламный проспект «Взора». Даже голове стало тяжеловато. Кончаю работать. Почитаю перед сном — и спать. Утро вечера мудренее. Завтра в 12–00 должны быть у меня Дурандин и Сорокоумов.

19 апреля, воскресенье.